За донат

– А что насчёт судьбы? – скалюсь я, аж скулы болят. С фига ли она такая упёртая? Я думаю, что это даже забавно. Противящаяся жертва всегда круче безвольной груши для битья. И как только я позволяю себе подумать об этом, эта стерва выплёвывает:

– Овали от меня.

Она резко обходит меня со спины и прибавляет шаг.

Вау, думаю я, вот сюрприз. Она хоть и выглядит как дрянь, зачастую, процентов семьдесят таких баб оказываются весьма безобидными. В противовес этому Бог создал милых и очаровательных уродин, чьи поступки резонируют с их нежнейшим внешним видом. Такая вот статистика.

– Да ладно тебе, – выкрикиваю я, заценив её вид сзади. У этой девчонки классный зад, но у меня всё гораздо лучше с бампером, и ноги худые и длинные. – Давай познакомимся.

– Только если ты проедешься по автомагистрали, – орёт та и демонстрирует мне свой средний палец даже не оборачиваясь. Я от такого на пару секунд выпадаю. А она реально не фильтрует базар. Крепче вцепившись в ручки самоката, я ухмыляюсь.

Эта тёлка реально думает, что мне слабо?

Выжав скорость до десятки километров, я проезжаю мимо неё и взбираюсь на самую верхнюю точку, где о бордюр в панике бьются части моего разлетевшегося наушника.

Я притормаживаю и слезаю с самоката. Подхватив ручки, я перекидываю его через отбойник. Мне нравится испытывать удачу. Жду не дождусь дня, когда удача кончится.

Оглянувшись на эту девку, я ей подмигиваю. Если подохну, у этой стервы будет куда больше проблем. Уже это греет мне душу.

Я перевожу взгляд на дорогу. Трафик здесь будь здоров, но если резко выжму скорость на максималку, у меня будут шансы. Примерно один к двум. Перебравшись через ограждение, я ставлю ногу на самокат. Воют проносящиеся тачки, кое-кто даже сигналит, когда проносится мимо. Я сжимаю ручки со всей силой, которая есть в моих руках, и ставлю на самокат вторую ногу. Резко вдавив кнопку старта я срываюсь с места. Сорок метров дороги преодолеваются мной за долю секунды, и я спрыгиваю с самоката, когда тот врезается в отбойник с противоположной стороны дороги. Тут же раздаётся визг колёс и звук удара. Я впиваюсь руками в металлическое ограждение и приземляюсь на него пятой точкой. Взлетевший самокат с грохотом падает на дорогу. Вряд ли его восстановят.

За минуту на трассе образуется пробка, всё встаёт, как будто тут перевернулся самосвал, а не один самокатик.

Я нахожу взглядом опешившую рожу этой недружелюбной подруги. Та переваливается через ограждение по пояс, и на её лице ни следа от той надменности, которую мне довелось видеть. У неё настолько глупый вид, что мне становится смешно. Так что я смеюсь. Эта дура тоже начинает смеяться.

Рыбка в сетке, думаю я, вытирая ободранные ладони о кофту.

***

– Тут, – говорю я, раскинув руки.

Ерке окидывает снисходительным взглядом площадку.

Чё, опять мне не удалось угодить её завышенным требованиям? Да пофиг. Главное, что эта лохушка в самом деле оказалась безотказной. Для меня это настоящий джекпот. Вероятно, я смогу крутить ей ещё какое-то время, ну, по крайней мере до тех пор, пока мы не разбежимся по домам.

– И что дальше? – она поднимает на меня свои ясные очи. Для казашки у неё слишком светлые глаза, типа как мятная жвачка. Хорошенько пережёванная мятная жвачка.

– Сейчас я запущу стрим, – отвечаю я, достав сотовый. – Только… как бы нам назваться?

– Назваться?..

– Ага, – я быстро щёлкаю по приложению с золотой монетой на сером фоне.

Я плохо помню школьные годы, но я отлично помню Кирилла – пацана, с которым мы неплохо ладили хотя бы потому, что у него была цель. А мне очень нравятся люди, у которых есть цель. Те, что живут лишь для статистики – для меня просто мусор, но даже на мусоре можно найти что-то полезное для себя любимого. Так что иногда приходится иметь дело с мусором, такие дела.

– Парня, который создал эту платформу, зовут Кирилл, – зачем-то решаю поделиться я, хотя Ерке не спрашивала.

– Ясно, – отвечает та.

– Так как мы назовёмся?

– Как хочешь, – Ерке пожимает плечами. Она чем-то отдалённо напоминает мне Федю, хотя у Ерке куда больше заморочек, судя по её несносному характеру.

Пока я настраиваю приложение, она обкатывает доску и крутит простейшие финты. Я молча тыкаю по всем ячейкам и ставлю галочки, соглашаясь на условия платформы и подписывая договор об эксплуатации.

Когда очередь доходит до названия, я просто пишу «сделаем всё за донат». Ёмко, чётко, честно – зачем выдумывать велосипед.

Запустив эфир, я ставлю телефон на край лавки и опускаюсь на корточки перед экраном, полная энтузиазма. Но спустя минут десять энтузиазм гаснет. А ещё через пять минут врубаются первые фонари, и солнце уматывает за горизонт.

– Как успехи? – спрашивает Ерке, и я слышу в её голосе откровенную издёвку.

– Ноль зрителей, – буркаю в ответ.

– Не удивительно, – хмыкает эта стерва. – Ты не медийная личность, и я тоже. Никому нет дела до простых обывателей, вроде нас. Так что забей на эту фигню и займись чем-нибудь нормальным.

– Иди в жопу, – огрызаюсь я, продолжая пялиться в экран.

Тут я слышу, как скейт с грохочущим ударом плюхается на землю.

– Что ты сказала?

– Я сказала «иди в жопу», – повторяю по слогам, обернувшись в её сторону. – У тебя со слухом проблемы, да? Мне повторить?

Ерке резко слезает со своего скейта. Я замечаю, как её и без того тонкие губы в очередной раз превращаются в сплошную линию, а челюсть приобретает острые края.

– Повтори, – цедит Ерке.

Я медленно поднимаюсь на ноги. Это была плохая идея с самого начала, она, чёрт возьми, права. Но это не значит, что у неё есть право поливать говном мою идею.

– Иди, – я начинаю говорить, – в, – и Ерке тут же срывается с места. Прежде чем я успеваю договорить, эта гадина подлетает и разворачивается на ходу, а затем её нога взмывает. Я чудом сгибаюсь и отскакиваю от её вертушки. Выпрямившись, я боком подхожу к турникам, а Ерке угрожающе шлёпает за мной и почти не моргает. – Жопу, – выплёвываю я. Это буквально сносит ей крышу. Ерке накидывается на меня и тут же хватает за волосы. – Твою мать! – выкрикиваю я, схватившись за её руку и с силой сжимая зубы на чужом запястье. Она начинает орать и отпускает мои волосы.

– Да пошла та! – орёт Ерке и снова начинает махать ногами. В какой-то момент я даже теряю равновесие и оказываюсь на земле. Тогда она тоже падает на колени и первый раз заряжает мне кулаком в лицо. Я чувствую вкус крови, что хлещет из моей разбитый губы, и, недолго думая, отвечаю тем, что резко бью Ерке с ноги в живот.

Ерке относит к металлической горке. Та сгибается и сворачивается в позу эмбриона, скулит секунд пять, а затем поднимается на локтях. Я продолжаю сидеть на земле, пытаясь отдышаться.

– Только подойди, – холодно произношу я, доставая раскладной нож из кармана. Лёгким движение моей руки бабочка раскрываться, демонстрируя острое жало, которым можно резать не только бумагу. Тогда Ерке резко выдыхает, её брови сходятся у переносицы и рот приоткрывается, как будто она вот-вот начнёт просить прощения. Но этого не происходит. Вместо этого она подскакивает на ноги и нервно отряхивает свои шмотки.

– Остынь, ладно, – говорит она, буксуя назад. – Я просто уйду.

– Вали, – едва ли не шиплю я, направив в её сторону нож. – Давай, лети отсюда, гадина.

Ерке мимолётно поджимает губы, но ничего не отвечает.

Она не поворачивается ко мне спиной, ещё какое-то время просто двигаясь задом. А затем она прибавляет шаг и быстро отворачивается, отдаляясь от меня, но не забывая с опаской поглядывать назад, прежде чем бросить скейт на дорогу и поехать.

Я убираю нож с тяжёлым облегчением, только когда Ерке сворачивает за угол.

– Ай, блин, – громко выругавшись, я провожу ладонь по всему своему лицу и слизываю кровь с губы. – Дрянь.