В сумерках горячих.
Птицей лёгкой, криком зрячим
Замерзал в чужих ладонях,
Ворожил узлами жил,
Ночей добычу звоном бросил.
Осень бурым запеклась
На рукавах широких, гнали сроки
Уберечь воли речь —
В сон умыться, в зной оплавить
Сеть морщин – следы охоты яростной.
Как разбился хрупкий дар,
Суетой прохохотал
Детские восторги, не собрать осколки целым.
И не в силах местью сирот
Злые толки вынести плечам.
Кто увлёк игриво
Обниматься пыльной гривой,
Вольной песней в зов небес
Стрелой царапать солнца веки?
В эхо голос бирюзой
Кроит узор, глухим селом
Излом лелеет мудрый…
Торопил покой сердитый
Выпить горечь одеял.
Замерзал набегом дикий,
Сны пожаром целовал.
Кто вернулся плакать вещим,
Долей дола изувечен навсегда.
Кто игрался небылицей,
Отвечать дозором кличут свысока.
Повиниться небу низко,
Обещать любовь разлукой.
Вековечить в зорях вече,
Занозить серьгою ухо.
Слышать ясно…
Видеть ясно…
Верить.
Ноябрь 1991 г., Забайкалье
Глава 4. «Рунами взгляд светлел…» (1992–2002)
Ребёнком звонким
Ребёнком звонким сгинул в струях,
Вернуться песней обещал,
Весну даруя.
Восторгом обнимал рассветы,
Лучом роднил косматый взгляд
В порывы ветра.
Костры затеплил берегами,
Где сокол белый яснит речь.
Где обжигает древний камень
Узор беречь,