Путешественница

В комнате было тихо, слышалось лишь бульканье виски, которое наливала себе следующая особа, миссис Иннес. Маленький Джейми уселся рядом с Дженни, прижавшись к ее плечу. Та склонилась над младенцем и не поднимала лица, закрывшись своими черными волосами.

Джейми подошел к ней, тронул за плечо и испытал внезапное потрясение: казалось, мертвенный страх был для него чем-то обыденным, а тепло близкого человека – чуждым и странным.

– Я спрячусь в убежище священника, – тихо произнес он, – а когда наступит ночь, поднимусь на холм.

Дженни молча кивнула, так на него и не посмотрев. Джейми увидел, что в черных волосах виднелось куда больше седины.

– Наверное… лучше мне пока не появляться, – добавил он. – Пока все не утихнет.

Дженни вновь молча кивнула.

Глава 6

Искупление кровью

Джейми, как и сказал, потом не появлялся. Первые два месяца он вообще сидел в пещере и только иногда устраивал короткие ночные вылазки, чтобы добыть себе пищу охотой: с благословения короны патрули англичан, как и раньше, устраивали рейды из Комара по окрестностям. Днем они передвигались небольшими отрядами по восемь-десять человек, совали везде свои длинные носы, прибирали к рукам все, что плохо лежало, и изничтожали все, что не было им нужно.

Под холмом, где он прятался, испокон веков шла оленья тропа. Конечно, к пещере, из которой разило человечьим духом, мог сунуться только очень глупый олень, но при попутном ветре изгнанник, бывало, видел на тропе нескольких благородных оленей, а иногда находил неподалеку от входа в свое убежище свежий след.

Такие знаки казались ему полезными, так как показывали случайным путникам, что местность вокруг тропы безлюдна; впрочем, мало кто забирался в такую глушь.

Ветер дул от пещеры, и олени не ожидались. Джейми лежал возле лаза в пещеру, закамуфлированного утесником и рябиной. В хорошую погоду листва пропускала солнечный свет, которого хватало для чтения. Книг у Джейми было мало, однако кое-что Джаред умудрился тайком переправить ему из Франции вместе с подарками.

«Проливной дождь вынудил меня заняться другой работой, а именно проделать в моей новой загородке отверстие для слива воды, которая в противном случае затопила бы всю мою пещеру. Проведя там некоторое время и не дождавшись новых толчков землетрясения, я несколько успокоился, но для поддержания духа (в чем и вправду весьма нуждался) направился туда, где хранил свои скудные припасы, и выпил немного рому, что всегда делал экономно, ибо понимал: когда запас исчерпается, пополнить его будет нечем.

Дождь не прекращался всю ту ночь и большую часть следующего дня, так что высунуться наружу не представлялось возможным, однако благодаря обретенному спокойствию я смог предаться раздумьям…»[5 - Отрывок из романа Д. Дефо «Робинзон Крузо».]

Неожиданно зашумели листья, по странице пронеслась тень, и обострившимся чутьем Джейми мгновенно уловил, что ветер сменился, а неподалеку раздаются чьи-то голоса. Он моментально вскочил и, аккуратно спрятав книгу, схватил кинжал, подтянулся на выступе скалы и высунулся из незаметной снаружи щели, которую использовал как лаз.

На тропе внизу мелькали красные пятна и блестело что-то металлическое. «Вот черт!» – раздраженно подумал он. Случайно заплутавшего солдата он не особенно опасался: англичане были дурно одеты и плохо подготовлены для передвижения по бездорожью, даже по вересковой пустоши, что уж говорить о крутых холмах, целиком поросших ежевикой. Однако то, что патруль находится рядом, значило, что до темноты ему никак не выйти из пещеры – ни за водой, ни чтобы облегчиться. Машинально он покосился на кувшин: воды в нем оставалось на донышке.

Услышав снизу громкий крик, Джейми от неожиданности чуть не отпустил руки. Солдаты обступили тощего человечка, еле стоявшего на ногах из-за бочонка, взваленного на плечо. Эх, почему Фергюс решил принести ему бочонок свежего эля именно теперь! Ну и досада! Ведь эль оказался бы как нельзя вовремя: Джейми в рот не брал ничего подобного уже пару месяцев.

Ветер вновь переменился, поэтому до него долетали только отдельные слова, но похоже было, что Фергюс препирался с англичанами, при этом маша свободной рукой.

– Вот дурак-то! – тихо проворчал Джейми. – Отдай его им и удирай, глупый кутенок!

Какой-то солдат попробовал взяться за бочонок обеими руками, но парнишка быстро прыгнул назад, и англичанин остался с носом. Джейми расстроенно стукнул себя по лбу.

Разумеется, французик ни от кого не стал бы терпеть такого нахальства, а уж тем более от английского патруля, но такое поведение могло выйти ему боком.

Отскочив, тощий паренек стал прыжками двигаться по тропе, при этом он что-то кричал вслед противникам. Непонятно, что именно, но вряд ли очень вежливое.

– Идиот! – выругался Джейми. – Бросай и беги!

Однако Фергюс, очевидно, уверенный в собственной неуязвимости, вместо того чтобы убежать, обернул к англичанам свой зад и довольно оскорбительно им покрутил. Разумеется, солдаты разъярились, и отдельные храбрецы пустились за обидчиком по крутому склону, скользкому после дождя, что, вообще-то, было делом опасным.

Командир поднял руку и, как показалось Джейми, что-то предупредительно крикнул. Видимо, мальчишка пытается отвлечь англичан и увести подальше от пещеры, решил он; похоже, так оно и было: французик то и дело вопил что-то оскорбительное, и несмотря на приказ командира, за ним устремились четыре красных мундира, видимо, понимавшие по-французски.

Фергюса ловили с криком и руганью, а тот ловко уворачивался от преследователей, при этом отвечая на брань.

Из-за воя ветра Джейми не понял, действительно ли он слышал свист сабли, вынимаемой из ножен, и звон металла, или ему показалось. Позже он слышал этот зловещий звук всегда, как только вспоминал об этом, и вспоминал он довольно часто.

Возможно, это было из-за странности поведения солдат, из-за напряжения, что он ощутил еще в пещере, а может быть, из-за тягостной обреченности, не оставлявшей его с битвы при Каллодене, из-за чего все, чего он касался, казалось ядовитым и опасным, – кто знает. В любом случае, был звук или нет, тело его напряглось, как перед прыжком, и он увидел, как в воздухе мелькнула серебряная дуга.

Промельк казался неторопливым, даже медленным, таким, что Джейми даже на мгновение почудилось, что он, быстро скатившись вниз, сумеет перехватить руку нападающего и отвести роковой удар.

Конечно, это было всего лишь мечтой, причудой воображения. Рассудок сурово велел ему не двигаться, хотя для этого пришлось вцепиться в камень – так нелегко было справиться с порывом прийти на помощь.

Душой он стремился в бой, чтобы выбрать смерть вместо позорной судьбы безгласного свидетеля злодейства, но холодный рассудок постоянно напоминал, что Фергюс рисковал ради него, Джейми, и значит, ввязываться в драку означает открыться, и таким образом, принесенная жертва будет напрасной.

Он внял голосу разума и остался в убежище. Сабля с мерзким звуком стукнула в бочонок, ставший причиной всей этой передряги, тот скатился с плеча Фергюса, понесся вниз по склону, бухнулся в громко журчавший поток и уплыл по течению.

Неожиданно голоса оборвались, а потом раздался оглушительный вопль. У Джейми подкосились ноги, и он понял, что сейчас лишится сознания. Глаза заволокло красно-черной пеленой, в которой мелькали вспышки звезд и лучи света, но и сквозь эту пелену его взору предстало ужасное зрелище.

На грязной тропе ладонью вверх, словно протянутая в мольбе, лежала кисть Фергюса, маленькая кисть вора-карманника.

Свист Рэбби Макнаба раздался на тропе под пещерой только через двое суток, показавшихся Джейми вечностью.

– Как он? – без обиняков спросил он.

– Миссис Дженни говорит, все будет хорошо, – ответил Рэбби.

Полудетское лицо казалось осунувшимся и бледным; мальчишка, очевидно, еще не пришел в себя и сильно беспокоился о друге.

– Она говорит, что жара, ну там лихорадки нет. И заражения нет. Культя… – он запнулся, – чистая.

– Значит, солдаты отнесли его к дому?

Не дожидаясь ответа, Джейми стал спускаться по склону.

– Ага, прибежали как угорелые.

Остановившись, Рэбби отодрал от сорочки чертополох, отчего пришлось прытко догонять хозяина.

– Наверное, они сожалели о содеянном. По крайней мере, капитан так сказал. И он дал миссис Дженни за Фергюса золотой соверен.

– Ну и ну, – заметил Джейми, – какая щедрость.

После чего замолчал и не проронил ни слова, пока они не добрались до места.

Джейми зашел в детскую. Фергюс лежал в удобной постели, придвинутой к окну, с закрытыми глазами, и пушистые ресницы отбрасывали на худые щеки тень. Неподвижное лицо выглядело совершенно иначе. Чуть горбатый нос и широкий подвижный рот придавали облику аристократический вид: становилось понятно, какая подлинно мужская красота вскоре придет на смену полудетскому обаянию.

Джейми подошел к кровати, и темные ресницы немедленно взметнулись.

– Милорд, – прошептал Фергюс и слегка улыбнулся, отчего лицо сразу приобрело обычный вид. – С вами все в порядке?

– Бог мой, парень, как мне жаль!