Планетарный миксер

У неё насовсем – правая. Что тут поделаешь – за место приходится платить ногами. В такое время живем. А еще пятой точкой. И почему все автобусные сиденья одинаково плоские и твердые?

Но на сиденьях загадки автобусов не заканчиваются. У автобусов есть еще одна общая черта – они все одинаково медленные, а время в них идет 1 к 2. В смысле, 1 минута как 2. Иногда временной парадокс можно скрасить сном, но после сна автобусное время, кажется, старается взять реванш и перед самым окончанием маршрута замедляется до 1 к 3, чтобы окончательно выровнять пятую точку, придав ей автобусный манер. У Ани, впрочем, еще оставался небольшой запас выпуклости. Чего, конечно, не скажешь про запас терпения.

Когда она проснулась, автобус был пустым или, во всяком случае, казался таковым. Иногда в нем появлялись случайные тени с сумками, но все они вскоре растворялись в солнечном урагане. Они чем-то напоминали мух – вот муха есть, а вот ее нет. Как бы совсем между прочим, настолько несущественное перемещение, что не требует никакого контроля и фиксации вниманием.

Кстати, про внимание – оно было в проносящиеся деревья, да кусты. Все совершенно зеленые и совершенно постоянные. Они бегом передвигались вместе с автобусом, каждый раз догоняя его и махая Ане своими веточками. А иногда мимо проносилось целое стадо березовых зебр.

Первые несколько часов это даже по-своему увлекательно, но даже деревья могут надоесть, если прыгают перед твоими глазами на протяжении 15-часовой поездки из дома прямиком до плоской попы.

– Не могут же они быть везде, – тоскливо прогудела Аня, глядя на зеленые трафареты.

Вскоре она поняла – могут.

Зебры так и вовсе.

А она не могла не смотреть. Смотреть-то ей больше было некуда. Книг с собой она не прихватила. Ни одной-одинешеньки – не любила она их.

Да, странное дело, она любила писать истории, но не любила их читать. Все дело в фантазии. Когда она бралась за любую книжку, она не могла отделаться от ощущения, что ее написал кто-то совсем такой же как она – ну, человек с двумя руками и ногами. Когда она думала об этом, то хотела чтобы следующим человеком с двумя руками и ногами, о котором подумают в таком странном ключе, была она сама. «Зачем читать чужое, если можно написать свое?» – так думала она, когда писатель по ту сторону книги словно давал ей пинка. А еще ей всегда казалось, что она может написать не хуже.

Конечно, она не могла, но ей все равно так казалось. И поэтому, чтобы в лишний раз не провоцировать себя, Аня вовсе отказалась от идеи читать. Как и от многих других идей. Оно и понятно. В голове для идей есть ограниченное место. Чтобы поместить одну идею, прежде нужно избавиться от другой, освободив полочку для новоиспеченной. А еще не все идеи могут соседствовать друг с другом – иногда может возникнуть конфликт оборудования. Да и вообще, разве может соседствовать друг с другом что-то противоположное? Так же и с ума сойти недолго. Поэтому, предпочитая не сходить с ума, Аня отключила чтение и не подключала обратно, предпочитая узнавать только краткое содержание книг и рассказов, но не читая их самостоятельно. Так она узнавала сюжет и могла, не читая книгу, поставить ей однозначную оценку.

И поставила своим ногам однозначную двойку, когда после часов наблюдения за зебрами, они буквально отказывались выполнять свое целевое назначение. Левая так и вовсе подкашивалась, словно сговорилась с тяжелой сумкой на правом плече.

Но стоило выйти из автобуса, как сумка вдруг полегчала, а ноги пошли.

И пришли куда подальше.

Буквально. Но буквами не описать. Это вам не журналистика, в самом деле.

Глава IV. На отшибе

Иногда люди говорят «на отшибе».

Но как убедилась Аня, «отшиб» отшибу рознь.

Перед ней был самый натуральный, первый образец отшиба, с которого все остальные отшибы сделали реплику, ну или слепок на худой конец.

В деревушке чувствовался упадок наоборот. То есть, для кого-то увиденное могло показаться упадком, но не для нее.

Едва оказавшись там, она сразу поняла:

Вот Оно!

Дома осели и покосились. Избушки буквально уходили под землю, точно проваливались в подземный мир. Одна так и вовсе напоминала ту самую избушку на курьих ножках. Только ножки были не куриные, а их скорее вообще не было. Но то, что в этой избушке обитала Баба-яга не было никаких сомнений. Плющ да заросли. У входа – метла и ступа. В самом деле ну кто еще может там жить? «Разве что никто…» – насмотревшись, как качается ветхая калиточка над одуванчиками, двинулась дальше. Вместе с ромашками.

На синем небе не одного облака.

Посмотрела на часы. Еще только 17:34, а в небе долька Луна. Аккуратная белая медуза. Что куда-то плыла.

«Как же здорово, – подумала Аня. – Я не ошиблась».

Разве можно представить лучшее место для того, чтобы начать все сначала. С чистого листа. Здесь же вообще ничего нет. То есть вообще ничего…

Самое то для самого лучшего начала.

Взобравшись на холмик, она увидела небольшой, но вполне земной домик и пожилого мужчину в пожилом пиджаке. Модном настолько когда-то, что неизбежно скоро станет модным опять. С каким-то значком на груди.

Так выглядел ее проводник в лучшее начало. И она по мшистой тропинке спустилась к нему.

Мимо все тех же ромашек.

Мужчина в не за горами модном пиджаке не скрывал удивления. Молодая девушка и в их захолустье. Где и живет-то всего три пенсионера да одна Баба-яга. Как выяснилось в ходе устного опроса – баба Зина.

Несмотря на то, что хозяин заброшенного домика, поздоровавшись, первым делом назвал свое имя, Аня так задумалась или засмотрелась, что или не услышала, или забыла его, а потому обращалась к нему просто – Дедушка.

И еще бы. Дедушка был приветливый, громкий и не по годам энергичный. В общем, самый классический Дедушка. Такой у каждого был.

– Дедушка, а вон там что?

– А, там… там у нас, внучка, мыс такой краси-и-ивый. Потом сходи посмотри обязательно. Но только осторожно там, дикий он у нас, неблагоустроенный, упасть можно. Лет двадцать пять назад один приезжий оттуда упал и больше его никто не видел…

– Упал? – заинтересовалась Аня (чем не сюжет для книги?) – А откуда он? Где жил? Как его звали?

– Ну… кто ж его вспомнит. Я ж говорю, приезжий… Я сам не видывал, в деревне слухи ходили. Милиция вроде даже приезжала…

«Так и знала, – разочарованно вздохнула Аня. – Очередная байка, чтобы туристов отпугивать. Да и вообще. Дурак какой-то, – подумала она, глядя на проплывающую по небу медузу. – Зачем падать с мысов, если можно с них смотреть? Такая ведь красотища, чтобы с нее падать».

– Ты, ну это… обращайся, если что, – сказал Дедушка.

– Спасибо, Дедушка, – ответила Аня.

Получив заветные ключи и дождавшись заката, она зажгла восковые свечи и открыла толстенькую тетрадку с еще белыми листами.

Начала писать свой рассказ.

Часть II

В любом среднем или большом городе.

Где-то между летом и осенью.

Глава I. Ну вот. Теперь еще и она

Дождь уже заканчивался, но в стоке трубы еще кипятился ручеек.

Последние пузыри. В вечернем дворе. В сумке тетрадка.

Я просто хотела посидеть одна, но тут появилась эта. В сером спортивном костюме. Остановилась и давай на меня пялиться.