Дочь дракона

– Мама! – моему возмущению предела нет.

Она ведь за все годы со мной ни разу об отце не заговорила!

Тут мамочка встрепенулась, словно какая-то неожиданная мысль пришла, или что-то с запозданием до нее дошло.

– Погоди. А что с Гадаевым? Это который с первого курса тебе прохода не дает? Ох Ташечка, он не так и виноват. Он не может на тебя не реагировать, Ташечка, никто не может… Да ты, наверное, и сама заметила.

А это уже возмутительно!

– Мама! – возмущаюсь вслух. – Да если бы не мастер Горо, еще неизвестно чем закончиться бы могло.

– Мастер Горо для того и приставлен, – невозмутимо протянула мамуль, поводя точеными плечиками. – Его специально из Альма-матер прислали… Впрочем, что это я.

– Это еще из какой-такой Альма-матер, мамуль? – вскипела я. – И мастер Горо о ней говорил… Я-то подумала, сэнсэй заговаривается, или спутал меня с кем-то… О документах каких-то говорил, спрашивал, кажется, прибыли они-не прибыли… Я ничего не понимаю, мамуль, честно!

Видимо, чтобы совсем уж меня шокировать, мамулечка побледнела, а еще у нее пальцы задрожали.

– Документы должны прийти? Из Альма-матер?! Беги, Сашечка, беги! Я уже с Ириэлькиными родителями договорилась! Сегодня дома посидите, только, никуда не выходите, а завтра на океан махнете. Визы вам дадут, у Виталия Владиленовича там знакомые… Солнце, пальмы, п-песок!

Мама деланно заулыбалась, а у меня прям весь запал юмора и оптимизма пропал.

– Я тебе завидую… Живи там, сколько хочешь! – продолжала тарахтеть мамуль. – Если денег нужно, я еще перекину! Только, пожалуйста, делай, что я говорю!

– Мама! – невежливо перебила я мамулечку. – Ты объяснить по-человечески мне ничего не хочешь?

– Нет времени, Ташечка, нет времени! – проговорила мамочка, вцепившись в кисть обеими руками. – Я тебе потом все расскажу, честно-честно, когда все позади будет, а сейчас они в любую минуту могут прийти за тобой.

– Да кто прийти-то должен? – судя по маминому виду, дело тут какое-то серьезное, поэтому спросила, пристально глядя в глаза. Но с таким видом, что меня только бульдозер с места сдвинет, пока мамуль не расскажет.

Мамулечка сглотнула, посмотрела на меня с отчаяньем, и, видимо, сообразив, что не отстану, дрогнувшими губами пояснила.

– От твоего отца.

Меня как обухом по голове шарахнули!

Dеj? vu такое стойкое, по коже отчего-то мурашки маршировать принялись, в груди ухает, пальцы на руках и ногах заледенели.

– От отца? – вытаращившись на мамуль, переспросила на всякий случай, от души надеясь, что мамочка разыграть решила, путь и не слишком нормальным способом.

Мамочка порывисто к себе прижала, как я давеча Кирлика, принялась по голове гладить и забормотала:

– Сашечка моя дорогая, девочка моя, ты не понимаешь… Нельзя тебе туда… Ты не такая, как женщины их мира. Ты совсем-совсем другая. Опять же, не знаешь традиций… Даже то, что из Альма-матер документы пришли, пусть даже так, отец вправе не пустить. А он наверняка захочет тебя в дракарате оставить, или пообещает какому-то клану, а тебе к драконам нельзя, совсем нельзя. Ты не сможешь жить с ними, никак не сможешь… Я хоть и растила тебя, как принцессу, да только не драконью…

Надо сказать, я совсем опешила. Прямо вот в ступор впала. Потому что мамочка абсолютно адекватной и здоровой выглядит, только напуганная сильно. А мамуль мой только с виду нежный цветок, я-то знаю…

– Мамочка, – осторожно отстранилась. – Ты что… что говоришь такое…

И тут вижу в мамочкиных глазах слезы. И понимаю, что она не шутит.

– Так мой отец жив, – доходит до меня и мамочка кивает.

– Тут ко мне двое пристать пытались, – не знаю зачем, говорю это мамулечке. – И оба с одним и тем же дурацким подкатом. Оба говорили, что от моего отца… Я еще подумала, какая глупая шутка. Принцессой меня называли…

– Где, Сашечка? – дрогнувшим голосом уточнила мамуль.

Я рукой махнула.

– Там, возле академии.

О том, что еще в клубе среди ночи я сообщать, по понятным причинам, не захотела.

– Срочно бежать, – резюмировала мамуль, и вот таким тоном она это сказала, что мне, как спорить, так и шутить как-то совсем перехотелось.

– Я чувствую, это они, – добавила мамочка.

И в этот момент входная дверь тренькнула звонком.

Мама сразу побледнела, чуть не сравнявшись цветом со своим голубым платком и балахоном.

– Поздно, – сорвалось с ее губ. Но мамуль тут же нашлась: – Сашка! Давай в окно!

– Мамуль, – а вот сейчас уже начинаю подозревать, что у мамулика, как минимум, жар. Напоминаю: – У нас двенадцатый этаж.

Мамулечка вздрогнула, как-то странно на меня посмотрела.

Раздался радостный вопль Кирлика.

– Папа вернулся!

Мамуль тут же бросилась из комнаты. Я – за ней.

Сбегая по лестнице, мамуль крикнула братишке, что это не папа, и чтобы шел в свою комнату. Кирлик нехотя подчинился.

Мамулечка раньше меня к двери подбежала, я на лестнице стоять осталась, потому что что-то с ногами случилось. Ослабли и как-то свинцом налились. Я замерла, дрожащей рукой в перила вцепилась, смотрю, как мамочка такими же дрожащими руками дверь отпирает.

А на пороге… тот самый брюнет, из клуба.

Высокий, на две головы выше мамочки, широкоплечий, на этот раз в оранжевой майке, что только лучше смуглый цвет кожи подчеркивает, и красивый просто до невозможности.

У мамочки плечи дрогнули, как его увидела, отступила на шаг.

А парень отмочил:

Стремительно опустился на одно колено, затем, склонив голову, пальцами обеих рук дотронулся до смоляной макушки, лба и груди. У меня нервный смешок вырвался. Хотя если бы знала заранее, что мамочка в ответ вытворит, я бы, наверное, с лестницы скатилась. Потому что она тоже присела стремительно, коленями пола коснулась, и наманикюренными пальчиками по паркету щелкнула, кивнув.

Я обеими руками в перила вцепилась, опасаясь с ума сойти, а мамочка уже распрямилась и сказала парню, который так и застыл с опущенной головой:

– Приветствую, дракон. Можешь войти в мой дом.