Пламя в крови

Решение пришло внезапно. Месть, конечно, была мелкой, незначительной, и больше подошла бы девочке-подростку, нежели выпускнице лучшей магической академии королевства, но… раз уж силы у меня чудесным образом столько, что, кажется, ещё на десяток таких вулканов хватит, почему бы и нет…

Выбросив руки перед собой, я зажмурилась и принялась шептать заклинание.

По полным возмущения воплям, поняла: получилось.

И не смогла сдержать мстительной улыбки, когда открыла глаза и увидела, как огненные драконы, на лету превращаясь в лягушек, шлёпаются на головы достопочтенной комиссии. Причём львиная доля земноводных сыплется на того, кто расселся на покрытом алмазной крошкой троне.

По-прежнему балансируя на краю иллюзорного вулкана, я ответила чешуйчатому издевательский поклон.

Судя по перекошенным физиономиям ректора и остальных высокопоставленных особ, ничуть не сомневаюсь, что достойной работы в столице мне не видать.

Одно радует – своего я, кажется, добилась. Судя по пламени в глазах дракона, по играющим желвакам на его щеках, очень сомневаюсь, что захватчик захочет видеть матерью своих драконят ту, что высмеяла его прилюдно.

– Вы были правы, магистр Корвус, – раздался над трибунами его низкий бархатистый голос. – Сила дара ньориты МакДжин действительно поражает. Но я, конечно, задержусь, чтобы посмотреть и на других ваших талантливых выпускниц.

Подобострастно раскланявшись перед драконом, ректор вытер со лба испарину и обернулся ко мне.

– Ждите в своей комнате, ньорита МакДжин, – сказал он. – И соберите вещи. Вы покинете Альдейн сегодня.

«В любом случае», – говорил его взгляд.

Глава 3

«Не сумеешь сдержать свой дар – прилетит дракон и заберёт тебя!» – так пугают всех пиромагов в детстве. Когда однажды Нараяна услышала ворчание няньки, – Рагнеза как раз сетовала из-за очередной безвременно почившей в бесконтрольном пламени юного пиромага сорочки, – я первые увидела русалку такой сердитой.

Мало того, что моя камеристка (а скорее, телохранительница) вслух пожалела о Вольнице, после принятия которой никто больше не мог держать рабов-людей, которых, по заверению Нараяны, за длинный язык непременно нужно сечь, как ездовых мурен, так ещё и лично пообещала собственноручно «отделать глупую человечку так, что на всю жизнь запомнит». Рагнеза тогда убежала, хлюпая носом, к отцу, жаловаться, а Нараяна обняла меня, испуганную, в обрывках сгоревшей сорочки, прижала к себе, как всегда, поцеловала в лоб и сказала, что мне нечего бояться.

Ни своего пламени, ни драконов.

«Ты сильнее, чем думаешь, – говорила мне русалка. – Придёт время, и сама поймёшь это. Ты станешь самым сильным пиромагом в Ильдене, во всей Старой Алессии и… не только».

Произносить вслух название завоёванного драконами человеческого государства было чревато последствиями, но Нараяна плевать хотела на все запреты!

Она была единственной рабыней в нашем доме. После неудачного покушения русалка предложила отцу собственную жизнь в обмен на помилование. И тут же поставила условие: что служить будет мне. Только мне. И ровно столько, сколько я буду нуждаться в её опеке.

И отец, благородный ньор Орлан МакДжин, принял клятву и условия нелюдя. Русалки. Заполучить для дочери в служанки Ведающую из Морского народа – такое не каждый день случается.

Решение старого ньора сперва посчитали чудачеством, но вскоре всем пришлось прикусить языки: когда Нараяна вынесла меня на руках из огня. Устроенного, скорее всего, мной же самой. Скорее всего – потому что ночь, когда мы потеряли родовое поместье, оказалась начисто стёртой из моей памяти. И стоит мне попытаться вспомнить, что тогда произошло – валюсь на землю от жуткой головной боли.

Известно одно – до того пожара я была ласаир, на моих запястьях цвели огненные бутоны драконьего пламени, а после… Они исчезли. Исчезли вместе с памятью о той ночи.

Но дар пиромага остался. И расцвёл с новой силой!

Нараяна сказала, мне непременно нужно его развивать. Чтобы быть сильной и не зависеть ни от мужчин, ни от родового имени, ни от сословных предрассудков.

После того, как Ведающая из Морского Народа спасла мне жизнь, барон МакДжин вернул ей её слово и подарил свободу. Но русалка не ушла. Сразу. Осталась со мной до поступления в академию Альдейн.

А на прощание прошептала на ухо, что мы ещё встретимся.

И только это позволило не потерять лицо во время её ухода. Нараяна – Ведающая. И она ни разу не обманула меня.

Почему я вспомнила о ней сейчас, когда готовлюсь покинуть академию, но отправляюсь вовсе не в столицу, как планировала, где смогу найти работу с достойной оплатой, чтобы обеспечить маму и самых верных слуг, оставшихся с нами после банкротства и смерти отца, дать образование младшим… а когда мой путь лежит в загадочный, пугающий Драгуа-Ратх, парящую долину драконов, которую в Ильден зовут Высшим Миром? В неведомую страну, где, если верить слухам, царят дикие, варварские, пугающие для человека обычаи? Где балом правит Драконье Пламя, то самое пламя, по сравнению с которым мой дар пиромага лишь жалкие искры?

Почему именно сейчас я до пощипывания в глазах, до дрожи в пальцах вспоминаю о русалке, спасшей мне жизнь и вернувшей веру в себя и свою магию?

Наверное, потому, что Нараяна, даром, что нелюдь, всегда была самым близким, самым родным мне существом. В отличие от родных по крови, опасавшихся моего подчас бесконтрольного дара, русалка всегда принимала меня любой, такой, какая я есть…

– Нара… Нарочка, – я смахнула слёзы обиды и досады. – Как же ты мне нужна… Как нужна…

– Вы готовы, ньорита? – секретарь магистра Корвуса не стал удосуживаться стуком в дверь.

Я кивнула, и, подхватив чемодан, покинула комнату.

Меня провожало множество взглядов. Можно смело сказать, что моё покидание стен альма-матер произвело самый настоящий фурор. Любопытство, сочувствие, жалость, досада… и зависть, да. Пожалуй, зависти со стороны ньорит было больше всего. Ещё бы! Меня выбрал дракон… Знали бы они, что внимание со стороны высшего не только в мои планы не входило, оно мне вообще, как черепахе седло!..

Обиженнее всех смотрела Аниса.

«Как ты могла?! Мы же договаривались!» – говорил её взгляд.

Увидев, что я смотрю на неё, подруга отвернулась.

Я вздохнула. Что ж, ожидаемо. Аниса никогда не скрывала, что развивает свой дар с одной целью – попасть в Драгуа-Ратх и стать ласаир. Вообще она достойна уважения – как самая усидчивая, прилежная студентка, что есть, то есть. Такого рвения стены Альдейн ещё не видели. Аниса, бесспорно, стала бы самой успевающей студенткой, если бы… если бы не я.

На алой мантии Анисы что-то блеснуло. Я пригляделась: Золотая Саламандра. Награда, которая даётся – если вообще даётся – одна на весь выпуск. Судя по тому, что Саламандра досталась Анисе, мой фокус с лягушками комиссия не оценила. И зря. Я старалась!

– Ой, да какого чёрта! – длинного, тощего и всегда серьёзного секретаря магистра Корвуса (ему всё кажется, что студиозусы недостаточно его уважают, ну, и правильно кажется) оттеснили Ольшен и Расмус. Сердитые, у Расмуса брови встретились на переносице и расходиться не желают, а рыжие вихры Ольшена чуть не полыхают языками пламени.

– Агни!

– В добрый путь!

– Спасибо, ребята, – стараясь говорить нарочито бодро, ответила я.

– Ну ты и зажгла, мать! – не сдержался Ольшен, вспоминая, видимо, вулкан с драконами, а скорее лягушек.

Я пожала плечами и криво усмехнулась. А что тут скажешь? Зажгла, да. Даже не то слово. Отожгла. И заодно сожгла за собой все мосты к нормальной жизни – то слово, ага.

– Как же так, Агни? – тихо спросил Расмус, а Ольшен, как самый неуёмный из нашей компании сграбастал меня в охапку, я только пискнуть успела. Судя по тому, что и сзади прижалось что-то тёплое и рёбра жалобно хрустнули, нас с Ольшеном приобнял здоровяк Расмус.

И вот хотела сдержаться, не выдать эмоций… какое там! Фигушки! В глазах так и защипало, а в носу захлюпало.

И надо же было в этот момент раздаться чьему-то:

– Ньорита МакДжин, вам не кажется, что на выпускном экзамене вы уже израсходовали резерв моего терпения на столетие вперёд?

На этот раз в голосе дракона больше не потрескивало пламя. В нём клокотала самая настоящая ярость. Злость. Леденящий ужас, проникающий своими щупальцами в самую душу.

– Ньорита МакДжин, – просипел рядом ректор и я облегчённо выдохнула. При ректоре он ничего мне не сделает. Или сделает?