Волшебное наследство

– Ну что ты, конечно нет, – сказала Марианна. У нее внутри все сжалось от жалости, вот прямо до ужаса. От Бабки пахло так, словно она обмочилась, и было видно, что она сейчас заплачет. – Это просто Дед Фэрли заколдовал тебя…

– Какой еще Дед Фэрли? – безо всякого интереса спросила Бабка.

– Ладно, неважно, – сказала Марианна. – Это значит, Бабка, что тебе надо немножко потерпеть и разрешить, чтобы тебе помогали, пока мы не сделаем так, чтобы тебе стало лучше. И перестань, пожалуйста, швыряться в бедных сиделок чем попало!

Бабка злорадно ухмыльнулась:

– Колдовать-то они не могут!

– Вот поэтому и перестань, – объяснила Марианна. – Раз они не могут дать сдачи. Бабка, дай мне слово. Дай слово, или… – Она лихорадочно соображала, какая угроза проймет Бабку. – Дай слово, или я даже не подумаю стать Бабкой после тебя! Умою руки, поеду в Лондон и найду себе работу!

Вообще-то, это была очень соблазнительная мысль. Магазины, красные автобусы, со всех сторон улицы вместо полей, с тоской подумала Марианна. Бабка кивнула неопрятной головой.

– Дать слово, – пробормотала она. – Дать слово Марианне. Марианна – это ты.

Марианна вздохнула: плакала ее лондонская жизнь.

– Надеюсь, ты его сдержишь, – сказала она. И отвела Бабку обратно в дом, где обе сиделки стояли и смотрели на обломки.

– Она дала слово вести себя хорошо, – сказала Марианна.

На этом этапе примчались из деревни мама с тетей Элен, в заднюю дверь ворвалась тетя Полли, а из экипажа, из-за спины дедушки Эдгара, выдвинулась бабушка Сью. Слухи, как всегда, разнеслись быстро. Беспорядок в передней быстро ликвидировали, и, к великому облегчению Марианны, никто не заметил, что среди обломков и осколков нет чучела хорька. Сиделок ублаготворили, и они увели Бабку одеваться.

Наделали еще бутербродов, приехали еще Пинхоу, и в гостиной учинили очередной совет по поводу того, как теперь быть. Марианна снова вздыхала и думала, как повезло Джо, что он от всего этого отвертелся.

– Понимаешь, малышка, мы говорим не просто о какой-то бабушке, – сказал ей папа. – Она у нас старшая по ремеслу. Это относится ко всем, кто живет в наших трех деревнях и во всей стране, которая не под Фэрли и Кливсами. Нужно постараться, чтобы ей было хорошо, иначе всем нам не поздоровится. Сбегай-ка за тетей Джой. Похоже, она не заметила, что у нас тут беда.

Когда Марианна нашла тетю Джой на почте и отправилась с ней обратно, оказалось, что той все видится совсем иначе, чем папе. Она шагала рядом с Марианной по улице, на ходу пришпиливая старую синюю шляпку, и всю дорогу ворчала:

– Я, выходит, должна бросить покупателей, упускать выгоду, а что твой дядя Чарльз заработает столько, чтобы содержать семью, так на это и рассчитывать нечего, и все потому, что эта избалованная старуха выжила из ума и ну часами швыряться! Объясни мне, будь любезна, почему нельзя отправить ее в дом престарелых?

– Она ведь, наверное, и там станет швыряться, – предположила Марианна.

– Да, но тогда меня не будут дергать, чтобы с ней разбиралась, – возразила тетя Джой. – Кроме того, – продолжала она, нещадно тыча в шляпку булавкой, – моя двоюродная бабушка Каллоу много лет пробыла в доме престарелых и ничего такого не делала, только в стенку таращилась, а ведьмой она была ничуть не слабее этой вашей Бабки!

Когда они добрались до Лесной усадьбы, Марианна улизнула от тети Джой под предлогом, что надо поискать Фундука в саду – и там он и оказался, охотился на птиц в заросшем огороде. Он был очень рад, когда его забрали обратно в Дроковый коттедж и накормили завтраком.

– Дурень ты старый! – сказала ему Марианна. – Теперь будешь есть у нас. По-моему, Бабка уже не помнит, что ты живешь на белом свете.

При этих словах на глаза Марианны, к ее удивлению, навернулись слезы, а в горле запершило. Она и не понимала, как ей от всего этого грустно. А вот, оказывается, хоть плачь. Бабка только и делала, что помыкала Марианной, за что ее любить-то? И все равно было больно смотреть, как она визжит, швыряется чем ни попадя и вообще ведет себя, словно очень маленький ребенок. Марианна всей душой надеялась, что там, в Лесной усадьбе, придумают, как все уладить.

К несчастью, похоже, уладить что бы то ни было оказалось трудно. Мама с папой вернулись домой только через несколько часов вместе с дядей Ричардом, и все они валились с ног от усталости.

– С сиделками, значит, договаривайся, с Лестером и Эдгаром договаривайся… – жаловалась мама, пока Марианна разливала всем чай.

– Не говоря уже о Джой, которая только и трещала о доме престарелых, куда она упрятала старую Гленис Каллоу, – добавил дядя Ричард. – Марианна, солнышко, три ложки, пожалуйста. Не время сейчас беречь фигуру.

– Так что вы решили-то? – спросила Марианна.

Сиделок, судя по всему, удалось уговорить остаться еще на неделю за двойную плату и при условии, что в доме постоянно будет находиться кто-то из тетушек, чтобы их защищать.

– Будем дежурить по очереди, – вздохнула мама. – Мне выпала сегодняшняя ночь, так что, к сожалению, ужин будет холодный, а я побегу. А после этого…

– Я уверен, сиделки знают свое дело, – мирно сказал папа, – она к ним привыкнет, и можно будет больше не волноваться.

– Размечтался! – фыркнула мама.

Как ни прискорбно, она оказалась права.

Сиделки продержались еще две ночи, после чего наотрез отказались работать дальше. Они заявили, что в доме водятся привидения. Все прекрасно понимали, что привидения – дело рук Бабки, но никто не поймал ее с поличным – и никто не сумел переубедить сиделок. Они ушли. И состоялось очередное чрезвычайное собрание семейства Пинхоу.

Марианна на него не пошла. Она сказала всем – и это был вполне разумный довод, – что кота на новом месте нужно две недели держать взаперти, иначе он сбежит. Поэтому она сидела с Фундуком в своей комнате. На самом деле она вовсе не скучала: поскольку Джо не было дома и некому было ехидничать, Марианна спокойно открыла потайной ящичек в своей конторке-сердечке и достала роман, который она сочиняла. Роман назывался «Приключения принцессы Ирэн» и выходил очень увлекательным. Поэтому Марианна сильно огорчилась, когда все вернулись в Дроковый коттедж после Безобразного Скандала, как назвал случившееся дядя Ричард, – и даже папа признал, что «возникли некоторые сложности».

По маминому рассказу выходило, что жаркие споры разгорелись даже о том, может ли Бабка жить одна, и еще более жаркие споры – о том, нужно ли кого-то к ней подселить или кто-то должен взять ее к себе. Тогда дедушка Эдгар бодро провозгласил, что они с бабушкой Сью поселятся в Лесной усадьбе и бабушка Сью будет ухаживать за Бабкой. Для бабушки Сью это был сюрприз. И не то чтобы приятный. Более того, она заявила, что раз так, то она поедет жить к сестре за Хоптон, а дедушка Эдгар пусть сам ухаживает за Бабкой, посмотрим, как ему понравится. Все тут же бросились думать дальше. Оставалось, по словам мамы, только одно: перевезти Бабку к кому-то из семерых ее сыновей.

– И тут-то и полетели пух и перья, – сказал дядя Ричард. – Сесили прямо разошлась – никогда ее такой не видел!

– Хорошо тебе говорить! – взвилась мама. – Сам-то, небось, не женат и живешь в комнатушке над «Гербом Пинхоу». От тебя, Ричард, никто ничего не потребует, так что эту свою улыбочку…

– Сесили, Сесили! – укорил ее миротворец-папа. – Не заводись снова!

– Я там не одна заводилась! – возразила мама.

– Конечно! И Джой, и Элен, и Пру, и Полли – все криком кричали, что у них и так хлопот полон рот. Даже твоя, Марианна, двоюродная бабушка Кларисса и та сказала, что, если они дадут кров буйнопомешанной, Лестер не сможет вести респектабельный образ жизни, подобающий его профессии. Это совершенно вывело меня из терпения, – признался папа. – А потом Дина с Исааком вызвались добровольцами. Сказали, что раз детей у них нет, то времени и места вполне хватит, а Бабке будет приятно смотреть на уточек и козочек в Лощине. Кроме того, Дине удается управляться с Бабкой…

– Только Бабка с этим не согласилась, – сказала мама.

Бабка каким-то образом догадалась, что происходит. Она вышла в гостиную, завернувшись в скатерть, и объявила, что покинет Лесную усадьбу только в гробу ногами вперед. То есть именно так большинство Пинхоу расшифровали ее высказывание «корнями вперед в невольничьей корзине».

– Дина уложила ее обратно в постель, – сказал дядя Ричард. – Перевезем Бабку прямо завтра. Позовем на помощь всех Пинхоу и…

– Погоди-погоди. Перед этим еще Эдгар выступил, – вмешалась мама. – Эдгар так и рвется переселиться в Лесную усадьбу, как только Бабку оттуда заберут. Тут уж бабушка Сью возражать не стала – кто бы мог подумать! Они твердили, что это фамильная усадьба, господский дом в деревне. Эдгар сказал, что поскольку он старейший из ныне живущих Пинхоу, то имеет право там жить! Собирался переименовать дом в Поместье Пинхоу!

Папа усмехнулся:

– Этот Эдгар – напыщенный дурак. Я ему прямо в лицо сказал, что ничего у него не выйдет. Дом принадлежит мне. Он перешел ко мне после смерти Старого Деда, просто Бабке было очень важно остаться там, вот я ей и разрешил.

Марианна о таком и не подозревала. И вытаращила глаза:

– Так что, мы теперь будем там жить?!

И стоило столько трудиться и переучивать Фундука, с досадой подумала она.

– Нет-нет, – ответил папа. – Там мы живо слетим с катушек почище Бабки. Нет, я надумал продать дом, выручить денег и дать Исааку за то, что Бабка будет жить у него в Лощине. Им с Диной деньги очень пригодятся.

– Тут опять разразился скандал, – сказал дядя Ричард. – Видела бы ты, какое сделалось лицо у Эдгара! А Лестер заявил, что если и продавать дом, то только кому-то из Пинхоу, а Джой разоралась, что ей полагается доля. Правда, Артур и Чарльз живо ее заткнули – сказали: «Ну так продай его кому-то из Пинхоу». Было видно, что Эдгар сейчас просто лопнет – он решил, что его хотят заставить заплатить за дом, а он-то считал, что дом и так его!

Папа улыбнулся.