Заколдованная жизнь

– Гвендолен и Эрик? Рад вас видеть, – дружелюбно сказал молодой человек. – А я – Майкл Сондерс. Вы будете заниматься у меня вместе с другими детьми.

– Другими детьми? – надменно спросила Гвендолен.

Однако мистер Сондерс явно не привык стоять на месте и чинно беседовать. Он успел умчаться за чемоданами. Раздражение Гвендолен росло. Но когда мистер Сондерс вернулся и они все вместе вышли на площадь перед вокзалом, где их ждал автомобиль – длинный, черный, глянцевый, Гвендолен сменила гнев на милость. Такой прием ее вполне устраивал.

А Мур предпочел бы ехать в экипаже. Машина тряслась и гудела, к тому же в ней пахло бензином. Его сразу затошнило и стало еще хуже, когда автомобиль выехал из Боубриджа и заколесил по извилистой проселочной дороге. Мур утешал себя только тем, что ехали они быстро. Уже через десять минут мистер Сондерс воскликнул:

– А вот и замок Крестоманси! Отсюда его видно лучше всего.

Позеленевший Мур и румяная Гвендолен посмотрели в ту сторону, куда указывал мистер Сондерс. Украшенный башенками серый замок возвышался на дальнем холме. На новом повороте им открылась пристройка к замку, должно быть недавняя, – с огромными окнами и флагом над крышей. Еще они увидели могучие деревья – темные кедры и большие вязы, а между ними мелькали лужайки и пестрели цветы.

– Выглядит здорово, – выдавил измученный Мур, удивляясь молчанию Гвендолен.

Он надеялся, что остаток дороги будет не слишком извилистым.

На его счастье, им осталось лишь обогнуть зеленый газон и въехать в массивные ворота. К старой части замка вела длинная аллея, обсаженная деревьями. Шурша гравием, машина при тормозила прямо у величественного входа. Гвендолен нетерпеливо потянулась к двери. Она не сомневалась, что в таком доме есть дворецкий, а может, и лакеи, поэтому ей не терпелось совершить торжественный выход.

Однако автомобиль поехал дальше мимо бугристых серых стен старого замка и остановился перед малозаметной дверью в начале пристройки. Этот вход, скрытый густой зеленью рододендронов, казался почти потайным.

– Сейчас мы войдем в эту дверь, – бодро объяснил мистер Сондерс, – поскольку именно ею вам придется пользоваться чаще всего. Вот я и подумал, что вам будет легче здесь ориентироваться, если я сразу же проведу вас тем путем, каким вам предстоит ходить каждый день.

Мур не имел ничего против: на его взгляд, эта дверь выглядела более домашней, уютной. Но Гвендолен, чье торжественное появление сорвалось, бросала на мистера Сондерса возмущенные взгляды и явно подумывала о том, какое бы заклятие попротивней на него наложить. Скрепя сердце она отказалась от этой затеи: ей все же хотелось произвести хорошее впечатление.

Выйдя из машины, брат и сестра последовали за мистером Сондерсом в дом и оказались в просторном, сияющем чистотой коридоре. Кстати, куртка их провожатого имела свойство надуваться парусом даже там, где вовсе не было ветра.

Встречала их весьма представительная дама. Она была затянута в узкое пурпурное платье, а на голове ее высилась целая башня черных как смоль волос. Мур подумал, что она и есть миссис Крестоманси.

– Это мисс Веникс, экономка, – представил даму мистер Сондерс. – Мисс Веникс – Эрик и Гвендолен. Боюсь, Эрика укачало в машине.

Реплика мистера Сондерса смутила Мура: неужели это так заметно? А Гвендолен, недовольная тем, что ее встречает какая-то экономка, холодно протянула мисс Веникс руку.

Мисс Веникс церемонно поздоровалась с обоими. Мур подумал, что еще ни одна дама не вселяла в него такого благоговения, и тут мисс Веникс ласково улыбнулась.

– Бедный Эрик, – сказала она. – Я тоже с трудом переношу поездки в автомобиле. Ну ничего, раз ты уже выбрался из машины, тебе должно стать легче, но если ты все еще неважно себя чувствуешь, я дам тебе какое-нибудь лекарство. Идите умойтесь и посмотрите свои комнаты.

Вслед за узким пурпурным треугольником платья мисс Веникс они поднялись по лестнице, затем прошли по коридору, за которым их ждала еще одна лестница. Мур в жизни не видел подобной роскоши. Всю дорогу они шли по ковру – мягкому зеленому ковру, похожему на утреннюю росистую траву, – а пол по обеим сторонам был так отполирован, что в нем отражались и ослепительно-белые стены, и картины на стенах. Всюду царила тишина, нарушаемая только звуком шагов и пурпурным шелестом мисс Веникс.

Домоправительница открыла одну из дверей, и ребята зажмурились от яркого полдневного солнца.

– Вот твоя комната, Гвендолен. А тут – твоя ванная.

– Спасибо, – произнесла Гвендолен, величественно вплывая в свои владения.

Мур заглянул туда из-за спины мисс Веникс и увидел, что комната очень большая и почти весь пол в ней покрыт толстенным мягким турецким ковром.

– Когда нет гостей, семья ужинает рано, – предупредила экономка, – вместе с детьми. Сегодня как раз такой день. Но думаю, вы все равно хотите чаю. Я распоряжусь. В чью комнату прислать чай?

– В мою, пожалуйста, – быстро ответила Гвендолен.

Последовала короткая пауза, а затем мисс Веникс продолжила:

– Значит, с этим мы разобрались. А твоя комната, Эрик, наверху.

Они поднялись по винтовой лестнице. Мур обрадовался: кажется, ему предстояло жить в старой части замка. Он не ошибся. Мисс Веникс открыла дверь, и взору мальчика предстала круглая комната с тремя окнами. Мур подивился толщине стен – фута три, не меньше! Мур не удержался и пробежался по яркому ковру, вскарабкался на стул у окна и выглянул на улицу. За плоскими кронами кедров открывался вид на большую лужайку, напоминающую лоскут зеленого бархата, за которой высился холм с цветущими садами по склону. Затем Мур оглядел саму комнату: выбеленные сводчатые стены, массивный камин, кровать, застеленную лоскутным одеялом, стол, комод и книжный шкаф с заманчивыми корешками.

– Мне здесь нравится! – воскликнул Мур. – Жаль только, что вход в ванную не прямо из комнаты, а дальше по коридору, – сказала мисс Веникс, словно извиняясь за этот недостаток.

Но поскольку у Мура никогда раньше не было собственной ванной, он нимало не огорчился.

Едва экономка ушла, он поспешил взглянуть, как же эта ванная выглядит. К своему полному восхищению, он обнаружил там красные полотенца – маленькое, среднее и большое – и губку величиной с дыню. Ванна стояла на чугунных львиных лапах. В углу комнаты, облицованном кафелем и завешанном красной прорезиненной занавеской, помещался душ. Муру не терпелось поэкспериментировать со всеми этими радостями, и он порядком намочил все кругом. Когда он, все еще мокрый, вернулся в свою комнату, его чемодан и коробка уже находились там и рыжеволосая горничная их распаковывала. Она сказала мальчику, что ее зовут Мэри, и спросила у него, правильно ли она раскладывает вещи. Мэри вела себя чрезвычайно любезно, но Мур несколько робел, поскольку ее рыжие волосы напоминали ему о мисс Ларкинс.

– Э… могу ли я пойти вниз, чтобы… э… выпить чаю? – запинаясь, спросил мальчик.

– Чувствуй себя как дома, – ответила Мэри (как показалось Муру, холодновато).

Он побежал вниз, думая, что, возможно, не произвел на горничную должного впечатления.

Чемодан Гвендолен высился в самом центре ее комнаты. Сама она восседала в царственной позе возле круглого стола у окна. Перед ней стояли большой оловянный чайник и две тарелки: в одной – серый хлеб с маслом, в другой – печенье.

– Я сказала горничной, что сама распакую свои вещи, – объявила Гвендолен. – Ведь и в чемодане, и в коробке у меня кое-что припрятано. И я попросила ее немедленно принести чай, поскольку умираю с голоду. Но ты только посмотри на это! В жизни не видела подобного убожества. У них даже варенья не нашлось!

– Может, хотя бы печенье вкусное? – с надеждой предположил Мур.

Увы, печенье оказалось так себе.

– И вот мы должны голодать – посреди всей этой роскоши! – трагически простонала сестра.

Ее комната и впрямь сияла великолепием. С голубыми бархатными обоями идеально гармонировала кровать, сверху донизу обитая тем же материалом и застеленная покрывалом той же расцветки. На стулья не пожалели позолоты. Туалетный столик с золочеными ящичками и кисточками, а также длинным овальным зеркалом в обрамлении позолоченных листьев и цветов сделал бы честь любой принцессе. Столик Гвендолен понравился – в отличие от платяного шкафа, расписанного гирляндами и майскими плясунами[1 - 1 мая в Англии отмечают старинный праздник весны. В этот день принято устраивать всевозможные увеселения – например, украшать лентами и цветами столб (“майский шест”) и плясать вокруг него.].

– Шкаф нужен для того, чтобы вешать одежду, а не разглядывать его, – недовольно пояснила она, – а эти картинки меня отвлекают. Но ванная прелестна.

Мур заглянул в ванную, облицованную голубым и белым кафелем. Сама ванна располагалась очень низко, на уровне пола, тоже покрытого плит кой. Над ней, как полог над колыбелью, висели голубые занавески. Полотенца были под цвет кафеля. Муру больше приглянулась его собственная ванная, но, возможно, это объяснялось тем, что в ванной сестры ему пришлось просидеть довольно долго – она заперла его там, чтобы он не мешал ей распаковывать чемодан. Сквозь шум воды (Мур устроил настоящий потоп – а что ему еще оставалось делать?) он услышал, как Гвендолен раздраженно обращается к кому-то, кто пришел забрать остатки скудного угощения и, очевидно, застал ее с открытым чемоданом. Выпуская Мура, она все еще была вне себя от возмущения.

– Мне кажется, здешние слуги не слишком-то учтивы, – выпалила Гвендолен. – Если эта девица скажет еще одно слово, я позабочусь о том, чтобы у нее на носу вскочил фурункул, хоть ее и зовут Юфимией! Впрочем, – снисходительно добавила Гвендолен, – я склонна думать, что носить такое имя – само по себе суровое наказание. Ладно, Мур, ступай к себе и надень свой новый костюмчик. Как объявила эта Юфимия, до ужина всего полчаса и нам следует переодеться. В жизни не слыхала столь сухого и официального приглашения!

– А я думал, ты рассчитывала именно на такое обращение, – заметил Мур, не очень-то любящий церемонии.

– Можно быть светским и естественным в одно и то же время, – возразила Гвендолен.

И все-таки мысль о скором триумфе подействовала на нее умиротворяюще.

– Надену-ка я голубое платье с кружевным воротником, – промолвила она. – А носить имя Юфимия действительно слишком тяжелое бремя даже для того, кто очень груб.

Поднимаясь по винтовой лестнице, Мур услышал, как замок наполняется раскатистым гулом. Этот звук, впервые нарушивший тишину, встревожил Мура. Впоследствии он узнал, что так звучит гонг, означающий: до ужина осталось полчаса, пора переодеваться. Мур, конечно же, мог надеть свой костюмчик гораздо быстрее, поэтому он успел еще разок забраться под душ. Когда горничная с никудышным именем Юфимия пришла за ним и Гвендолен, чтобы проводить их в гостиную, где уже собралась вся семья, Мур чувствовал себя совершенно отсыревшим и еле волочил ноги, как если бы вода лишила его сил.

Одетая в прелестное голубое платье, Гвендолен вплыла с достоинством. Мур тащился за ней. В комнате оказалось полно народу, при чем Мур не мог взять в толк, каким это образом все они являются членами семьи. В гостиной сидели: старая дама в кружевных перчатках; человечек с могучими бровями и громким голосом, вещавший о курсах акций;

мистер Сондерс, чьи руки и ноги были длинноваты для его потертого черного костюма;