Путь игрушки

И это после того, как вчера, в Тайной комнате, рыжая до отвала насытила всех, даже нефилима и королевского нага, а его оставила наедине с голодом!

А потом умудрилась скрыться из веселого дома, до того профессионально, что ее не заметили даже его ищейки.

Голод терзал. Грыз изнутри, обострял инстинкты. Грозил стереть с лица земли, уничтожить, утопить в собственной беспросветной тьме. Был настолько нестерпимым, что демон с трудом сдерживал себя.

Всего один звонок или сообщение – и к его услугам будет любая игрушка, самый высокосортный товар. Компаньонки, конкубины, честные шлюхи и человеческие неумехи… помани инкуб хоть пальцем.

Но он снова и снова вспоминал вкус эмоций рыжей, сияние, которое окутывало ее со всех сторон, радужные сполохи ауры, невиданной им доселе внутренний огонь. Пламя. Жаркое, страстное, очень чувственное.

Он хотел ее. Так, как никого еще не хотел. И ощущение, что сам оставил себя вчера в дураках, накормив вкусной девочкой всех до отвала, всех, кроме себя, рвало душу яростью.

Эрам ждал рыжую с такой надеждой, как окоченевший путник ждет солнца над горизонтом. Щедрого солнца, которое светит одинаково для всех, не выбирая, не разделяя на богатых и бедных, красивых и уродливых. Как небесное светило щедро изливает свой свет на все, абсолютно все до самой маленькой букашки, так изливала свое пламя вчера Мими, чудесным образом не сгорая сама и не теряя от своей щедрости.

Если бы он углядел это пламя в ней раньше – точно не был бы таким дураком, чтобы предложить разовый перепихон в клубе. А если бы знал, что рыжая может каким-то образом закрываться от него, не давать столь необходимые эмоции, тысячу раз подумал бы, прежде чем требовать ее представления в Тайной комнате.

Вспомнив о Мими, Эрам невольно улыбнулся.

С виду простая человечка. Худенькая, рыженькая, очень хорошенькая… Даже красивая. Но ведь с человечками так не бывает… Не вспыхивают они с такой силой, не горят так долго, не способны до отвала накормить с десяток демонов, притом не затухнув ни на чуть-чуть.

С рыжей связана какая-то тайна. И он, Эрам де Вуд, высший демон-инкуб, разгадает эту тайну.

Мими должна принадлежать ему. Только ему. Весь ее свет, все эмоции – ему одному.

Она вышла на крыльцо корпуса действительно похожая на солнце. В компании человечки и нагини. Веселая, светящаяся.

И, увидев его, замерла на месте. Застыла.

Эрам хмыкнул. Если бы он не видел ее ауру, мог бы поверить, что погасла.

Нет. Этого не могло произойти с рыжей.

Наоборот, стоило ей увидеть его, как аура заполыхала радужными сполохами, заискрила. Даже стоящий на отдалении демон явственно уловил восхитительный эмоциональный коктейль: шок, стыд, страх, смущение… и среди всего этого тонкой струйкой щекотало ноздри возбуждение маленькой извращенки. А еще демону показалось, что он слышит робкую радость и благодарность.

– Привет, тысяча и одна неприятность, – в развязной манере поприветствовал он рыжую, не обратив на ее спутниц никакого внимания. Те оказались понятливыми, живо ретировавшись. – Я за тобой.

Услышав его «за тобой» Мими испытала одновременно радость, досаду и облегчение. А еще стыд. Потому что нечего сниться в таких ужасающе-развратных снах…

Она досадовала на свое обещание посетить лабораторию магистра Хольдера после занятий и одновременно радовалась этому обещанию.

Потому что… Да все понятно с этим демоном. Она… как-то неправильно реагирует на него, так быть не должно. До вчерашней ночи она не подозревала, что такое способно твориться с ее телом. Останься она с ним наедине… Понятно, чем бы все это закончилось. А там… прощай, магический дар, прощай стипендия, прощай мечта.

Стоит ли это все того, что предлагал ей демон?

Какая-то похотливая внутренняя суть, о которой Мишель до встречи с демоном и не подозревала, вопила от возмущения, кричала, что конечно, стоит, что все это наносное и вообще условности, что имеет значение только этот внутренний огонь, только то, что происходит с ней при встрече с инкубом, при мыслях о нем…

Нечеловеческим усилием Мишель приказала той замолчать.

И тотчас демон, наблюдающий за ней с каким-то странным выражением лица, напоминающим одновременно голод и быстрое насыщение, ощутимо напрягся.

Мишель решила, это из-за того, что он долго ждет ее ответ.

Но когда глаза инкуба полыхнули синим огнем, стоило ему услышать ее «с чего бы», поняла, что ее ответ и не требовался.

– Что ты сказала, малыш?

Наступая, инкуб оттеснил ее к скверу. И теперь круглые сосновые стволы заслоняли их от толпы любопытных. Правда, заслоняли не полностью и толпу это не смущало.

– Я спросила, с чего бы тебе меня ждать, – Мишель решила, что тоже будет говорить невоспитанному демону «ты», потому что «вы» от него она вряд ли дождется. Особенно после того, чему он был вчера свидетелем.

Ее обуревали противоречивые чувства.

Он воспользовался ее уязвимостью и беззащитностью.

Он вынудил ее пойти на самое унизительное в своей жизни… и самое… а-ах… Лучше вовсе не вспоминать.

Он заставил ее пройти самое постыдное из возможного… испытывать все это… принудил… поступил с ней, как с компаньонкой… Кажется, так называют профессионалок, которые… занимаются таким?

И еще посмел прийти сюда, подойти к ней на глазах у всех и заявить, что он за ней?

Да что он себе позволяет?! Не много ли он о себе думает?! Правда, по взгляду демона явственно читалось, что думает он вовсе не о себе, а о ней.

– Малыш, ты, наверное, не расслышала, – снисходительно произнес демон. – Я приехал за тобой. Мы едем в любой ресторан на твой вкус или еще куда, только, – инкуб недоверчиво осмотрел ее платье, словно лошадь выбирал, – только сначала заедем на пятую Эуен-стрит и выберем что-то более… достойное… тебя. А потом, как я уже сказал, любой каприз.

Мишель вспыхнула. Предложение Эрама было не таким постыдным, как во время их первой встречи, когда он в красках расписал ей свои желания и сунул визитку в лиф…

Не таким вопиющим, как во время второй, когда они заключали этот проклятый контракт, что привел ее на главную роль представления в Тайной комнате… Это была их четвертая встреча, и то, что ей предлагал демон, было самым унизительным.

Кажется, он принял ее за легкодоступную, текущую от одного его взгляда (при этой мысли Мишель вспыхнула) особу, которая будет гавкать по свистку и побежит за хозяином как дрессированная собачка. И чем ему не нравится ее платье?!

– Эрам де Вуд, – она обратилась к нему по имени, рассчитывая на внимание. – Я очень благодарна тебе за помощь. И я рассчиталась за нее. Мы заключили контракт, помнишь?

Она закусила губу, потому что по глазам видела – еще как помнит.

– Я выполнила свои обязательства по контракту, – сказала она твердо. – Я больше ничего тебе не должна. И особенно ехать куда-то… все равно куда, когда у меня дела в лаборатории.

Она запнулась, понимая, что зря сболтнула демону про лабораторию.

А он просто шагнул к ней и поцеловал.

От этого поцелуя закружилась голова, покачнулся мир. Колени ослабли, из груди вырвался всхлип, а ноги подкосились. Мишель упала бы, осела на землю марионеткой, которой подрезали нитки, если бы инкуб – такой огромный и сильный не сгреб ее в охапку и не прижал к себе.

Он целовал так жадно и неистово, словно пил и не мог напиться.

Губы демона были теплые и твердые, дыхание – горячим и свежим, а язык, который проник в ее рот и затеял танец с ее собственным – бесстыжим и очень возбуждающим.

Безумие длилось то ли вечность, то ли несколько мгновений, но Мишель задохнулась и с всхлипом отпрянула от инкуба, ощущая слабость в ногах и сладкую дрожь в коленях.

– Что… ты делаешь? – вырвалось у нее.