Первоградские хроники

В этих условиях путь к естественному спутнику Земли, несмотря на авантюрность, виделся единственной надеждой на спасение. По расчетам Жуанзубана, топлива для нуклеаров должно было хватить для того, чтобы, перешагнув вторую космическую скорость, покорить расстояние в неполные четыре сотни тысяч километров до расчетной точки в перигелии и затормозить при посадке на Луну. Инженеру-энергетику было известно, что на мертвой планете существовала огромная база, созданная для дальнейшего освоения Солнечной системы. Когда грянул кризис, предваряющий Век мглы, дежурная смена покинула объект. Тем не менее добросовестные вахтовики законсервировали лунное сооружение, и мощности для добычи и производства топлива, и геологические роботы для освоения недр, и жилые модули, и космические верфи должны были сохраниться в рабочем состоянии.

Реализация подобной затеи с технической стороны если и выглядела пугающе глобальной, но исчислялась как разрешимая. Гораздо сложнее было вычислить тех первоградских игроков, которые будут способствовать или, наоборот, противодействовать замыслу Хо, и рассчитать траектории движения будущих врагов и союзников. Задачу осложняло и то, что грядущую катастрофу не предвещали никакие видимые признаки, гадатели молчали, а Владыки день за днем старательно укрепляли свое могущество.

То, что он заметил уши Ассасината, говорило о подозрениях Старейшин в отношении его действий. Тем не менее если бы властители заподозрили угрозу, они вряд ли позволили инженеру-энергетику так спокойно бродить по сектору. Попытаться рассказать открывшуюся истину Старейшинам означало замедлить сроки отрыва от орбиты, и это в лучшем случае, в худшем – медленное снятие плоти с живого Хо за заговор против власти. Нет, со Старейшинами необходимо говорить только тогда, когда Primourbem начнет свое путешествие.

«Договориться со стражами и панами-управляющими на первых порах вряд ли удастся, однако затем им можно предлагать расширение власти на Луне. Остаются энергетики, среди которых можно найти помощников, готовых заниматься техническими вопросами, но не интригами и уж тем более боевыми действиями. Можно заручиться поддержкой некоторых профессиональных уний среди голытьбы. Кроме этого, стоит поговорить с рыжими проказницами, но доверять им окончательно не стоит».

Занятый такими размышлениями, Жуанзубан не заметил, как дошел до Энергетического блока.

Двадцать первый эпизод. Совещание на Востоке

Натогиносубан Иро оглядел пару других Старейшин Восточного сектора. Сейчас ему придется оправдываться, а это честолюбивый Владыка ненавидел.

– Разве наш смиренный консультант по энергетике перестал заслуживать доверия, угрожает нам или хочет уничтожить город? Ведь это же ваш питомец, любезный Иро, – спросил дряхлый Гороман Зунолай.

– Да, любезный Зунолай, Жуанзубан Хо мой питомец. Однако в определенной области он может неправильно трактовать служение Первограду…

– А что это за область, из-за которой поднят весь Ассасинат, любезный Иро? – продолжил ковырять уже другой Старейшина, Дорногай Асупх.

«Чтоб ты сдох в донной яме Неблагого!» – от всей души пожелал ему Натогиносубан. Однако, доброжелательно улыбнувшись, ответил:

– Он интересуется ядерными установками всех секторов, любезнейшие соправители.

– Как?! – в едином порыве вскричали Гороман и Дорногай. – Его надо немедленно задержать и допросить с пристрастием!

Иро понял, что не стоит пускаться в объяснения или доказывать необходимость временно оставить инженера-энергетика на свободе для слежки за его действиями и контактами. И тот и другой Владыки были очень стары, глупы и подозрительны. Без должных оснований они могли заподозрить Натогиносубана в попытке найти себе более лояльных молодых коллег.

– Я уже поручил Старшему брату Ассасината, конкретно Гро-пять, задержать и доставить Жуанзубана Хо в канцелярию для выяснения всех обстоятельств. Полагаю, Владык Севера, Запада и Юга пока информировать не стоит, мы не знаем всех деталей.

«Хоть в этом они согласились со мной», – больше с досадой, чем с удовлетворением отметил про себя Иро.

Глава пятая. Обычная жизнь

Двадцать второй эпизод. Советники Константина Бу

Константин Бу неспешно обходил оранжерею № 17 придонного уровня. Не то чтобы у него не было других дел, но растения успокаивали этого замкнутого человека и давали возможность продумать ответы на любые (или почти любые) вопросы. А думал главный агроном о том, что замысел свой осуществить ему будет крайне трудно, даже используя тайное оружие, придуманное им специально для этого случая.

Четвертый муж Елены действительно решился взяться за весьма амбициозную задачу: вернуться на родную планету, направив космический город к Земле. Как полагал Бу, ему удастся организовать посадку, включив нуклеары на полную мощность при торможении, и посадить мегастанцию в безлюдном месте. К тому времени у Константина было много советников, с которыми он обсуждал эту затею. Все участники дискуссий сходились в одном: Первоград находится на пороге хаоса. В нем сгинут люди и, прежде всего, растения. Главный агроном Востока, выслушав мнение своих собеседников, пришел к выводу о том, что Primourbem необходимо вернуть на планету. Мнения о том, как это осуществить, расходились в деталях, однако в целом советники Константина утверждали: надо приземляться.

Обычно биоинженер разговаривал с невоздержанным в суждениях Придонным Вазоратумом, фонтанирующим идеями. К нему он спускался, пренебрегая опасностью, на придонный уровень, склоняя к переезду в оранжереи Восточного сектора. Рассудительная и флегматичная Томатная Агава из Четвертой оранжереи деликатно и рационально приземляла подобные идеи, а несколько истеричная Гигантская Росянка из Семнадцатой оранжереи выдавала неплохие форсайты. Иногда к этим встречам присоединялись экстремистски настроенный Бритволистый Вьюн и Харкающий Паслен – абсолютный социопат, но при этом существо выдающегося интеллекта. Коллегиально друзья Бу сформировали общее мнение: Старейшины утаивают катастрофическое положение мегастанции, Владыки не заинтересованы в переменах из-за боязни потерять власть, в силу этого они не распространяются относительно возможностей приземления космического города.

Двадцать третий эпизод. Побег Жуанзубана Хо

Жуанзубан Хо весело поприветствовал сословных энергетиков и простых работяг, а затем вошел в свой отсек. Отдельное помещение было своеобразным даром ему как личному консультанту Старейшин по вопросам энергетики. Обстановка располагала к интеллектуальной деятельности. Огромный антикварный стол начала XXI века из палисандра давал возможность и неспешно записывать мысли, и читать карты моментального сканирования Первограда скрытокамерами. С правой стороны от двери-переборки располагалась преклонного возраста библиотека из натурального дуба, словно вросшая в потолок, наполненная множеством бумажных книг, невероятно редких и одновременно бесполезных: немногие, как инженер-энергетик, любили архаичное чтение. В остальном кабинет Хо не отличался от других отсеков высокосословного люда: углепластиковая мебель, вычислители, смотровой флекс-экран, наглядно демонстрирующий ничтожность человека перед холодным пространством, которое плавно утекало в Вечность.

Жуанзубан с грустью оглядел кабинет, словно подпитывающий его энергией. События начинали развиваться несколько быстрее, чем он рассчитывал, но тем не менее предсказуемо.

«Если этим заняты убийцы-ищейки, то Старейшины, естественно, в курсе. Однако все или кто-то один? Разнюхал, скорее всего, Натогиносубан Иро. Но если ассасины работали для него, шанс на то, что патриарх скроет личную осведомленность на длительный срок от других Владык, ничтожен. Иро слишком умен. Он поймет, что шила в мешке не утаишь, а старики Зунолай и Асупх могут формально обвинить его в сокрытии информации, предназначенной для всех Старейшин. Похоже, я не отделаюсь слежкой!» – Легким, пружинящим шагом, не соответствующим размерам его тела, Хо подошел к огромному экрану основного вычислителя и скомандовал: «Изображения скрытокамер».

Дальше все стало ясно. В рабочем атриуме толпились вроде бы работники энергетических коммуникаций, но выглядели они слишком фальшиво – здоровые, сытые морды, такие бывают у охранителей. У входа в Энергетический блок стоял человек в строительном комбинезоне, не столь внушительных размеров, который неспешно прохаживался вдоль фронтальной переборки. Раз-два-три – в одну сторону, и раз-два-три – в другую. Жуанзубан без труда узнал походку воспитанника Ассасината. Делая любой шаг, мнимый «строитель» был готов сокрушить любого, кто выйдет из этих отсеков. От общего зала по коридору к его кабинету уверенно ступали брат-ассасин Гро-пять, возглавлявший мероприятие, и еще один неприметный человек, очевидно, брат-два.

К этому, вероятно, уже бывший смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики был готов. Открыв потайной сейф, он задал программу уничтожения содержимого: «Перероют все и наверняка найдут». Затем инженер-энергетик обернул персональный вычислитель на предплечье и закрыл рукавом. Еще раз оглядев кабинет, Жуанзубан Хо резко подпрыгнул вверх на трехметровую высоту и исчез в потолке. Ткань-призрак скрывала вход в техническую шахту одного из множества вспомогательных тоннелей, составляющих лабиринты Первограда. С этого момента он стал изгоем, объектом розыска Ассасината и Канцелярии охранителей.

Двадцать четвертый эпизод. Контратака Изопфеноффа

Джон Изопфенофф шагал нарочито бодро так, как иногда ходят пожилые мужчины, увидев привлекательную женщину. Они, полагая, что скрывают свои немощи, на самом деле лишь подчеркивают свой возраст и ограниченность в физических возможностях. Со стороны горожане видели бодрящегося старичка, который, очевидно пройдя сотню метров, опять скрючится, двигаясь к завершению жизненного пути. Вряд ли кто-нибудь из видевших нелепого человека, нарочито усиленно двигавшего свое изношенное тело, смог представить, что Изопфенофф за день проходит десяток километров по первоградским лабиринтам, что, посещая окраинцев, он с видимым удовольствием участвует в поединках с молодыми соперниками, дружеских, но от этого не ставших менее жесткими. И самое главное, Джона когда-то научили убивать, и этот навык он старался не позабыть.

Надзиратель электросетей Востока спешно шествовал к южной границе. Попытка войти в капитанскую рубку над Центральным нуклеаром не удалась. Уже подходя к центру мегастанции, Джон обратил внимание на избыточное количество охранительных патрулей в этом районе. Кроме них, в толпе сновали цепные псы Старейшин, одетые, как у них заведено, простыми работягами.

«Как иронично!» – Изопфенофф скривил губы в усмешке. Но в душе он не ощутил никакой радости, подумав про себя, что в его возрасте слишком быстрые перемены начинают раздражать. Но старый энергетик знал, что Адам Ройцеховск требует неукоснительного выполнения тех заданий, которые он сам считал архиважными. Необходимость спасения планеты даже от маловероятного, но необратимого ущерба, который могла нанести «посадка» мегастанции на Землю, была очевидна. Кроме этого, все работающие на «Адам Энерджи» знали: подвиг во имя корпорации оплачивается по очень высокому тарифу. Жив был создатель Первограда или нет, соглядатай космического города имел весомый пенсионный счет в «Аум Банке», зарезервированный в виде своеобразной корзины драгоценных и редкоземельных металлов. Ну а пожить Джон Изопфенофф намеревался еще лет пятьдесят-семьдесят. Конечно, здоровье не покупается ни за какие деньги – если имеются средства, оно монтируется заново.

Но спасение родной планеты откладывалось на некоторое время. Когда надзиратель электросетей обнаружил схожую картину и на южных границах, он понял, что время на реализацию задуманного необходимо пересмотреть. Тоннель, выстроенный специально на границе секторов для резервного обеспечения Центральной силовой установки, находился под плотным надзором сил правопорядка и Ассасината.

«Что могло привлечь Старейшин к ядерным машинам? Текущее обслуживание нуклеаров происходит по команде главных вычислителей. Про атомные двигатели вспоминают раз в десять лет. Очевидно, что, если усиление режима не будет снято, мне потребуется иная тактика и помощники». Старик недовольно сдвинул брови.

Затем Изопфенофф по-мальчишески перескочил коммуникации, которые в окраинных районах были выведены наружу, и углубился в мусорные кварталы.

«По крайней мере, одно дело сегодня необходимо закончить!»

Джон не сейчас заметил, что за ним вот уже несколько дней подряд следит его сородственник Адубгарат Фаддей. Что взбрело в голову шаловатому мальчишке, он и не пытался предположить: слишком был занят последнее время. Теперь же суету бестолкового энергетика необходимо прекратить, чтобы пятый муж его жены не стал тем чертиком из табакерки, который в самый неподходящий момент спутает все планы. Впрочем, относительно сына пана-управителя у Изопфеноффа родились некоторые конструктивные мысли, и теперь Адубгарат плутал по неизвестным ему мусорным закоулкам, ведомый к своей судьбе.

…Фаддей, как ему представлялось, осторожно и бесшумно двигался среди аккуратных стен из прессованного мусора, блуждая в воспоминаниях. Когда его, только что вышедшего из школы первых сословий, отец выдал за Елену ПР, Адубгарат был не то чтобы поглощен счастьем, но даже и погребен под ним. Воспитываясь и находясь большую часть времени в учебном первосословнике, расположенном в квартале Владык, он мог наблюдать множество первых жен, гуляющих в центре района. Уже тогда младший Фаддей наблюдал за одной из блистательных молодых дам, прогуливающихся вдоль рукотворного озерка. Если бы кто-нибудь тогда сказал ему, что он будет поженен на этой красавице, мальчик бы обиделся на злую шутку.

В День восшествия Господа на троне своем, который праздновался в максимальной земной удаленности от Солнца, Елена всегда избиралась одной из жен-порфироносиц. Уже будучи членом семьи, Адубгарат с замиранием сердца выглядывал из толпы, наблюдая за тем, как его прекрасная владетельница вся в белом с золотым шитьем несла багряницу Всеблагого во Храм. Он, как все тот же влюбленный недотепа-ученик, рассматривал Елену, то считая часы до очередности, то ревниво вглядывался в скопившийся народ: на кого больше смотрят люди? Конечно, на нее!

Единственное, что омрачало радость семейной жизни, – это присутствие первого мужа, Джона, мать его, Изопфеноффа. В последнее время сын пана-управителя как-то особенно остро начал сознавать несовершенство этого мира. Он даже начал ходить на служения Всеблагому в Храме, к чему ранее относился с сарказмом, характерным для выходцев из знатных фамилий. Адубгарат стал задумываться о теперешнем положении мультисемьи Елены ПР и, не сразу, пришел к выводу, что кем-то из мужей овладел Неблагой. Не будучи в состоянии объяснить, почему он так решил, младший Фаддей увидел именно в старике-энергетике бесовское наваждение.

Молодой человек шагал, энергично размахивая руками, и представлял: вот он выследил Джона, принимающего участие в сатанинской мессе, вот его обрекут на срезание плоти, когда неожиданно запнулся, растянулся во всю длину перед грудой старых карбопластовых деталей и почему-то заметил как-то по-детски: «Ого! Стена между секторами. Я здесь никогда не бывал!»

Двадцать пятый эпизод. Память города

Когда Адам Ройцеховск еще грезил о Primourbem, он думал не столько о техническом исполнении космического города для человека-странника, сколько о соответствии мегастанции истинному предназначению, возможности существования без земной благодати. Для того чтобы Первоград смог жить в безжизненных условиях вне зависимости от происходящего в людском мире, президент «Адам Энерджи» задумал и воплотил в реальность главное – он наделил Primourbem самосознанием. Нет, речь не шла о гигантских вычислителях, замкнутых в единую городскую сеть, – это был естественный атрибут такого объекта. В рамках проекта «Тэта-соул», известного лишь незначительному кругу ответственных исполнителей, в космический город вдохнули жизнь.

Исключительно для Первограда была разработана концепция ганглиозных квантованных станционных нет-вычислителей. Фактически идею разбросанных во всем теле мегастанции нервных узлов исследователи подсмотрели у насекомых. Однако первоградские ганглии работали несколько по иному принципу – конечный результат всегда был вероятностен относительно условий изменения интеллектуальной системы и окружающего мира. Производительность каждого ганглиозного узла соответствовала мощным штатным вычислителям, но, самое главное, все нет-вычислители могли работать в едином режиме, синхронизируя свою деятельность в зависимости от внешних обстоятельств, и тогда никто из создателей уже не мог не то что предсказать, вообразить, на что способен Primourbem.

Еще одно отличие нет-вычислительного разума Первограда заключалось в том, что квантованные ганглии не нуждались в каком-либо специальном техническом обеспечении. Субстратом для нет-вычислителя мог быть любой участок космического города. Органические и неорганические структуры: металл и карбопласт, вазоратумы и кормовые тритоны, а также и некоторые люди, включались в единое кубитное поле, мыслящее по-человечески интуитивно и совершенно не по-людски точно. В силу этого, ганглии могли перемещаться с одного субстрата на другой, находясь в разные периоды времени в различных участках мегастанции, будучи одновременно и субъектами мышления, и объектами разумной деятельности Primourbem sapiens.

Созданные не для человеческих нужд энергоуловители – микроэлектрогенераторы снабжали квантованные ганглии энергией из химических процессов на донных уровнях, от утечек с ядерных реакторов, от водных потоков, от всего, что двигалось и трансформировалось. Так, мощный разум получил дар если и не вечной жизни, то уж точно сопоставимой с продолжительностью существования мегастанции…

…Primourbem ощутил, что дело закончится плохо сразу же, как только Годы мглы начали свой отсчет. По слезам отчаявшихся женщин в Период анархии, по горькому поту казненных, скатывающемуся пыльными шариками под ногам стражей, в Период усмирения, Город понимал это. Тоскливые песни онойян, будившие Донное тсарство, и постоянный хохот смертопроказниц говорили ему об этом. Само тело мегастанции будто начинало корежиться, не столько под воздействием космоса, сколько от внутреннего загнивания, от жизни навыворот.

Первоград (он уже смирился с тем, что его так называют, а латынь используют только в технической документации) соображал около года, наблюдал чужими глазами, сравнивал свои и чужие мысли, искал слушателей, которые могли превратиться в союзников. Но решение пришло неожиданно даже для чудо-города. Межпланетное пространство, разряженное Ничто, старалось в гневе своем любыми способами показать обитателям Primourbem их неуместность пребывания здесь и тщету любых надежд на благоприятный исход.

Ничтожная часть детей, рождающихся в Первограде, была обречена на остановку своего физического развития. Понятно, что люди списывали это несчастье на Сатану, однако Город знал: дело не в Неблагом, просто холодное пространство отвергало человечество любыми возможными способами, погружение маленького горожанина в физическую застопоренность лишь один из них. Но Primourbem смог обратить поражение людей в свою победу, он принял тех, кого называли застопоренными, на воспитание, он год за годом создавал из них свою невидимую армию. Невырастающие первоградцы обладали множеством уникальных способностей, которые Первоград смог разглядеть в каждом из них. Кто-кто, а он знал Космос лично и поэтому был уверен, что холодное Ничто за его стенами может не только отбирать, но и одаривать.

Когда стали обнаруживаться первые застопоренные дети, тогдашний настоятель Четырех Храмов, Ларонид КР, недолго думая объявил таких чад «неблагими троянами» в силу того, что их души были заключены в тела, отмеченные печатью Диавола. Чтобы освободить чистые существа, необходимо обесплотить их, сжигая телесную оболочку. Тогда Город совершил первый решительный шаг, Primourbem смог внушить рыцарям-храмовникам недоверие к единому настоятелю, и вскоре Ларонид КР был удавлен ассасинами Храма, которые затем для верности еще и проломили ему височную кость его же любимой табакеркой. После случились и не совсем ожидаемые Первоградом события: были учреждены четыре независимых Храма во всех секторах, ассасины Храма перешли в ордена под руководством Старейшин, но это были мелочи. Самое главное, застопоренных перестали убивать, начав просто изгонять из семей и воспитательных домов, оставляя их на поле битвы Всеблагого и Неблагого, что вполне устроило Город.

Двадцать шестой эпизод. Ныр и Зоя