По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Вспомнить всё… Сборник рассказов лейтенанта о своей службе в Чечне 2003—2005 гг.
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Вспомнить всё… Сборник рассказов лейтенанта о своей службе в Чечне 2003—2005 гг.
Дмитрий Александрович Братчиков
Однажды я понял, что почти каждый деньна протяжении 15 лет, воспоминаю о службе в Чечне, привожу примеры из той жизни, вставляю их в разговор. Сколько можно? Я решил их выписать, чтобы навсегда избавиться и получилась книга… Книга содержит нецензурную брань.
Вспомнить всё…
Сборник рассказов лейтенанта о своей службе в Чечне 2003—2005 гг.
Дмитрий Александрович Братчиков
Посвящается моему старшему брату, а также всем мальчишкам, кто мечтал служить в армии, но по каким-то причинам этого не случилось.
© Дмитрий Александрович Братчиков, 2024
ISBN 978-5-0062-5075-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вспомнить всё…
Сборник историй из жизни молодого лейтенанта в условиях контртеррористической операции на территории Чеченской Республики (2003—2005гг).
Для кого эта книга?
Для молодых людей 19—25 лет – узнать, как жил, о чём думал их сверстник двадцать лет назад, в таком же возрасте выполнявший боевые задачи в зоне контртеррористической операции. Любопытно получилось: в процессе написания книги я к своему удивлению обнаружил неподдельный интерес девчонок, которые взапой читали первые главы и требовали продолжения, чем сильно меня вдохновили на дальнейшие труды.
Эта книга и для моих друзей, кто был рядом и захочет с грустной улыбкой предаться воспоминаниям об ушедших днях. Для родителей, для мам, которые так и не знают, чем мы там занимались, потому что спрашивать и лезть с вопросами в моей семье, например, это не принято.
Лишь однажды мама меня спросила, робко глядя в глаза:
– Ты правда людей убивал?
– Я не знаю, но стрелять в ту сторону приходилось.
На страницах этой книги я расскажу о таких моментах, благо в моей службе их было немного – и слава Богу, что не только этим запомнились мои два года в Чечне. Приятного чтения.
Пролог
Помню своего деда Дмитрия Павловича – фронтовика. Однажды, когда он гостил у нас дома, я задал ему вопрос: «Дед, расскажи о войне!»
На тот момент мои познания о сражениях ограничивались игрой в танчики на развороте тетрадного листа. Знаете, это когда, прицелившись, рисуешь на своей половине большое синее пятно шариковой ручкой, переворачиваешь лист и, прижимая детским кулачком это место, отпечатывается взрыв на стороне противника, в надежде подбить чужой нарисованный танчик. Кстати, спустя тридцать лет я всё ещё непревзойдённо играю в такие танчики со своими детьми, и что характерно – регулярно выигрываю.
Я принёс деду бумагу, ручку и попросил нарисовать бой.
Дмитрий Павлович стал чертить линию обороны наших войск и немецких, он наносил тактические знаки, пулемётные точки, стрелков, колючую проволоку, минные заграждения… Такие обозначения, знаете, не каждый взрослый разберёт, и мне сразу стало скучно. «Деда, – протянул я разочарованно, – что это? Ты войну мне будешь рисовать? Где взрывы, где это всё?» Дед был серьёзен: он не знал, как ещё показать мне войну.
Ему она представлялась иначе. Тогда я попросил его рассказать про какой-нибудь случай на войне. Он был краток: «Сидели мы в окопах, блокада Ленинграда, продовольствия не хватает, голод. По ночам авиация сбрасывала подразделениям боеприпасы и продовольствие. В ту ночь сбрасывали мешки с горохом. И один мешок упал на моего сослуживца. Так он и погиб», – закончил дед. Я был в недоумении. Я ожидал героических историй, как в фильмах, а он…
Дед устал и прилёг отдохнуть. Я не стал его больше беспокоить – родители мне говорили, чтоб я его не тревожил, ведь он недавно перенёс инфаркт. Этот случай запал мне в душу. Я видел фильмы про войну – там взрывы, стрельба, а вот живой участник рассказывает какую-то чушь… Это не укладывалось в моей детской голове.
Зачем я все это вспоминаю?
Я пишу книгу о «своей» войне, о службе в Чечне, и мне пришла мысль, что ты, дорогой читатель, возможно, будешь испытывать те же чувства, что и я тогда в детстве. Будь к этому готов. Не суди строго, война – это не только взрывы, стрельба и стоны раненых. Это прежде всего грубая, тяжёлая и нескончаемая работа, которая высасывает из людей все силы и души.
Полустанок
Итак, минуло двадцать лет со дня посещения неведомой страны с мультяшным названием Чучундра. Именно страны, ибо нравы и порядки на территории воюющей республики отличались от жизни на «большой земле», там было все по другому. Какой дурак по собственному желанию напросится туда, где есть большая вероятность стать калекой, трупом или пропасть без вести в чеченском плену?! После осознания этих фактов и столкновения с тамошней действительностью чётко понимаешь, что ты в Чучундре.
Перрон периферийного городка Н., только-только выдохнувшего после смрада и голода 90-х. Тёмный полустанок, пара тусклых фонарей, спящая кассирша в здании вокзала, пара человек, ожидавших проходящего поезда на запад. Родители и небольшая компания друзей приехали в это «торжественное» место провожать на службу своего родного, пьяного и радостного лейтенанта. Все знали, что он едет в горячую точку, и отгоняли мысли, что это прощание может быть последним совместным событием. Дмитрию не хотелось смотреть им в глаза, он старался держаться бодро, без грусти. Благо в крови было плюс 40 градусов, и в принципе, если бы родные не грустили, можно было бы даже веселиться. Ему думалось так: «Какая к черту Чечня, до неё ещё доехать надо, а это целая неделя – отпуска!!!»
А по пути в Новосибирске он встретит своих приятелей, с которыми в училище договорились прорываться при распределении в Чечню – ни больше, ни меньше, так как тихие пьяные гарнизоны России их тогда не волновали, лишь было стремление проверить себя, делать то, чему учили на занятиях по тактике и другим военным дисциплинам.
Поезд уже подошёл, на посадку было пять минут, все стали быстро целоваться и обниматься. Прощались. Чёрт бы побрал ту девочку, которая в самый последний момент придержала руку Дмитрия, посмотрела с тоской в глаза и тихо произнесла: «Ты только вернись». «Всё настроение испортила, зараза», – подумал Дмитрий, швырнул сумку в вагон и запрыгнул на подножку трогающегося поезда. Его служба и полная самостоятельность началась тогда – в августе 2003 года, когда закрылась дверь вагона, и поезд отошёл от перрона родного города, родной Сибири. В двадцать один год Дмитрий отправился на Кавказ воевать за Родину.
Не покупайте пирожки и не ездите на такси…
Дорога к месту службы заняла несколько дней, была пьяная и весёлая. Встретились с ребятами-лейтенантами в Новосибирске и поехали в Моздок. В то время там был основной перевалочный пункт всех войск, направляющихся в Чечню.
Настроение было серьёзное – к вечеру второго дня решили, что пить хватит, нужно прийти в себя и настроиться по-боевому, всё-таки не на прогулку едем. Из нас, сибирских парней, ни один не бывал на юге России. Все знания о Кавказе заканчивались на стихах Лермонтова и рассказах о том беспределе, который творили чеченские боевики с пленными солдатами.
Да и вообще, у человека, жившего с рождения до двадцати лет в одном и том же месте, не хватало широты мысли представить, что кроме Сибири ещё где-то люди живут и могут быть свои порядки, отличные от наших. Мы ехали на войну недоумевая, чего так долго там можно делать, – верили, что вот мы щас приедем, быстро всё поймём и победим врага. Это просто без нас, молодых образованных кадров, там дело встало и мы им покажем, чему нас обучили в училище. И, конечно, получим всякие ордена и медали.
На второй день в наш вагон подсел какой-то мужик, который с нами как-то быстро познакомился. Выяснилось, что в Чечне он не первый год, и вроде бы капитан, едет в Ханкалу после отпуска. Нам было решительно интересно всё, что он говорил, потому что он казался нам старым и бывалым. Хотелось узнать подробностей о боях, операциях и прочей военной работе.
Вместо этого получили житейские советы совсем другого характера. И сейчас я понимаю, что он сказал очень ценные для каждого из нас слова. «Не покупайте пирожки у местных на вокзале, не ездите на такси. Вас могут запросто отравить, или увезти в какой-нибудь горный аул под дулом пистолета». Откровенным и ужасающим было то, что можно погибнуть, не доехав до войны, до своей части.
Не знаю, был ли он тем за кого себя выдавал, неважно. Но я благодарю того капитана за то, что он тогда появился и просто передал нам чувство настороженности на враждебной территории. К нам пришло понимание, что шутки закончились, и пора включать голову на полную мощность!
Настроение после этих разговоров совсем упало, и последние сутки мы ехали в тягомотном ожидании предстоящих опасностей. Да и трястись в душном вагоне четыре дня уже обрыдло.
Моздок, Моздок… Как много в этом слове. Кто был, поймёт, кто не был – не догонит…
Ещё в Прохладном мы проводили из поезда Малыша, он один ехал в часть и очень переживал, что нет плеча товарища рядом. «На кого вы меня тут одного бросаете?!», – с грустью сказал Малыш и сошёл на перрон. В следующий раз я увидел его спустя пятнадцать лет, в социальных сетях, всё с ним хорошо, слава богу.
Мы тронулись дальше. Впереди нас ждал город Моздок. В вагонах уже ощущалась южная жара и после прохлады сибирского августа нам было непривычно.
Выгрузились. Кто в форме, кто в шортах и майке, как турист. «До службы ещё не скоро», – думали мы и были не правы. Повторюсь, несмотря на то, что война в Чечне шла уже почти десять лет, нам как-то путанно объяснили, как туда добираться: как и что делать, мы узнавали у бывалых преподавателей, которые тоже толком ничего рассказать не могли, так как давно уже там не были. Информация была противоречивой, и мы решили, что разберёмся по ситуации.
Нам рассказали, что из Моздока нас должны отправить либо на вертушках, либо на бронепоезде, либо на колонне в Чечню по своим частям. Для этого нужно было появиться в комендатуре и выяснить, как действовать дальше.
Собрались мы кучкой у комендатуры ж/д станции, кто-то из наших отправился к коменданту. Помощник коменданта, который вышел посмотреть на вновь прибывшее пушечное мясо, естественно попытался нас трахнуть за отсутствие формы одежды и вообще за праздный вид. Так сказать, попытка привести нас к «нормальному бою»[1 - Выражение из военного сленга] была засчитана.
На вопрос о бронепоездах, вертушках, колоннах помкоменданта рассмеялся и сказал, что надо ждать неделю. Может, две. Ребята, кому нужно было в Ханкалу и Борзой, так и поступили – остались ждать военного транспорта в районе аэродрома на сборном пункте. Когда помощник услышал про станицу Калиновскую, – ближайший к Северной Осетии гарнизон в Чечне – он сказал: «А вам рядом – езжайте на такси. Если перекусить, то вон полно бабулек, пирожки продают».
Перст указующий ткнул нам на синюю копейку, стоявшую возле вокзала, в которой сидел грузный осетин. «Вот на ней езжайте». Вспоминая слова капитана из поезда и проклиная помощника коменданта, мы начали рассовывать свои сумки и грузиться в салон гнилой копейки, надеясь только на русский авось и частично провидение Господне.
Это позже, когда отесались, поняли, что, скорее всего, таксисты платили долю военным дельцам из комендатуры, и те направляли проезжающих в Чечню на такси.
Позже Моздок у нас уже ассоциировался с отдыхом, куражом, пьянкой и проститутками. Ибо это был город, в котором отдыхали военные на пересылке или, как в нашем случае, сбегали из части «выпустить пар». Так мы его и называли – город проституток и таксистов, потому что больше никого мы там и не видели – точнее, было некогда знакомиться с местным населением. Мы приезжали, спускали за сутки все деньги, и с опустошёнными карманами и мошонками возвращались отдавать долг нашей Родине.
Дмитрий Александрович Братчиков
Однажды я понял, что почти каждый деньна протяжении 15 лет, воспоминаю о службе в Чечне, привожу примеры из той жизни, вставляю их в разговор. Сколько можно? Я решил их выписать, чтобы навсегда избавиться и получилась книга… Книга содержит нецензурную брань.
Вспомнить всё…
Сборник рассказов лейтенанта о своей службе в Чечне 2003—2005 гг.
Дмитрий Александрович Братчиков
Посвящается моему старшему брату, а также всем мальчишкам, кто мечтал служить в армии, но по каким-то причинам этого не случилось.
© Дмитрий Александрович Братчиков, 2024
ISBN 978-5-0062-5075-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вспомнить всё…
Сборник историй из жизни молодого лейтенанта в условиях контртеррористической операции на территории Чеченской Республики (2003—2005гг).
Для кого эта книга?
Для молодых людей 19—25 лет – узнать, как жил, о чём думал их сверстник двадцать лет назад, в таком же возрасте выполнявший боевые задачи в зоне контртеррористической операции. Любопытно получилось: в процессе написания книги я к своему удивлению обнаружил неподдельный интерес девчонок, которые взапой читали первые главы и требовали продолжения, чем сильно меня вдохновили на дальнейшие труды.
Эта книга и для моих друзей, кто был рядом и захочет с грустной улыбкой предаться воспоминаниям об ушедших днях. Для родителей, для мам, которые так и не знают, чем мы там занимались, потому что спрашивать и лезть с вопросами в моей семье, например, это не принято.
Лишь однажды мама меня спросила, робко глядя в глаза:
– Ты правда людей убивал?
– Я не знаю, но стрелять в ту сторону приходилось.
На страницах этой книги я расскажу о таких моментах, благо в моей службе их было немного – и слава Богу, что не только этим запомнились мои два года в Чечне. Приятного чтения.
Пролог
Помню своего деда Дмитрия Павловича – фронтовика. Однажды, когда он гостил у нас дома, я задал ему вопрос: «Дед, расскажи о войне!»
На тот момент мои познания о сражениях ограничивались игрой в танчики на развороте тетрадного листа. Знаете, это когда, прицелившись, рисуешь на своей половине большое синее пятно шариковой ручкой, переворачиваешь лист и, прижимая детским кулачком это место, отпечатывается взрыв на стороне противника, в надежде подбить чужой нарисованный танчик. Кстати, спустя тридцать лет я всё ещё непревзойдённо играю в такие танчики со своими детьми, и что характерно – регулярно выигрываю.
Я принёс деду бумагу, ручку и попросил нарисовать бой.
Дмитрий Павлович стал чертить линию обороны наших войск и немецких, он наносил тактические знаки, пулемётные точки, стрелков, колючую проволоку, минные заграждения… Такие обозначения, знаете, не каждый взрослый разберёт, и мне сразу стало скучно. «Деда, – протянул я разочарованно, – что это? Ты войну мне будешь рисовать? Где взрывы, где это всё?» Дед был серьёзен: он не знал, как ещё показать мне войну.
Ему она представлялась иначе. Тогда я попросил его рассказать про какой-нибудь случай на войне. Он был краток: «Сидели мы в окопах, блокада Ленинграда, продовольствия не хватает, голод. По ночам авиация сбрасывала подразделениям боеприпасы и продовольствие. В ту ночь сбрасывали мешки с горохом. И один мешок упал на моего сослуживца. Так он и погиб», – закончил дед. Я был в недоумении. Я ожидал героических историй, как в фильмах, а он…
Дед устал и прилёг отдохнуть. Я не стал его больше беспокоить – родители мне говорили, чтоб я его не тревожил, ведь он недавно перенёс инфаркт. Этот случай запал мне в душу. Я видел фильмы про войну – там взрывы, стрельба, а вот живой участник рассказывает какую-то чушь… Это не укладывалось в моей детской голове.
Зачем я все это вспоминаю?
Я пишу книгу о «своей» войне, о службе в Чечне, и мне пришла мысль, что ты, дорогой читатель, возможно, будешь испытывать те же чувства, что и я тогда в детстве. Будь к этому готов. Не суди строго, война – это не только взрывы, стрельба и стоны раненых. Это прежде всего грубая, тяжёлая и нескончаемая работа, которая высасывает из людей все силы и души.
Полустанок
Итак, минуло двадцать лет со дня посещения неведомой страны с мультяшным названием Чучундра. Именно страны, ибо нравы и порядки на территории воюющей республики отличались от жизни на «большой земле», там было все по другому. Какой дурак по собственному желанию напросится туда, где есть большая вероятность стать калекой, трупом или пропасть без вести в чеченском плену?! После осознания этих фактов и столкновения с тамошней действительностью чётко понимаешь, что ты в Чучундре.
Перрон периферийного городка Н., только-только выдохнувшего после смрада и голода 90-х. Тёмный полустанок, пара тусклых фонарей, спящая кассирша в здании вокзала, пара человек, ожидавших проходящего поезда на запад. Родители и небольшая компания друзей приехали в это «торжественное» место провожать на службу своего родного, пьяного и радостного лейтенанта. Все знали, что он едет в горячую точку, и отгоняли мысли, что это прощание может быть последним совместным событием. Дмитрию не хотелось смотреть им в глаза, он старался держаться бодро, без грусти. Благо в крови было плюс 40 градусов, и в принципе, если бы родные не грустили, можно было бы даже веселиться. Ему думалось так: «Какая к черту Чечня, до неё ещё доехать надо, а это целая неделя – отпуска!!!»
А по пути в Новосибирске он встретит своих приятелей, с которыми в училище договорились прорываться при распределении в Чечню – ни больше, ни меньше, так как тихие пьяные гарнизоны России их тогда не волновали, лишь было стремление проверить себя, делать то, чему учили на занятиях по тактике и другим военным дисциплинам.
Поезд уже подошёл, на посадку было пять минут, все стали быстро целоваться и обниматься. Прощались. Чёрт бы побрал ту девочку, которая в самый последний момент придержала руку Дмитрия, посмотрела с тоской в глаза и тихо произнесла: «Ты только вернись». «Всё настроение испортила, зараза», – подумал Дмитрий, швырнул сумку в вагон и запрыгнул на подножку трогающегося поезда. Его служба и полная самостоятельность началась тогда – в августе 2003 года, когда закрылась дверь вагона, и поезд отошёл от перрона родного города, родной Сибири. В двадцать один год Дмитрий отправился на Кавказ воевать за Родину.
Не покупайте пирожки и не ездите на такси…
Дорога к месту службы заняла несколько дней, была пьяная и весёлая. Встретились с ребятами-лейтенантами в Новосибирске и поехали в Моздок. В то время там был основной перевалочный пункт всех войск, направляющихся в Чечню.
Настроение было серьёзное – к вечеру второго дня решили, что пить хватит, нужно прийти в себя и настроиться по-боевому, всё-таки не на прогулку едем. Из нас, сибирских парней, ни один не бывал на юге России. Все знания о Кавказе заканчивались на стихах Лермонтова и рассказах о том беспределе, который творили чеченские боевики с пленными солдатами.
Да и вообще, у человека, жившего с рождения до двадцати лет в одном и том же месте, не хватало широты мысли представить, что кроме Сибири ещё где-то люди живут и могут быть свои порядки, отличные от наших. Мы ехали на войну недоумевая, чего так долго там можно делать, – верили, что вот мы щас приедем, быстро всё поймём и победим врага. Это просто без нас, молодых образованных кадров, там дело встало и мы им покажем, чему нас обучили в училище. И, конечно, получим всякие ордена и медали.
На второй день в наш вагон подсел какой-то мужик, который с нами как-то быстро познакомился. Выяснилось, что в Чечне он не первый год, и вроде бы капитан, едет в Ханкалу после отпуска. Нам было решительно интересно всё, что он говорил, потому что он казался нам старым и бывалым. Хотелось узнать подробностей о боях, операциях и прочей военной работе.
Вместо этого получили житейские советы совсем другого характера. И сейчас я понимаю, что он сказал очень ценные для каждого из нас слова. «Не покупайте пирожки у местных на вокзале, не ездите на такси. Вас могут запросто отравить, или увезти в какой-нибудь горный аул под дулом пистолета». Откровенным и ужасающим было то, что можно погибнуть, не доехав до войны, до своей части.
Не знаю, был ли он тем за кого себя выдавал, неважно. Но я благодарю того капитана за то, что он тогда появился и просто передал нам чувство настороженности на враждебной территории. К нам пришло понимание, что шутки закончились, и пора включать голову на полную мощность!
Настроение после этих разговоров совсем упало, и последние сутки мы ехали в тягомотном ожидании предстоящих опасностей. Да и трястись в душном вагоне четыре дня уже обрыдло.
Моздок, Моздок… Как много в этом слове. Кто был, поймёт, кто не был – не догонит…
Ещё в Прохладном мы проводили из поезда Малыша, он один ехал в часть и очень переживал, что нет плеча товарища рядом. «На кого вы меня тут одного бросаете?!», – с грустью сказал Малыш и сошёл на перрон. В следующий раз я увидел его спустя пятнадцать лет, в социальных сетях, всё с ним хорошо, слава богу.
Мы тронулись дальше. Впереди нас ждал город Моздок. В вагонах уже ощущалась южная жара и после прохлады сибирского августа нам было непривычно.
Выгрузились. Кто в форме, кто в шортах и майке, как турист. «До службы ещё не скоро», – думали мы и были не правы. Повторюсь, несмотря на то, что война в Чечне шла уже почти десять лет, нам как-то путанно объяснили, как туда добираться: как и что делать, мы узнавали у бывалых преподавателей, которые тоже толком ничего рассказать не могли, так как давно уже там не были. Информация была противоречивой, и мы решили, что разберёмся по ситуации.
Нам рассказали, что из Моздока нас должны отправить либо на вертушках, либо на бронепоезде, либо на колонне в Чечню по своим частям. Для этого нужно было появиться в комендатуре и выяснить, как действовать дальше.
Собрались мы кучкой у комендатуры ж/д станции, кто-то из наших отправился к коменданту. Помощник коменданта, который вышел посмотреть на вновь прибывшее пушечное мясо, естественно попытался нас трахнуть за отсутствие формы одежды и вообще за праздный вид. Так сказать, попытка привести нас к «нормальному бою»[1 - Выражение из военного сленга] была засчитана.
На вопрос о бронепоездах, вертушках, колоннах помкоменданта рассмеялся и сказал, что надо ждать неделю. Может, две. Ребята, кому нужно было в Ханкалу и Борзой, так и поступили – остались ждать военного транспорта в районе аэродрома на сборном пункте. Когда помощник услышал про станицу Калиновскую, – ближайший к Северной Осетии гарнизон в Чечне – он сказал: «А вам рядом – езжайте на такси. Если перекусить, то вон полно бабулек, пирожки продают».
Перст указующий ткнул нам на синюю копейку, стоявшую возле вокзала, в которой сидел грузный осетин. «Вот на ней езжайте». Вспоминая слова капитана из поезда и проклиная помощника коменданта, мы начали рассовывать свои сумки и грузиться в салон гнилой копейки, надеясь только на русский авось и частично провидение Господне.
Это позже, когда отесались, поняли, что, скорее всего, таксисты платили долю военным дельцам из комендатуры, и те направляли проезжающих в Чечню на такси.
Позже Моздок у нас уже ассоциировался с отдыхом, куражом, пьянкой и проститутками. Ибо это был город, в котором отдыхали военные на пересылке или, как в нашем случае, сбегали из части «выпустить пар». Так мы его и называли – город проституток и таксистов, потому что больше никого мы там и не видели – точнее, было некогда знакомиться с местным населением. Мы приезжали, спускали за сутки все деньги, и с опустошёнными карманами и мошонками возвращались отдавать долг нашей Родине.
Последний отзыв
книга нужная