Небожители

– А что отписывать? Ничего не нарушили. – пожимает плечами командир.

– А к расшифровке не прицепятся, не скажут, мол, опять с «фантомасом» гонки устраивали?

– Да какие гонки? Они позже нас минут на пять вылетели. Нормально всё будет. В журнале на Метео запишу про горные волны на маршруте и хватит этого.

– Может повыше попросим? А то укачает нас на этих волнах.

– Поздно уже повыше лезть. Скоро уже снижаться. Давайте, предпосадочная подготовка!

В Каршах тихое ясное утро. Штиль. На удаление десять километров занимаем четыреста метров высоты. Странная это метода. Обязательно занять на рубеж определенную высоту. И уже в горизонтальном полете выпускать шасси, снижать скорость и устанавливать закрылки в посадочное положение. Какое-то шаманство. Здесь, в Каршах, высота «круга» – четыреста метров. Для меня, привыкшего летать в основном «обратно», в Ташкент, с его кругом на 700 метрах, ИЛСом и ограничительными удалениями здешняя патриархальная простота – наоборот кажется сложной и сам заход каким-то более скорострельным.

– Давай, вываливай колэсы, – подсказывает Леха, – А то не успеем скорость погасить.

– Внизу большие зеленые прямоугольники полей, Поднявшееся над горизонтом солнце косо освещает слоистую утреннюю дымку над полосой.

– 87540, снижаюсь, шасси выпущены, к посадке готов.

– 87540, Карши-Старт, посадку разрешаю. Ветер – тихо.

– Полосу видишь? – интересуется командир.

Сквозь дымку стараюсь увидеть серый бетон. Интересное качество этих дымок! Знаешь точно, где эта полоса прячется, а до поры ничего не видно. И все ждешь ее появления. Начинаешь искать ее дальше по курсу. А она вдруг – бац! Прямо перед тобой, совсем рядом, широкая и длинная!

– Решение!

– Садимся!

– 87540, поса.а.а.адка! – сквозь тряску на стыках бетонных плит докладывает Леха.

– 87540, понял, освобождайте влево на Магистральную. Стоянка 4 по указанию встречающего. До вылета!

– До вылета.

Трансконтинентальный рейс

Однажды советские геологи нашли в Кызылкумах золото. Много золота! Нагнало могущественное ЦРУ (Центральное Рудо-Управление) экскаваторов, карьерных самосвалов и выкопали они неподалеку от горы Мурунтау огромную круглую яму. В этой-то яме и залегало золотое изобилие.

Чтобы было где жить золотодобытчикам, километрах в тридцати от карьера на ровном месте, окруженном невысокими лысыми холмами, построили город Зарафшан. Небольшой, но современный и удобный. Со всеми причитающимися городскими атрибутами. Магазинам, Дворцу культуры и Дворцу спорта позавидовали бы и многие столичные районы.

Чтобы доставлять на Большую Землю добытое золото и обеспечивать добычу техникой и материалами, проложили железнодорожную ветку до Бухары, а чтобы жители не чувствовали себя оторванными от цивилизации, неподалеку от города построили небольшой аэродром с маленьким уютным аэровокзалом.

Начальствовал над Зарафшанским аэропортом Саша Баулин. Молодой, стройный, светловолосый и голубоглазый, будто и не был то ли башкиром, то ли татарином.

Под его начальством аэропорт превратился в настоящий Зарафшанский транспортный узел. Четыре стоянки маленького перрона пустовали крайне редко. Разве что ночью, жившие в округе суслики и тушканчики могли уснуть спокойно, не слыша рева винтов и не морщась от вони турбин.

Прилеты начинались с рассветом и последний борт уходил в Ташкент, когда солнце уже грозило спрятаться за бордовый пустынный горизонт.

Но однажды, Баулин решил замахнуться на то, что в нынешних реалиях назвали бы курортным чартером. Он организовал прямые беспересадочные перевозки зарафшанцев из родного города на отдых в жемчужину Киргизии – городок Чолпон-Ату на побережье Иссык-Куля.

Дело было поставлено следующим образом:

Предпоследним или последним рейсом в Зарафшан привозили экипаж завтрашнего трансконтинентального рейса. Четверых счастливчиков размещали в лучшей гостинице города, кормили в ресторане разносолами, которые Бог умудрился изыскать и послать в Баулинское распоряжение, грели в сауне и купали в бассейне Дворца Спорта.

Утром Баулин сам предварительно тщательно анализировал погоду в капризной горной Чолпон-Ате и, если ничто не предвещало проблем, звонил в гостиницу и просил будить экипаж к завтраку. К прилету самолета, зафрахтованного на чартер, счастливых летчиков и бортпроводницу аэропортовский РАФик доставлял на вылет.

Предположим, что в описываемый день, на упомянутом рейсе в составе экипажа, состоящего из молодого, но уже опытного командира Рината Ситдикова, бортмеханика – высокого красавца киргиза Жанубека Ахматбекова, юной, стройной и проворной бортпроводницы Ирочки, на своем законном правом кресле сидел ваш покорный слуга и добросовестно выполнял свои профессиональные обязанности.

Итак:

Самолет заправляли «под пробки». Потом тщательно учитывали каждый метр в секунду встречного ветра на взлете и каждый градус температуры воздуха на аэродроме. Как правило, в результате уточненного расчета получалось забрать еще пару официальных пассажиров, а иногда в дополнение к ним и пару неофициальных. При этом официальные дополнительные пассажиры долго трясли Баулину руку и благодарили за предоставленную возможность. Неофициальные проходили в самолет без помпы и оркестра. При этом, случись оказаться рядом начальнику аэропорта, у него всегда оказывалось какое-нибудь срочное дело, не позволявшее отвлекаться на посадку пассажиров.

Рассадка в самолете тоже работала на улучшение взлетных характеристик и экономию топлива в полете. Взрослых и тучных пассажиров просили занимать самые задние ряды. Багаж складывали в багажнике и просили не тащить с собой в салон ничего тяжелого.

Наконец, предприняв всё возможное помимо необходимого, учтя все градусы, метры и килограммы, тяжелый самолет разгонялся по короткой зарафшанской полосе и нехотя набирал высоту.

– На Тамдыбулак четыре-пятьсот успеете? – участливо интересовался Зарафшанский диспетчер.

– Разрешите по прямой тысячу, а потом отход на Тамды? В таком случае успеем.

– Разрешаю. Пересечение три-девятьсот доложите.

– Подхожу к Тамды, три триста, визуально, – докладывал я, подводя предварительный итог всем мыслимым усилиям предпринятым экипажем для набора высоты.

– Понял, продолжайте набор, на четыре-двести работайте с Навои-Контроль на 133,3.

Ну, теперь на оперативном просторе вплоть до Чардары! Гор больше не будет до самого Ташкента. Можно перестать мучить самолет и дать ему набирать высоту медленно и необременительно. Но экипаж выбирает особую хитро вылепленную стратегию. Сначала разгоняемся до 350, затем на этой скорости забираемся на 6300, чтобы побыстрее поймать вечно дующий на восток попутный ветер, а уж потом разгоняемся насколько получится и ставим крейсерский режим двигателям. Уф-ф-ффф!!! Сложно? А что делать? Такая работа. Надо везде успеть, нигде не наследить и умудриться не убиться.

Локатор начинает уже издалека четко отбивать черное пятно Чардаринского водохранилища. Плотина и аэродром Чардары расположены на северной окраине водохранилища. Привод аэродрома – наш поворотный пункт при подходе к Ташкенту.

Чардара в те годы – маленький городочек при плотине и небольшой ГЭС. Но, как было положено во времена социалистического гнета, в каждом таком городочке обязательно был аэродром, из которого хотя бы раз в день летал самолет в ближайшую столицу или просто крупный город. Сейчас взгляды на устройство жизни поменялись. Такие городочки повымерли, а если пытаются выживать, то о самолетах и не вспоминают. Закат социализма как начальная стадия феодализма. Но пока не будем о печальном.

Летим!

По возможности, тщательно подбираем угол сноса, чтобы с наименьшими вихляниями курса выйти точно на привод. Это раньше полудикие летчики говаривали, что они не слыхали про угол сноса, а знали только «рубль с носа». Теперь народ значительно поумнел и, чтобы сэкономить литр керосина и минуту полета, пилоты готовы применять сложнейшие расчеты в уме, на штурманской линейке и сидеть в кабине с таким умным лицом, которое было невозможно представить у пилота еще четверть века назад.

Ну вот и закончились Кызылкумы. Ташкентский оазис встречает авиапутешественников зелеными квадратиками орошаемых полей, каналами, арыками, озерцами, в которых вместе с нами летит и иногда пускает в нас зайчики утреннее солнце.

– Попроси после Чардары напрямую на Карахтай.

Чего-ж не попросить? Сегодня делать нам в Ташкенте нечего, можно и спрямить зигзаг. Следуя напрямую на границу с Наманганской зоной управления воздушного движения, можно сэкономить пару десятков километров.

Карахтай – просто небольшой кишлак в долине речки Ахангаран. Однажды этому поселению повезло. Туда поставили приводную радиостанцию, чтобы бортам, идущим из Ферганской долины, было за что зацепиться своими навигационными приборами и не зацепиться за довольно высокие горы по краям долины. Собственно, повезло кишлаку не от того, что была какая-то прибыль от авиационной радиостанции, просто не будь там привода, мы бы не вспомнили о таком поселении и никому не известный Карахтай не попал бы в нашу историю.

Со стороны Ташкента в направлении Карахтая редко кто летал. Дело осложнялось довольно высоким хребтом, который в районе перевала на трассе Карахтай-Наманган можно было пройти не ниже четырех тысяч двухсот метров. Набрать такую высоту сразу после взлета в Ташкенте было проблематично, поэтому все в основном летали в Долину в обход, через Ленинабад.

В тот момент мы летели уже на 7500. Проблем с безопасной высотой не было и можно было не выписывать кренделя по горным долинам.

– Ташкент-Контроль, разрешите после Чардары следовать с курсом на Карахтай?