Прошлое в дверь постучало. Рассказы

– Большому кораблю большое плавание: кому много дано, с того много и спрашивается. Вы, Оля, были бы звездой, если бы хоть немного занимались дома.

Урок физики проходил в физическом кабинете. После этого урока девятиклассники пошли в свой класс. Файка шла перед Олей. Она обернулась к Оле и пренебрежительно сказала:

– Подумаешь, звезда! Если ты и звезда, то только седьмой величины.

Оля ничего ей не ответила. Она даже не знала, что отвечать. Оля не знала, что означают слова «звезда седьмой величины».

В младших классах Оля увлекалась астрономией, дома у нее были научно-популярные книги по астрономии. Вернувшись из школы домой, Оля посмотрела эти книги. В одной из книг было написано, что самые яркие звезды на небе называют звездами 1-ой величины, а самые слабые из видимых невооруженным глазом звезд – это звезды 6-й величины. В другой книге Оля прочитала, что самые слабые звезды, наблюдаемые невооруженным глазом, имеют величину от 6-й до 7-й.

– Значит Файка считает, что я невидима невооруженным глазом, – с обидой подумала Оля. Потом она утешила себя:

– Хоть я и невидима невооруженным глазом, но все же Петр Константинович считает, что я могла бы быть звездой. Не так уж плохо он обо мне думает.

После урока по физике и раздраженного высказывания Файки об Оле отношение Файки к Оле стало ухудшаться. На следующий день во время перемены после первого урока Файка, проходя мимо Оли, как бы нечаянно сильно толкнула ее. Оля покачнулась и ударилась плечом об стену в коридоре. Файка сделала вид, что ничего не заметила, прошла вперед и даже не подумала извиниться.

Оля обиделась на Файку.

– Я считала Файку своей лучшей подругой, а она так зло поступила со мной, – подумала расстроенная Оля.

Оля перестала разговаривать с Файкой. Заметив это, Файка перестала разговаривать с Олей. Никаких шагов навстречу тому, чтобы помириться с Олей, Фаина не делала.

Оля хотела бы помириться с Фаей, хотела, чтобы восстановилась ушедшая дружба с ней.

* * *

Прошло некоторое время, Оля с Фаей помирились. Однако их отношения уже не были прежними. Бывшие подруги стали чувствовать себя совершенно далекими друг от друга.

То, что произошло между ними, стало казаться Оле чем-то ужасным, каким-то страшным потрясением. Ее угнетало случившееся. Оля все время обдумывала, в чем же дело. В голову приходили то одни, то другие мысли. Иногда она оправдывала себя:

– В своих отношениях с Файкой я ни в чем не могу себя обвинить. Поссорилась я с ней потому, что предъявляла к ней высокие требования. Конечно, ни с какой другой девчонкой я бы не стала ссориться из-за того, что она меня нарочно толкнула. Теперь я понимаю, что и с Файкой из-за этого не стоило ссориться, надо было бы просто поговорить с ней обо всем. Своей ссорой я показала, что считаю ее недостойной своей дружбы. Она была вполне права, когда перестала разговаривать со мной тоже.

Потом Оля начинала думать по-другому:

– Но потом ведь я сказала Файке, что больше на нее не обижаюсь. Неужели

моя ссора с ней могла так подорвать ее уважение ко мне? Ведь и она была передо мной виновата.

Нет, не думаю, что ссора могла иметь такое значение. Скорей всего, я ей перестала нравиться.

Но, как бы то ни было, Файка оказалась плохим товарищем, можно сказать – эгоисткой. Я бы не имела права так тяжело обвинять ее, если бы она никогда не была близким мне человеком. (Правда, мне приходит в голову мысль, что я не имею права называть Файку плохим товарищем еще и в том случае, если ей просто так, без всяких причин стало неинтересно со мной. Это, конечно, возможно). Если же она боится пожертвовать ради меня своим самолюбием, то она плохая подруга. Я ведь жертвовала своим самолюбием, когда вопреки своим убеждениям, старалась помириться с ней первой.

Как бы то ни было, она мне не была и не будет другом. Я в этом убеждалась бесчисленное множество раз, но никак не хотела верить этому. Теперь факты заставляют меня поверить в это.

Я всегда мечтала найти друга, но никак не могла и не могу его найти. Всегда задаю себе вопрос: какого друга мне надо?

* * *

Совсем не обязательно, чтобы друг был идеальным человеком, да таких и не бывает. Я сама очень и очень далеко не идеал и никогда не смогу быть идеалом, хотя и стараюсь становиться лучше. Прежде всего, друг должен быть духовно близок мне: у него должны быть такие же, как у меня, взгляды (конечно, не все), интересы, стремления, цели. Мне нужен такой друг, которому можно было бы доверять свои самые сокровенные мысли, который бы и сам захотел рассказать мне о себе. Только тот может быть другом, кого уважаешь, у кого можно чему-нибудь поучиться и кто сам у тебя может учиться. Друг должен помогать двигаться вперед. Такого мне надо друга, таким другом хочу быть и я.

* * *

Все-таки я думаю, что Файка могла бы быть моей подругой, если бы я ей больше нравилась, – думала Оля.

Она переживала случившееся и в душе повторяла сама себе одно и то же:

– Файке вовсе не нужна моя дружба. Может быть, ей совсем не интересно со мной дружить? Но ведь вначале было не так, или, по крайней мере, мне казалось, что не так.

– Никак не могу понять Файку, – мысленно рассуждала Оля. – Не знаю, чего в ней больше: хорошего или плохого. Мое мнение о ней все время колеблется. Что у нее напускное: развязность, грубость или серьезность?

Оля хотела бы, чтобы восстановилась прошедшая дружба с Фаей. Она написала и передала Фае записку:

– Чем объясняется, что между нами стали такие плохие отношения? Или ты считаешь, что они нормальные?

Файка ничего не ответила Оле на эту записку.

– Теперь точно все кончено, – решила расстроенная Оля. Она объясняла сама себе:

– Я написала ей записку потому, что думала: она тоже переживает то, что у нас произошел разрыв. Поэтому я не пощадила своего самолюбия и решилась все выяснить до конца. Но я ошиблась. Файке вовсе не нужна моя дружба, у нее почему-то сложилось плохое мнение обо мне, может быть, еще до ссоры. А, может быть, ей просто неинтересно со мной дружить?

В одном из разговоров после занятий в школе Файка сказала Оле:

– Мне не нравится, что ты очень много хвалишься, много говоришь о себе.

Эти слова дорогой ей Файки расстроили Олю. Она огорченно подумала:

– Она, конечно, права: я ей все время рассказывала о себе. Но ведь это потому, что я больше ни с кем не делюсь своими мыслями, ни с кем серьезно не разговариваю. Даже в своих мыслях я всегда обращаюсь к ней!

Это не значит, что я одинока, что меня никто не поймет. Просто у меня нет желания делиться с кем-нибудь, кроме нее.

Оля долго переживала из-за того, что у нее разладились отношения с Файкой. Она написала Файке еще одну записку. Ответа на эту записку тоже не было.

– Не буду больше ни о чем говорить Файке, – решила Оля, – мое отношение к ней она знает, а если бы хотела со мной дружить, то сказала бы об этом сама. Так как Файка ни о чем не говорит, то значит, она считает, что все в порядке, что все обстоит так, как и должно быть. Сейчас я ее ни в чем не обвиняю.

Оля тяжело переносила создавшиеся отношения с бывшей любимой подругой. Все произошедшее вызывало у нее недоумение. У Оли произошло какое-то сильное потрясение. Для нее наступило ужасное время.

На уроках Оля почти не слушала то, о чем рассказывали учителя. Она сидела в классе, погруженная в свои переживания, а все, что происходило вокруг, видела, как в тумане. Перед Олей на парте лежал блокнотик, на котором она весь урок ручкой писала инициалы: Ж. Ф. Соседки спрашивали ее:

– Оля, зачем ты все время пишешь в блокноте одни и те же буквы?

Оля отмалчивалась.

У Оли опустились руки. Учиться она стала гораздо хуже, чем раньше.

Когда Оля после окончания уроков возвращалась из школы домой, она швыряла портфель в угол комнаты, переодевалась в домашнюю одежду, быстро ела и сразу же кидалась на диван. Никаких книг в руки не брала. Радио не включала. Лежала и молча смотрела в потолок.

Вечером домой с работы возвращалась мама. Она пыталась поговорить с дочкой.

– Как дела в школе? – спрашивала мама Елена Петровна. – Что с тобой, Олечка? У тебя что-нибудь случилось?