Иллюзия страха

Больше всего меня напрягала даже не эта история, а то, что Томас пристрастился к спиртному. Получается, что он только шел на работу, а от него уже несло алкоголем. Мне это безумно не нравилось. Нужно было срочно придумывать, как уволить его с этой работы.

Я лежала на кровати в своей комнате, обдумывая план. На мой телефон продолжали сыпаться сообщения и поступать звонки от Томаса. Я и не думала брать трубку. Он уже поступал со мной так, теперь моя очередь его проучить.

Включив на телефоне бесшумный режим, я уснула. Когда я открыла глаза, на улице уже было темно. Я взяла телефон, чтобы посмотреть на часы. Было десять вечера. Такую гору сообщений и звонков мой телефон не помнил за всю его историю.

Я отложила телефон и попыталась встать. Нога опухла и все еще болела, но я хотя бы могла на нее наступать. Подойдя к окну, я отдернула штору… и просто подпрыгнула на месте, дико испугавшись. Я увидела мужской силуэт в своем окне. Присмотревшись, я разглядела Томаса. Он просто молча смотрел на меня.

Я открыла окно. Томас продолжал молча стоять.

– И давно ты тут стоишь?

– Прости меня, – тихо проговорил он. – Мне стыдно перед тобой.

Я не должен был этого делать…

– Томас, единственное, чего ты не должен был делать – это пить спиртное, – серьезно сказала я. – С этим нужно что-то делать! За все время, что мы с тобой вместе, мы поссорились всего дважды – и оба раза ты был выпивший!

Он лишь молча качал головой в знак согласия.

– Томас, милый, давай найдем тебе другую работу, прошу тебя!

– поймав удачный момент, начала просить я. – Не хочу, чтобы мы ругались! Пообещай мне…

Но Томас уже будто не слышал меня. Он смотрел прямо перед собой, казалось, мимо меня.

– Когда я увидел тебя у него на руках, мое дыхание остановилось, я не мог вздохнуть. Я вдруг представил, что ты больше не моя! Мне никогда не приходило в голову, что ты можешь быть с кем-то еще. Пойми, Оливия, я запаниковал. Я не могу делить тебя ни с кем!

Я присела на подоконник, потому что мне больно было стоять, и прикоснулась рукой к его подбородку:

– Томас, милый, ничего ведь не изменилось. Я люблю только тебя…

– Но я вдруг явно осознал, что все может в один миг измениться,– он взял мою руку в свою и посмотрел мне в глаза. – Оливия, я хочу, чтобы мы поженились!

В тот момент я потеряла дар речи. Да, все было максимально романтично. Да, я мечтала выйти замуж за Томаса и прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Но не так скоро! Он застал меня врасплох. Я не знала, что ответить. В Лондоне не приняты ранние браки. Студенты не женятся на первом курсе. А что скажут мои родители?

Мы еще немного постояли в темноте, затем Томас решил отомстить мне моим же оружием:

– Не давай мне ответ сейчас! Подумай хорошо, если я нужен тебе— мы поженимся. Если нет – больше ты меня не увидишь!

И исчез в темноте.

Есть моменты, которые мы считаем переломными в своей жизни. Те, после которых мы начинаем делить все в жизни на «до» и «после». В моей жизни было много таких моментов, как хороших, так и плохих. Плохих больше. Может, потому, что хорошее быстро забывается, а плохое остается в памяти неизгладимым следом? И каждый раз кажется, что больше ты такого не испытаешь, что впереди лишь лучшее и прекрасное.

Часто мы стоим перед выбором и, поступив неверно, ругаем себя за то, что оказались недальновидными. Но ведь это и есть жизнь – когда мы ошибаемся и учимся (или не учимся) на своих ошибках. И, сделав неправильный выбор, мы не будем корить себя всю оставшуюся жизнь за то, что не попробовали.

До сих пор помню каждую секунду того вечера. Я долго думала над его предложением. Нам с ним было лишь по восемнадцать. Конечно, я хотела быть с Томасом, я понимала, что наши отношения перейдут на новый уровень. Но мои родители! Как мне их уговорить?

В тот день пьяный дебош Томаса должен был стать мне звоночком. Я должна была обратить на это особое внимание. Тогда я не понимала, что алкоголь вот-вот станет главным смыслом его жизни. Но, встав перед выбором, я сделала его так, как велит мое сердце. Иначе я всю жизнь винила бы себя за то, что не попробовала.

– Суд вызывает для дачи показаний Джорджиану Форес.

В зал заседаний медленно прошла не знакомая мне пожилая женщина, окинув сидящих на скамейках испуганным взглядом. Подойдя к трибуне, она повернулась к Томасу. Я не видела ее взгляда, но по выражению лица Томаса было ясно, что он хорошо знает ее.

– Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? Да поможет вам Бог! – проговорил полицейский, подойдя к женщине.

Она подняла вверх ладонь и произнесла:

– Клянусь!

К трибуне сразу же подошел обвинитель и начал засыпать женщину вопросами:

– Как вас зовут? Скажите суду ваше полное имя.

– Джорджиана Мария Форес, – она казалась немного испуганной.

– Как вы познакомились с мистером Фостером?

– Он снимает квартиру в моем доме, этажом выше.

– Как вы можете охарактеризовать мистера Фостера? – продолжал допрос обвинитель.

Женщина повернула голову в сторону Томаса.

– Он не особо разговорчивый человек. Он не здоровается и не общается ни с кем в нашем доме. Проходя мимо, он будто никого не видит и не замечает. Заходила я к ним в квартиру лишь раз, когда они с Изабеллой затопили мою ванную.

– Вы имеете в виду Изабеллу Ричардс, сожительницу мистера Фостера, которую он убил?

– Я не убивал ее! – выкрикнул Томас, подскочив со своей скамейки.

– Тихо! Я прошу тишины, – громогласным голосом сказал судья и, дождавшись, когда публика в зале успокоилась, посмотрел на обвинителя. – Продолжайте!

Я посмотрела на защитника, который спокойно сидел за своим столом. Почему протестовал Томас, а не он? Ведь еще не доказано, что девушку убил именно Томас. Да уж, с таким адвокатом у обвиняемого слишком мало шансов!

– Спасибо, Ваша честь! – поблагодарил обвинитель и продолжил: – Что конкретно произошло в тот день, когда мистер Фостер затопил вашу ванную комнату? Вы пришли к нему, чтобы поставить его в известность?

– Когда я поняла, что тону из-за того, что вода льется сверху, я поднялась к мистеру Фостеру. Я долго стучала, но мне никто не открывал. Из соседних квартир вышли жильцы, и мы всем этажом пытались достучаться до них. Когда мы уже подумывали о том, чтобы выломать дверь, на пороге появилась Изабелла. Она была пьяна и не совсем понимала, что я говорю. У нее была мокрая голова, судя по всему, это именно она приняла ванну и забыла закрыть кран. Когда мы прошли в квартиру, оказалось, что вода была уже и в коридоре, и в комнате. Мистер Фостер спал. Судя по запаху в комнате, он тоже был пьян.

– Вы называете мисс Ричардс по имени – вы знали ее лучше, чем мистера Фостера? – спросил обвинитель.

– Я решала все вопросы по ремонту с Изабеллой, – кивнула миссис Форес. – Она была неплохой женщиной, но всегда какая-то грустная. И от нее часто пахло спиртным.

– Хорошо. Вы не замечали чего-то особенного накануне убийства? Может, какие-то крики? Или выстрел, вы слышали его?

– Шум из их квартиры слышал каждый сосед. Они часто ругались, крику было на весь дом. Изабелла часто ходила с синяками. Однажды я ехала с ней в лифте. Она была пьяной, и в пакете у нее позвякивали бутылки. Девушка плакала и, когда я спросила ее, все ли в порядке, она лишь рассмеялась. Если честно, я всегда побаивалась эту странную парочку и знала, что примерно так всё и кончится. А выстрел? Мы с мужем подпрыгнули в кровати, он будто прозвучал у нас в комнате. Было около двух часов ночи. Мы боялись выйти из квартиры. Но кто-то уже вызвал полицию, и только с полицейскими мой муж пошел наверх.

– Да, спасибо, миссис Форес, – поблагодарил женщину обвинитель и повернулся к судье. – У меня больше нет вопросов, Ваша честь!

– У защиты есть вопросы к свидетелю? – спросил судья.