Путешественница

Шотландец издал тяжкий вздох.

– Да, оно там было, – ровно сказал он.

– Что? – Грей подскочил на месте и вытаращился на собеседника. – Вы его обнаружили?

Фрэзер посмотрел на майора и усмехнулся.

– Я его обнаружил.

– И это действительно было золото, которое Людовик послал для Карла Стюарта?

Грей находился вне себя от радости: он уже воображал, как везет лондонскому начальству огромные сундуки с луидорами.

– Людовик никогда не отправлял Стюартам золото, – твердо сказал Фрэзер. – То, что я нашел в пруду возле святыни, майор, не было французскими сокровищами.

По его словам, на дне оказался лишь небольшой сундучок с золотыми и серебряными монетами и кожаный кошелек с драгоценными камнями.

– Драгоценные камни? – брякнул Грей. – Они-то откуда взялись?

Фрэзер недоуменно посмотрел на него и заметил:

– Понятия не имею. Откуда мне это знать?

– Ну разумеется, – быстро отозвался Грей, который пытался кашлем замаскировать возбуждение. – Конечно. Но где теперь эти сокровища?

– Я бросил их в море.

Грей уставился на шотландца и тупо спросил:

– Что?

– Я бросил их в море, – медленно повторил узник. Его чуть раскосые голубые глаза встретились с глазами Грея. – Возможно, вам известно о месте под названием «Чертов котел», расположенном не больше чем в миле от пруда со святыней.

– Но почему? Почему вы так поступили? – изумился Джон Грей. – Это же совершенно неразумно!

– Тогда я не особенно заботился о том, что разумно, а что не очень, – негромко промолвил шотландец. – Я отправился к этому месту, питая надежды, а когда мои надежды растаяли, сокровища стали для меня всего лишь ненужной грудой железок и камней. Они были мне не нужны, – с усмешкой прибавил он, приподняв бровь. – Но мне не показалось верным и решение передать обнаруженный клад королю Георгу. И тогда я бросил его в море.

Грей вновь прислонился к спинке кресла и бессознательно, не замечая, что делает, плеснул себе новую порцию. Он не знал, что и думать.

Фрэзер, по-прежнему отвернувшись от него и не шевелясь, смотрел на огонь, подперев рукой подбородок. Падавший из камина свет очерчивал его ровный прямой нос и мягкие губы, не попадая на лоб и шею.

Майор Грей хлебнул хереса и собрался.

– Весьма сентиментальный рассказ, мистер Фрэзер, – сухо сказал он. – Чрезвычайно душещипательный. Однако не вижу ни одного доказательства того, что это правда.

Фрэзер чуть сдвинулся с места и наклонил голову, чтобы лучше видеть начальника тюрьмы. И так несколько раскосые его глаза сузились еще сильнее, словно от веселья.

– Ну, майор, это-то дело нехитрое.

Из-за пояса своих ветхих штанов шотландец вытащил что-то и протянул руку к Грею.

Тот в ответ также протянул руку, и на ладонь ему упал небольшой камушек.

Сапфир, глубокого синего цвета, как глаза Фрэзера, довольно крупный для такого драгоценного камня.

Грей в изумлении разинул рот и так ничего и не сказал.

– Прошу вас, перед вами доказательство существования сокровищ. – Узник кивнул на камень в руке Грея и поймал взгляд майора поверх стола. – В остальном, увы, вам придется лишь поверить мне на слово.

– Но… но… вы сказали…

– Сказал.

Фрэзер вел себя так спокойно, словно они говорили о погоде.

– Я сохранил лишь этот сапфир, поскольку подумал, что он может пригодиться мне, если меня вдруг освободят или – вы оказались в этом почти правы – если, возможно, у меня получится передать его каким-то образом семье. Вы же наверняка понимаете, майор, – Джейми весело сверкнул глазами, – что мои родные никак не смогли бы воспользоваться сокровищами, не привлекая к себе пристального и совершенно не нужного внимания. Единственный камень – еще возможно, но не более того.

Потрясенный Грей, однако, не вполне лишился дара соображения и понял, что Фрэзер совершенно прав: хозяину небольшой усадьбы, такому, как его зять, никак не удалось бы превратить драгоценности в деньги, не вызвав слухов и толков, которые, в свою очередь, непременно привели бы в Лаллиброх солдат короны. А сам Фрэзер, это весьма вероятно, может оставаться в заключении до самой смерти. Однако как же так: взять и собственными руками выбросить найденный клад! Тем не менее Грей легко в это верил: если и ходит по земле человек, свободный от греха алчности, то это Джейми Фрэзер.

Впрочем…

– Как же вам удалось сохранить его у себя? – неожиданно спросил Грей. – Вас ведь, поймав, обыскали не то что до нитки, до кожи.

Рот шотландца раздвинулся в широкой искренней улыбке, первой увиденной Греем за весь вечер.

– Я его проглотил, – ответил Фрэзер.

Майор непроизвольно сжал сапфир в кулаке, а потом разжал руку и аккуратно положил блестящий камушек на стол рядом с шахматной фигурой.

– Понятно, – сказал он.

– Не сомневаюсь, что понятно, майор, – сказал Фрэзер с серьезностью, которая еще больше подчеркнула насмешку, промелькнувшую в его глазах. – Грубая пища, знаете ли, иногда дает некоторые преимущества.

Прижав пальцы ко рту, Грей подавил неуместный смешок.

– Разумеется, вы правы, мистер Фрэзер.

Грей помолчал, крутя в руках синий камень, затем неожиданно поднял голову.

– Вы же папист?

Он прекрасно знал, что так оно и было, поскольку приверженец Стюартов вряд ли был не католиком-папистом. Не слушая собеседника, Грей поднялся и подошел к книгам в углу и моментально вытащил с полки подаренный матерью том, который не входил в его привычное чтение.

На стол рядом с камнем опустилась Библия в переплете из телячьей кожи.

– Сам я готов принять на веру ваше слово джентльмена, мистер Фрэзер, – сказал он. – Но вы должны понять, что как офицер я прежде всего обязан руководствоваться долгом.

Несколько мгновений Фрэзер молча и бесстрастно смотрел на книгу.