Цеховик. Книга 2 Движение к цели

– Вот так сюрприз, – крутит прокуренный ус табачный капитан. – Вот так сюрприз. Холодное, значит, оружие. Да уж…

– А вы чего в такой час не дома, Анатолий Семёнович? Время-то позднее уже.

– Вместо того, чтобы Каховского мне добывать, – игнорирует он мой вопрос, – ты к поножовщине готовишься. Правильно понимаю?

– Не совсем. Я вообще-то именно с Каховским сейчас у вас в обезьяннике отдыхал.

– Да? Это Сидоров, который? С кастетом?

– Ага, – киваю я.

– И ты хочешь мне сказать, что вот это и есть результат твоей работы? Не пойдёт. Слабо. Даже говорить не о чем. Задание не выполнено.

– Нет, я этого и не говорил. Речь вообще не об этом.

– Ну, а о чём тогда? – поднимает он брови. – Чего тебя занесло сюда?

– Случайность. Я, как видите, подбираюсь к цели всё ближе и ближе.

– Хреново ты как-то подбираешься, Брагин. Результатов ноль, а время идёт. Ну а сейчас придётся тебя уже по полной оформлять. Холодное оружие – это не шутка, сам понимаешь.

– Слушайте, Анатолий Семёнович, давайте говорить прямо, безо всех этих прихватов и финтов. Не надо меня стращать и подводить к нужной мысли, если действительно хотите сотрудничать. Я согласился не потому, что вы меня к стене припёрли, а потому что тоже хочу его прижать. Так что не надо держать меня в постоянном напряжении. Это только мешает, а не помогает.

– Больно ты умный, я смотрю. Где же тогда результат?

– Быстро только кошки родятся. Слыхали?

– Ты много только на себя не бери, а то я на Каховского плюну и тобой займусь.

– Блин, вот никак вы не можете по-человечески, всё вам надо показать своё могущество. Чего мне-то показывать? Я же школьник всего лишь. Короче, я не знаю, под батю вы его копаете или под него самого, а может, хотите начальника своего за яйца подвесить. Мне это по барабану. Не интересно то есть. У нас есть общая цель. Каха. Ваши мотивы меня не интересуют. Мои мотивы простые. Чувство личной неприязни, банальная месть и желание обезопасить себя и своих близких. У него на меня зуб. И он уже дважды посылал ко мне ассасинов.

– Кого?

– Ну это образно говоря. Наёмников своих. Убивать он меня не хочет, изначально не хотел, по крайней мере. Сейчас уже не знаю. Вот, что я предлагаю. Вариант первый. Если я узнаю о каком-то деле, я маякну.

– Чего?

– Сообщу, блин. Но это вряд ли. Он не особо со мной дела обсуждает. Второй вариант. Он хочет меня отметелить или даже грохнуть. Я выступаю в роли живца. Подстраиваем благоприятную ситуацию и берём с поличным. Правда, есть нюанс. Надо сделать так, чтобы он меня сам лично пришёл мочить, а это непросто. Ну, или иметь доказательства, что он заказчик. И, третий вариант. Подкинуть ему дуру с хорошей историей или дурь в особо крупных и так далее.

– Подкинуть не вариант. Ненадёжно. Да и… – замолкает он, не договорив.

– Блин, капитан, хрен ли «да и»? Ты хочешь говно убирать и белые перчатки не замарать?

Он задумывается, кусает ус и достаёт пачку «Ту».

– Ладно, – говорю я. – Давай продумаем операцию. Вместе, да? Без наездов типа, как ты любишь. Ты за гранью закона, и мы оба это знаем. Ты плохой мент. Не продажный, но неправильный. Ты сам, как преступник, бешеный доберман. И ты хочешь впиться ему в горло. Ну и чего пытаться казаться блюстителем кодекса? Ты хочешь не законности, а справедливости. Я-то тебя насквозь вижу. А ты меня. Будь собой! Хочешь крови? Добудь её! Я помогу. Но не из-за угроз и шантажа. Это важно. Понимаешь?!

– А что это, мы на «ты» уже? – спрашивает он, но я вижу, что мои слова пробили охрененную дыру в его черепушке.

– Пардон муа. Погорячился. Сейчас я вернусь туда и скажу, что сделал звонок своему покровителю и вы нас отпустите. Но только его для порядка тоже сначала дёрнете и допросите, как Сидорова. Если будет просить, дайте позвонить. Только он не будет, потому что боится, что батя его узнает. А я ему скажу, у меня есть человек, который вопросы реально решает.

– И как я вас выпущу?

– Блин. Ну чё смеяться-то? Уж выпусти… те как-нибудь. Только мне надо, чтобы вы пришли ко мне домой и извинились от имени всей советской милиции, что меня по ошибке не за того приняли. Или скажете, что я вам помогал и вы мне благодарность объявляете. Грамоту дайте. В общем, что угодно. Потому что сейчас родители у меня морги и больницы обзванивают. И милицию тоже. И ваш дружбан Рыбкин уже возможно выяснил, что я здесь. И если я скажу… да всё равно что я скажу, что бы не сказал, меня из дому хрен выпустят в ближайшие полгода, и накрылся наш Каха.

Он закуривает и выпускает дым в потолок. Выкурив две сигареты, встаёт и, открыв дверь, зовёт Зарипова.

– Ладно, – говорит он. – Добро. Размажем эту мразь.

– Как партнёры, да?

Он молчит.

– Товарищ генерал-майор, как партнёры, да?

– Давай попробуем.

Когда я возвращаюсь в камеру, Каха мечется, как тигр в клетке.

– Сдал меня? – бросается он ко мне. – Сказал кто я?

– Дурак что ли? Я ж тебе пообещал не говорить. Ну ты в натуре по себе не суди.

– Чё так долго?

– Дозвониться не мог.

– Тебе дали позвонить? – удивляется он.

– Я умею убеждать. Скоро отпустят. Не ссы. Ты главное продержись, сам не расколись.

– Сидоров! – вызывает Зарипов.

Каха уходит, оглядываясь на меня. С ним капитан разделывается довольно быстро и вскоре он возвращается.

– Ну чё? – спрашиваю я.

– Сказали, утром за нас возьмутся, а сейчас пока так, типа ни о чём, потрепаться от скуки.

– Да щас отпустят, вот увидишь. Замнут всё и отпустят.

Примерно через полчаса нас действительно отпускают. Мы выходим и встречаем в коридоре… моих родителей. Каха быстро проскальзывает мимо и, кивнув на прощание, выскакивает за дверь.

Мама вся в слезах бросается ко мне.

– Что случилось, Егор?! – в ужасе спрашивает она.

Я не успеваю ответить, потому что появляется табачный капитан и приглашает нас в свой кабинет. Он просит прощения и довольно убедительно рассказывает, что я помогал в проведении операции и должен был указать преступника, который участвовал в нападении на меня, тогда ещё. И потом опознание, и ещё какая-то хрень… В общем, несёт ахинею. Но обещает наградить грамотой за помощь органам.