Когда наглость переступила черту

Когда наглость переступила черту
Дмитрий Владимирович Симонов

Этот рассказ окунает читателя в мир, где трагедия и ирония судьбы переплетаются в едином танце. Через судьбу одного африканца затрагиваются темы одиночества, отвержения, выживания и морального выбора. Покупка лодки, которая первоначально стала причиной насмешек и изгнания, в итоге оказывается спасительным кругом в буквальном смысле слова. Однако, путь к выживанию оказывается усеян не только физическими, но и моральными испытаниями.

Дмитрий Симонов

Когда наглость переступила черту

«Что он от меня хочет?» – подумал чернокожий Мамбука, глядя на белого парня пытающегося на ломаном французском, с примесью английского и африканского языка объяснить что-то непонятное подключая еще к речи жесты.

Пока англичанин отставший от группы продолжал махать руками и показывать на железную лодку с большими бортами, Мамбука смотрел в свою маленькую лачугу, где без дела стояла работа и ждала его старая покрышка порезанной резины из которой он делал вечные сандали для своего маленького поселка и продавал их за большие деньги, по крайней мере, по меркам поселка. На деньги от продажи сандалий он мог жить целый месяц в довольстве и делать новую пару вечных тапочек из покрышки. Конечно, в голове Мамбуки уже появлялись мысли что делать, когда все получат тапочки из резинового колеса, поэтому план был работать медленнее и ждать новых членов расширяющегося поселка, ведь численность населения постоянно росла. А росла она поп простой причине, заниматься в этой богом забытом месте было нечем, кроме предаванию себя утехам. Тяжело вздохнув в грязной тунике, африканец смотрел на англичанина и махал рукой и головой, всем видом показывая, что ему это не интересно.

Что касается белого парня, который пытался продать самую бесполезную вещь не в мире, но в этом месте, готов был уже за бесценок отдать лодку, которую он тащил уже тридцать километров по жаре африканского континента. К вопросу, почему лодка была бесполезной. Все просто. Они находились сейчас на маленьком плато ровной земли окруженной горами со всех сторон с двумя тоненькими выхода на большую землю. В разных сторонах были сосредоточены группы колодцев, вот и вся вода, которая была в радиусе тысячи километров. Англичанин надеялся, что на верблюде привезет лодку в свой лагерь, как трофей, но в итоге верблюд надорвался и теперь сам белый господин тащил свою лодку, пусть и на колесах, но это было тяжелым и утомительным занятием, поэтому в первой деревушки на плато он решил продать свою ценность.

Когда все доводы кончились, ноги уставшего человека дрогнули, и он упал на колени, жалобно поглядывая на Мамбуку.

– Два доллара, – проговорил англичанин. Услышав эту цифру белые глаза черного человека чуть не выпали из глазниц. Выпученный африканец смотрел на белого человека как на сумасшедшего и уже хотел отвернуться и идти заниматься тапочками из покрышек, как услышал.

– Бери, обязательно бери.

Мамбука огляделся по сторонам, но кроме белого человека никого не было. Все это показалось странным и загадочным. Посмотрев на лодку, Мамбука тяжело вздох и решил, что стоит послушать свой внутренний голос. К тому он смотрел больше не на лодку, а на четыре колеса, то есть на сырье для новых тапочек, которого ему хватило бы на пару лет. Африканец послушно достал тридцать три цента из своего грязного кармана.

– Все что есть? – глядя на маленькую кучку монет посмотрел продавец.

– Все что есть, – как будто в бреду и не своим голосом сказал покупатель.

Белый человек посмотрел на пылающий металл лодки и представил, сколько ему еще нужно было ее тащить до лагеря, понял, что бросит ее через десять метров. Решив, что эта маленькая мелочь лучше, чем ничего, англичанин с азартом решил поторговаться.

– Прибавь две бутылки воды.

– По рукам.

Англичанин убежал с плато за группой в направление гор с маленькой кучей мелочи и двумя бутылками полу грязной воды в пластиковой таре. Африканец же смотрел на железную лодку и внутренне не понимал, зачем она ему нужна, но махнув рукой начал снимать колеса с резиной и довольный закатил четыре колеса в домик. После этого лодка не подвижно осталась лежать на горячем песке.

С этого момента, именно с покупки лодки, жизнь владельца этого сказочного предмета полностью изменилась. Днем все подходили и разглядывали покупку своего соплеменника, а к вечеру он стал уже всеобщим посмешищем. Все собрались и смеялись над Мамбукой.

– Этот белый подходил ко всем в нашем поселке и каждый ему отказал, – смеясь, говорили старейшины. – А ты дурак купил.

– Лодка? Ха-ха! – повторяли крики маленькие дети.

– Я колеса купил, дурни. Я из них тапочки делаю, чтобы вы ходили по земле и не поранились, – оправдывался всеобщий изгой.

Но как бы он не старался, все смотрели на маленькую одноместную лодку с крутыми бортами, без мотора, но зато с двумя деревянными веслами и смеялись.

Итак, продолжалось с месяц. Дети специально забирались поссать на приобретения Мамбуки, или еще хуже. За месяцем прошел следующий, но положение всеобщего шута оставалось прежним. Все при виде его смеялись ему в лицо, крутили пальцами у виска и оскорбляли издевательствами и прочими вещами. За два месяца Мамбука откинул в сторону устройство для передвижения лодки. Саму красавицу из металла он поставил на пеньки, и каждое утро глядел на нее ненавистно.

– Наверное, сам дьявол хотел посмеяться надо мной, поэтому нашептал, чтобы я купил эту лодку, – не один раз жаловался вслух несчастный владелец посудины.

Что касается самого племени, то жили они в основе сельским хозяйством, разводили крупный и мелкий рогатый скот и торговали с проходящими караванами, так было уже тысячи лет, и ничего не менялось кроме лиц, проживающих в маленьких хижинах состоящих из листов пальм и других ветвей что они искали в горах. Что касается гор, то сами они далеко в них не заходили, так как верхушка их былая белая-белая, и смельчаки пытавшие покорить хребет никогда не возвращались, либо возвращались покалеченными с отморожениями. Были времена, когда на них нападали гиены, львы и другие хищники, но племя отбивалось, росло и снова восстанавливалось. Со всеми бедами племя справлялось.