Огненный крест

– Я не уверен… – начал он, как вдруг со стороны тропы донеслись шаги. Сначала я подумала, что это Джейми решил вернуться, но вместо него из-за поворота вынырнул мой утренний пациент, мистер Гудвин, – рука надежно перевязана, на щеке легкая припухлость.

При виде меня мистер Гудвин тут же рассыпался в сердечных приветствиях, обдавая всех присутствующих облаком алкогольных паров. Кажется, он неукоснительно выполнил все советы о дезинфекции рта.

– Миссис Фрейзер! Что вы здесь делаете? Неужто пришли лечить моего друга Лиллиуайта? Хотя мистеру Анструтеру не помешала бы хорошая чистка организма, чтобы устранить избыток желчи, так сказать. Правда, Дэвид? Ха-ха-ха!

Он дружески хлопнул шерифа по спине; тот перенес такую вольность молча, с едва заметной гримасой, из чего я сделала соответствующий вывод об общественном положении мистера Гудвина в округе Ориндж.

– Джордж, дружище! – душевно поприветствовал его мистер Лиллиуайт. – Вы знакомы с этой милой леди?

– Еще как знаком, сэр! – Мистер Гудвин повернулся ко мне с широченной улыбкой. – Сегодня утром миссис Фрейзер оказала мне огромную услугу! Вот, смотрите!

Он помахал перевязанной рукой, и я с удовлетворением отметила, что движения явно не причиняли ему никакой боли, хотя причина тому крылась, скорее всего, в глубокой алкогольной анестезии, а не в моем врачебном мастерстве.

– Миссис Фрейзер вылечила мне руку всего лишь парой прикосновений и так удачно вырвала сломанный зуб, что я вообще ничего не почувствовал! Гляньте!

Он сунул палец в рот и оттянул щеку, демонстрируя пропитавшуюся кровью вату, торчащую из зубной лунки, и аккуратные черные стежки на десне.

– Поразительно, миссис Фрейзер, просто поразительно! – Лиллиуайт с интересом заглянул мистеру Гудвину в рот, принюхиваясь к запаху гвоздики и виски, и по его надувшейся щеке я заметила, как он трогает языком больной зуб.

– Что вас сюда привело, миссис Фрейзер? – Мистер Гудвин обратил свое дружелюбие на мою скромную персону. – Дело уже к вечеру. Не желаете ли отужинать у моего костра?

– К сожалению, я занята, – ответила я, растягивая губы в слащавой улыбке. – Мне нужно навестить пациента…

– Она хочет повидаться со священником, – перебил Анструтер.

Гудвин удивленно моргнул.

– Со священником? Вы привели сюда священника?

– Паписта, – подчеркнул мистер Лиллиуайт с легким отвращением. – До моего сведения дошли слухи, что на Сборе присутствует католический священник, который намерен свершить мессу во время вечерних празднеств. И я незамедлительно поручил мистеру Анструтеру произвести арест.

– Отец Донахью – мой хороший друг, – решительно сказала я. – Он приехал сюда по приглашению миссис Кэмерон, ни от кого не скрываясь. И ему требуется врачебная помощь. Позвольте мне ее оказать.

– Ваш друг, миссис Фрейзер?.. Вы католичка? – пораженно спросил мистер Гудвин. Он в недоумении потрогал свою щеку: мысль о том, что зуб ему вырвала папистка, не укладывалась у него в голове.

– Совершенно верно, – сказала я, надеясь, что, по мнению мистера Лиллиуайта, это не преступление.

Мистер Гудвин подтолкнул мистер Лиллиуайта локтем.

– Да бросьте, Рэндалл. Позвольте миссис Фрейзер взглянуть на святошу, вреда не будет. И если его вправду пригласила Иокаста Кэмерон…

На мгновение мистер Лиллиуайт задумчиво поджал губы, а потом шагнул в сторону, открывая передо мной полог шатра.

– Полагаю, вреда действительно не будет. Проходите, мадам, навестите своего… друга.

Солнце почти скрылось из виду, и внутри шатра было темно, хотя последние вечерние лучи еще освещали одну из парусиновых стенок. Я на секунду прикрыла глаза, чтобы немного привыкнуть полумраку, а потом моргнула и огляделась по сторонам.

Несмотря на тесноту, походная кровать и прочая полезная утварь намекали на определенную роскошь. В воздухе пахло не только влажной парусиной и шерстью, но и цейлонским чаем, дорогим вином и миндальным печеньем.

На фоне освещенной солнцем стенки виднелся силуэт отца Донахью; он сидел на скамье перед маленьким складным столом, на котором были разложены несколько листков бумаги, чернильница и перо. Напряженно-прямая спина и мученическое выражение лица священника красноречиво говорили о том, что с таким же успехом там могли лежать тиски, клешни и раскаленная кочерга.

У меня за спиной раздалось пощелкивание огнива, и по шатру разлился слабый свет. Чернокожий мальчишка – видимо, слуга Лиллиуайта – молча поставил на стол маленькую масляную лампу.

При свете лампы образ великомученика стал еще красочней. Священник выглядел как святой Стефан после избиения камнями: на подбородке красовался синяк, от надбровной дуги до скулы расплывался огромный лиловый кровоподтек. Веки припухли так сильно, что глаз превратился в узкую щелочку.

Заметив меня, Донахью широко распахнул уцелевший глаз и подскочил на ноги.

– Отец Кеннет! – Я крепко стиснула его руку, залихватски улыбнулась и начала представление для зрителей, стоявших перед входом в шатер. – Я принесла вам лекарство. Как вы себя чувствуете?

Я выразительно пошевелила бровями: подыграйте мне, святой отец! Священник пару секунд зачарованно смотрел на мои гримасы, потом все-таки сообразил, чего я от него хочу. Он громко кашлянул и, воодушевленный моим кивком, зашелся в кашле с удвоенным пылом.

– Ох… вы так добры… миссис Фрейзер, – прохрипел он.

Я открыла фляжку и налила ему щедрую порцию виски.

– Что случилось, святой отец? – шепотом спросила я, протягивая ему «лекарство». – Что у вас с лицом?

– Ничего страшного, миссис Фрейзер, уверяю вас. Сущие пустяки. – От волнения в его голосе проявился легкий ирландский акцент. – Не следовало сопротивляться шерифу во время ареста. Во всей этой суматохе я едва не заехал ему промеж ног, а ведь бедняга просто выполнял приказ. Да простит меня Господь!

Отец Кеннет благочестиво возвел здоровый глаз к небу, но в ухмылке, изгибавшей его губы, не было ни капли раскаяния.

Невысокий и жилистый, священник выглядел старше своих лет из-за долгих изнурительных дней, проведенных в седле. И все же ему было не больше тридцати пяти, а под черным плащом и поношенной сорочкой скрывалось сильное и гибкое, словно хлыст, тело. Я начала понимать, почему шериф держался настолько воинственно.

– Кроме того, – добавил он, осторожно притронувшись к подбитому глазу, – мистер Лиллиуайт принес мне свои искренние извинения.

Священник кивнул в сторону столика, и я заметила, что рядом с письменными принадлежностями стояла откупоренная бутылка вина и оловянный кубок. Бутылка была едва почата, а вино в кубке оставалось нетронутым.

Отец Кеннет взял предложенный мной виски и выпил залпом, мечтательно зажмурившись.

– Лучшее лекарство из всех, что мне доводилось принимать, – сказал он. – Благодарю, госпожа Фрейзер, вы вернули мне силы. Теперь и по воде пройти сумею.

Спохватившись, священник покашлял в кулак – на этот раз совсем тихонько.

– С вином что-то не так? – спросила я, покосившись на вход в шатер.

– Нет-нет. Просто я счел, что в текущих обстоятельствах мне не стоит принимать угощение магистрата. Считайте, совесть не позволила.

Он снова улыбнулся мне, не пряча иронии.

– За что вас арестовали? – прошептала я. Снаружи доносились голоса. Видимо, Джейми оказался прав: я не вызывала ни у кого подозрений.

– За проведение священной мессы. – Отец Кеннет тоже понизил голос. – Но это злейшая ложь. Я не проводил мессы с прошлого воскресенья, да и та была в Вирджинии.

Он окинул фляжку печальным взглядом, и я снова плеснула ему виски.

Пока священник неторопливо смаковал лекарство, я крепко задумалась. Что замышлял мистер Лиллиуайт со своими соратниками? Не могли же они и вправду судить священнослужителя за проведение мессы! Разумеется, найти лжесвидетелей не составит труда, но какой с этого прок?

И хотя в Северной Каролине католиков недолюбливали, я все равно не могла понять, зачем было арестовывать священника, который собирался покинуть колонию следующим же утром. Отец Кеннет приехал на Сбор из Балтимора – и только потому, что Иокаста Кэмерон попросила его об одолжении.