Разрушенная любовь

– Не беспокойся, – улыбнулась я, переключив свое внимание на Эмили, которая все еще выглядела немного виноватой. – Пусть она останется.

– Ты уверена, что не хочешь немного отдохнуть?

– Не думаю, что смогу уснуть, по крайней мере не в ближайшее время.

– Хорошо, – Дэниел кивнул, пытаясь застегнуть свою рубашку. Разумеется, сделать это с одной имеющейся пуговицей было невозможно.

– Черт, – выругался он. – Мне нужно оставить вас ненадолго. Позови меня, если тебе что-нибудь понадобится, – сказал он мне. – Или если она заставит тебя танцевать. – Он настороженно посмотрел на свою сестру. – Я знаю, она это может.

– А я думаю, что тебе нужно вернуться к работе, старший братик.

– Я вернусь через несколько часов. Не заставляйте меня жалеть о том, что оставил вас двоих наедине.

Эмили закатила глаза.

– Убирайся, Дэниел.

Он покачал головой, широко улыбнулся на последок и ушел.

– Ну а сейчас мы устроим девичник, – сказала Эмили, собрав свои темно-коричневые волосы в хвост.

Глава 2

Воспоминания о нашем девичнике вызывали у меня улыбку даже две недели спустя. С историями Эмили о нашем прошлом и ее попытками накрасить мне ногти он оказался довольно веселым. Она была уверена в том, что мне нужен маникюр – даже со сломанной рукой. Что-то подсказывало мне, что спорить бесполезно, поэтому я позволила ей делать все, что вздумается. И, знаете, что? Дэниел оказался прав по поводу танцев: Эмили действительно хотела, чтобы я попробовала что-нибудь станцевать, но я отказалась, перенеся занятия танцами на другой раз.

– Эта комната выглядит жутко скучной и депрессивной, – сказала она, сев в кресло и забросив ноги на прикроватный столик. – Не могу дождаться, когда ты вернешься домой. Я скучаю по нашим пятничным посиделкам.

– Ты имеешь в виду наши вечера, полные безумных танцев и безудержного смеха? – спросила я, вспомнив ее истории.

– Именно.

Она улыбнулась от уха до уха, потягивая «Ред Булл». В отличие от меня, она была уверена, что это куда лучше чашечки утреннего кофе.

***

Сегодня был день моей выписки. Мне потребовалось две недели на то, чтобы убедить доктора Робинсона отпустить меня домой. Он и Дэниел все еще были уверены, что это слишком рано, но я настояла на своем.

Было немного странно возвращаться в то место, которое я прежде называла домом, хотя и не помнила о нем. Дэниел пообещал отвезти меня туда, и я надеялась, что возвращение к нормальной жизни поможет мне вернуть память.

Дэниел и Эмили делали все возможное, чтобы сделать мое пребывание в больнице менее несчастным. Каждое утро я просыпалась и видела на прикроватном столике новый букет цветов. Эмили была рядом со мной практически каждый день. Мы могли разговаривать безостановочно, пока доктор Робинсон, моя мама или Дэниел не напоминали об отдыхе, который был мне так необходим.

Проводить время с лучшей подругой и ее братом было так естественно, будто так было всегда…

Когда Дэниел вошел в палату, я смотрела в окно.

– Готова ехать домой? – спросил он, подойдя, чтобы поцеловать меня в щеку. Каждый раз, когда он это делал, я чувствовала как сквозь меня проходит волна тепла. Хотя его поцелуи всегда были дружескими, то и дело я ловила на себе его загадочный взгляд, который заставлял мое сердце биться чаще.

– Ты даже представить себе не можешь, как я хочу уйти отсюда, – сказала я, пытаясь сделать так, чтобы голос звучал спокойно. Мне не хотелось, чтобы Дэниел подумал, будто я влюблена в него или что-то в том же духе. Но это вовсе не означало, что мне не нравились те ощущения, которые вызывало во мне его присутствие.

– Тогда едем.

Он взял мою сумку и помог выйти из палаты.

Ходьба все еще причиняла боль, но доктор сказал, что мне нужно больше ходить, чтобы мышцы выполняли свою обычную работу. Он также пообещал, что будет навещать меня раз в несколько дней, пока не снимут повязки на груди и животе и гипс с моей руки.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы кто-то помогал тебе с готовкой и всем остальным? – спросил Дэниел. Он настаивал на том, чтобы нанять для меня сиделку, но я так устала от больничных правил и медперсонала, проверяющего меня ежечасно. Все, чего я хотела сейчас, – несколько дней тишины и спокойствия.

– Со мной все будет хорошо, – уверила я его, садясь в машину. Сегодня он выглядел немного нервным, и мне было интересно узнать почему. – Я закажу еду из кафе. К тому же, я уверена, ты уже позаботился о порядке в моей квартире, – добавила я, улыбнувшись в ответ на удивленное выражение лица Дэниела. – Эмили рассказала мне, что ты ездил туда вчера, чтобы удостовериться, что посуда и полы вымыты. Даже моя мама беспокоится обо мне меньше, чем ты.

– Порой моя сестра забывает, что значит держать язык за зубами, – ответил он немного резко и завел двигатель автомобиля.

– Не сердись на нее. Я собирала сумку и не смогла найти ключи, и тогда она сказала, что их взял ты, чтобы подготовить квартиру к моему возвращению.

– Пустяки. Вот еще кое-что, что тебе пригодится, – сказал он, протягивая мне сотовый телефон. – Так как твой сломался, я решил купить тебе новый.

– Не стоило.

– Я попытался восстановить список контактов, но остановился на десяти номерах. Все, кто тебя знает, смогут без труда до тебя дозвониться, так как номер телефона остался прежним.

– Спасибо.

Я пристегнула ремень безопасности и снова взглянула на Дэниела. Он был напряжен и старался не смотреть в мою сторону, будто боялся, что я увижу нечто, что он предпочел бы держать в себе.

– Все в порядке? – спросила я осторожно.

– Да, а что?

– Ты ведешь себя немного странно.

– Разве?

Он едва заметно улыбнулся, но в его глазах я увидела беспокойство.

– Я в порядке, Кэс. Просто проблемы на работе.

Я с сомнением взглянула на него. Почему-то я была уверена, что его беспокойство было связано не с работой, а со мной. Что же на самом деле его беспокоило?

– Твоя соседка Барбара сказала, что душ в твоей квартире сломался, поэтому я вызвал сантехника, чтобы он починил его и…

– Знаешь, что во всем этом самое странное? – перебила я его.

– Что же?

– Кажется, будто мой мозг отказывается вспоминать все, кроме моего детства и нескольких вещей из моей школьной жизни. Я не помню ничего из того, что случилось после смерти Эдриана. Я не помню тебя или то место, куда ты меня везешь.

– Не вижу в этом ничего странного. Доктор говорит, что это нормально.

Его голос звучал неубедительно, что еще больше подогревало мой интерес к причинам его столь странного поведения. Дэниел был очень противоречивым человеком. Он мало говорил, и каждый раз, когда я пыталась узнать что-нибудь о своем прошлом, он лишь отделывался общими фразами. Возможно, именно поэтому мне хотелось узнать о нем больше. Было нечто притягательное в том, как он разговаривал и смотрел на меня, как будто боялся, что я подберусь слишком близко к тому, что он пытался скрыть. Он всегда казался уверенным в себе, однако, когда дело касалось моих воспоминаний, он медлил с ответами, тщательно подбирая каждое слово.