Серебряные осколки

На пороге, держа в руках саквояж, появилась Лаура. Она наотрез отказалась оставаться в Хэзервуд-хаусе и даже заявила Уинифред, что сбежит и доберется до Лондона своим ходом, если потребуется. Ей тоже пришлось оставить большую часть своих вещей в Хэзервуде, в том числе все рисунки и картины.

– Мэттью! – звонко позвала Лаура с порога, опасаясь выходить под дождь. – Мисс Дарлинг сказала, что пора запрягать.

– Уже? – поразилась Эвелин и, подобрав юбки, бросилась в дом. – М-мои вещи еще в комнате!

Когда весь багаж был погружен в карету, а лошади запряжены, пришло время прощаний. Теодор долго о чем-то разговаривал со своей матерью, держась за руки, они стояли друг напротив друга. Он склонил голову, внимательно выслушивая Кэтрин.

Уинифред краем глаза следила за ними, пока не услышала за спиной глухой перестук. Похолодев, она сделала вид, что возится с застежкой перчаток, когда Мелисса Дарлинг проскрипела у нее за спиной:

– Вы выбрали для поездки очень непрактичное платье, мисс Лун. То, что в сентябре на дорогах не так уж грязно, еще не значит, что вам непременно нужно наряжаться.

Почти предвкушая предстоящую пикировку, Уинифред обернулась. Бабуля Мисси стояла, опершись на трость с серебряным набалдашником обеими руками – крошечными, коричневыми и сухими. Мысленно Уинифред пообещала себе никогда не экономить на кремах и лосьонах.

– Благодарю вас за беспокойство, но я мисс Бейл, – любезно возразила она. – В последнее время память вас часто подводит. Возможно, вам стоит сделать где-нибудь пометку?

Глаза старухи зажглись. Возможно, Уинифред и побоялась бы так откровенно дерзить ей, если бы Теодор не уверил ее, что Мелисса обожает препираться. Более того, сейчас Уинифред носит кольцо, когда-то ей принадлежавшее. Чем не дозволение?

– Я просто повешу вам на шею колокольчик, – заявила старуха.

Уинифред вежливо улыбнулась.

– Думаю, это бесполезно, мэм. Ваш слух также оставляет желать лучшего.

Дряблые щеки Мелиссы затряслись от беззвучного смеха. Концом трости она указала за спину Уинифред, туда, где стоял Дарлинг.

– Присматривай за ним как следует, – приказала она и вдруг, быстро моргнув сухими «бумажными» веками, добавила: – И за собой.

Не дожидаясь ответа, старуха побрела прочь. Уинифред тронула острые кромки кольца, скрытого под перчаткой.

– Да, мэм, – тихо ответила она.

Что-то прошептав напоследок, Кэтрин коснулась щеки сына и грустно улыбнулась. Теодор обнял ее, а когда поднял голову, в его глазах заблестели слезы. Они оба, словно по команде, обернулись к Уинифред, и мисс Дарлинг жестом поманила ее к себе.

– Тетя Мисси попросила тебе передать, – сказала Кэтрин и протянула ей платок.

Недоумевая, Уинифред развернула его и вдруг узнала узор – васильки на кайме. Это был тот самый платок, который Мелисса вышивала в салоне во время их первой и единственной беседы наедине.

Уинифред оглянулась на старушку через плечо. Та что-то сердито втолковывала улыбающемуся Теодору. Челюсть ее мелко дрожала. Встретившись взглядом с Уинифред, она нахмурилась и отвернулась.

Бабуля Мисси вся была как ссохшийся, свернувшийся в трубочку осенний лист, чудом удержавшийся на голой ветке. От старости у нее тряслись руки, но цветы на вышивке были безукоризненно ровными и аккуратными, ни единого лишнего стежка или прокола.

– Пожалуйста, передайте ей мои благодарности, – хриплым от смущения голосом произнесла Уинифред, осторожно свернула платок и положила его в ридикюль.

– Прошу тебя, не считай ее грубой за то, что она не подарила его сама. Видишь ли, Мелисса…

– Я знаю, мисс Дарлинг. Я ведь сама такая же. И я очень… тронута ее заботой.

Вечно печальное лицо Кэтрин смягчилось улыбкой.

– Спасибо тебе, Винни. Мы очень рады, что ты станешь частью нашей семьи.

– Я… тоже, мэм, – растерянно отозвалась Уинифред.

Она так долго не могла поверить в одну лишь возможность того, что Теодор сделает ее своей невестой, что слова благословения от его матери казались ей тщательно продуманной шуткой. Этой ночью она проснулась от кошмара и первым делом проверила, на месте ли кольцо. Это ведь был не сон?

Заметив волнение Уинифред, Кэтрин сменила тон на наставительный:

– Обязательно пиши мне, как и обещала. И будь осторожнее, хорошо? Не ищи неприятностей.

– Да, мэм, – послушно согласилась Уинифред и едва не улыбнулась – неприятности обычно находят ее сами.

Кэтрин моргнула, скривила губы и вдруг, обхватив лицо Уинифред ладонями, привстала на носки и поцеловала ее в лоб.

– Береги себя, милая, – тихо произнесла она и, прежде чем ошеломленная Уинифред успела хоть что-то понять, зашагала в дом.

Лоб горел, и она все еще чувствовала прикосновение нежных ладоней Кэтрин к своим щекам. Уинифред подняла руку к лицу, чтобы дотронуться до места, куда ее поцеловала мисс Дарлинг, но вместо этого быстро смахнула выступившие слезы и кашлянула.

Хлынул дождь, и прощания быстро закончились. Мелисса, шаркая и стуча тростью, скрылась в доме следом за Кэтрин. Та вполоборота сидела у окна и бездумно глядела куда-то сквозь них. Неосвещенный темный дом за ее спиной напоминал фон портрета.

Как только экипаж тронулся, шурша гравийной крошкой, Уинифред заметила:

– Не хотела говорить об этом при мисс Дарлинг, но у меня есть чувство, что мы задержимся в Лондоне.

Лаура согласно кивнула.

– Мне тоже так кажется. Как вы думаете, это может оказаться ловушкой?

Презрительно скривив губы, Эвелин отрезала:

– Не может б-быть. Это значило бы подвергнуть себя риску, а рисковать Стеллан привык лишь за карточным столом.

– Думаю, Лаура имеет в виду не его, – поправил ее Теодор. – Вероятно, кто-то решил похитить его, чтобы выманить нас с Винни.

– Сомневаюсь. С чего им думать, что мы решим прийти ему на помощь? – возразила Уинифред. – Они знают, что Стеллан предал нас и примкнул к Уоррену. Скорее всего, его взяли только потому, что за другую ниточку уцепиться не удалось, и сейчас он уже мертв. Или методично скармливает похитителям все, что ему о нас известно, – добавила она, заметив, как исказилось лицо Эвелин.