Дура – Бенина мать

Тихонов: Завидую тебе, Тимофей Ильич! Всегда у тебя и деньги, и хорошее настроение…

Глазов: Ну, деньги не всегда способствуют хорошему настроению…

Тихонов: Мне кажется, будь ты попроворнее, мог бы миллионами ворочать.

Глазов: Пожалуй, если, например, …при подписании контрактов брал взятки.

Тихонов (с удивлением): И ты не брал, имея такую возможность?

Глазов: Представь себе, не брал. И тем самым удивлял иностранцев, которые, кстати, восхищались за это русскими людьми. Не в пример, сегодняшним…

Тихонов: Ну, … ты и…

Глазов: Хочешь сказать, дурак?

Тихонов: А что, не так? Я бы…

Глазов: Хотел бы надеется, что еще что-то в твоих словах, кроме зависти. Похож ты на Иванушку-дурачка, … но у него рядом был Конек-горбунок, а у тебя …ничего…

Жизнь, как шахматная игра. Один неверный ход, и очень трудно вернуть равновесие или преимущество…

Тихонов: Это все слова.

Глазов: Это только кажется, что решаешь проблему жульничеством. Скорее, временным благополучием загоняешь себя в тупик…

Тихонов: Ты, наверное, просто боишься.

Глазов: Ничего ты не понял! Не хочу продавать себя…и тебя, и всех....Это кажется, что только пустяк и даже радость обладания преимуществом…Традиция эта высшего происхождения…

Тихонов: Что это за «высшее происхождение»?

Глазов: Слышал о смертных грехах? Среди них: гордыня и зависть – главные враги…

А ты завидуешь к тому же…по своей глупости. Потому что таким Иванушкам-дурачкам, как ты, просто не предлагают взяток, а элементарно дурят … на лохотроне.

Бутов: Вот именно. (Обращаясь к соседу) Сам-то тоже со своими качествами… не преуспел, вижу?

Тихонов: Не преуспел, но думаю, все будет хорошо. Все образуется. Я надеюсь на новое правительство.

Глазов: Вот-вот. Правительство, особенно бесконтрольное, как сейчас, всегда будет думать сначала о себе и все свои промахи спихивать на неумение своего народа работать.

Тихонов: Ну, я привык доверять и надеяться.…

Глазов: Надеется можно, когда страной руководят ответственные люди… умеющие страдать за дело и людей…Как в стихотворении:

«Девушка пела в церковном хоре…

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях ушедших в море,

О всех забывших радость свою…»

Тихонов: Не люблю я стихи…

Глазов: В том то и все дело! И тогда тебе нечего надеяться и на сегодняшнюю прозу…

Тихонов: Я верю в справедливость. Любая власть – от Бога.

Глазов: Вот весь ты здесь, Емельян Егорович. Знаю, что не знаешь ты, что такое верить в Бога… И верить остается тебе только во всемогущую говорящую щуку.

Тихонов: Ой, ты и шутник, Тимофей Ильич!

Бутов: Да, мы все шутники. Давай (Обращается ко всем) по последней.

Глазов: Русский народ все шутит, а когда отберут последнее – берегись!

Бутов: Ну, мне надо собираться… Завтра забегу часам к десяти. Махнем в мебельный.

Сосед: Я тоже, пожалуй, пойду.

Глазов передает деньги соседу. Он и Бутов уходят.

Саматова: Я поживу у тебя, если не возражаешь…

Глазов: (Кивает) К сожалению, на ужин могу предложить только чай.

Саматова: Это замечательно! Все-таки дом всегда успокаивает. Особенно чувствуешь это, когда его отбирают.

Уходит в ванную. Глазов заваривает чай. Саматова возвращается, садится за стол, обнажая грудь.

Саматова: Я ведь не буду спать на раскладушке, которую ты хотел мне предложить.

Глазов молча пьет чай.

Саматова: Думаю, ты не прочь пожить со мной несколько дней?

Глазов: Я как-то случайно за границей попал в публичный дом, но, сознаюсь тебе, ничего не смог сделать. Наверное, должно быть что-то свыше…чтобы человек захотел быть… мужчиной… или женщиной…

Саматова: Ты хотел сказать, надо понравиться. Неужто, я тебе не нравлюсь? Но… время у тебя будет для этого.

Скидывает халат и идет в спальню. Глазов, немного погодя, идет за ней следом.

Действие второе

Офис. Грошев с Ицигиным обсуждают очередную сделку.

Грошев: Партнер надежен, в смысле денег?