Русский мессия

Императрица Александра Федоровна

Английская королева Виктория не любила немцев, испытывая особое нерасположение к Вильгельму II, однако питала нежную любовь к будущей императрице – белокурой Алисе Гессенской, четвертому ребенку своей младшей дочери и великого герцога Людовика Гессенского. Королева сама занималась воспитанием Алисы. И посему ее юная любимица всю свою жизнь больше тяготела к Англии, хотя и сохранила привязанность к своим немецким родственникам и друзьям.

В возрасте 17 лет молодая принцесса гостила в России у своей сестры Елизаветы, жены брата императора Александра III. Именно тогда она приглянулась и наследнику российского трона Николаю Александровичу. Все уже видели в принцессе невесту цесаревича. Однако Александр III, зная о имеющей место в роду Гессенов по мужской линии болезни гемофилии, наотрез отказался от брака своего сына. Только неожиданная и скоропостижная смерть императора позволила осуществиться желанию наследника обвенчаться с Алисой Гессенской, которая приняла православную веру и получила новое имя – Александра Федоровна.

На первых порах знакомства с Россией принцесса испытывала определенный страх и непонимание окружения двора. Еще во время похорон Александра III закулисно были слышны упреки в ее адрес: «Она вошла к нам за гробом, она несет с собой несчастье».

Случившееся 14 мая 1896 года во время коронации Николая II несчастье только усилило народное недоверие к императрице. Казалось, присутствовал злой рок, когда накануне раздачи подарков крестьянам ночью на Ходынском поле имела место паника, и около двух тысяч человек были раздавлены и искалечены в толпе. Утром царь с царицей прибыли на Ходынское поле, но не высказали сострадания и соболезнования по этому случаю, так как от них скрыли произошедшее накануне. Народ внутренне негодовал, потому, как не знал, что царскую чету уведомили о случившемся только по возвращении во дворец.

Императрица до приезда в Россию привыкла к скромной жизни при английской королеве, и теперь ей приходилось постигать нелегкую азбуку самого пышного и враждующего с монархом двора, подверженного нелепейшим интригам и закулисным разборкам.

Видя себя непонятой, Александра Федоровна порой замыкалась в себе, так как ее природная гордость при этом была уязвлена. Она по мере возможности уклонялась от излишних празднеств и официальных приемов, которые были для нее нетерпимым бременем. Она успокаивала себя английской сдержанностью, которую принимали за надменность и презрение.

Императрица, обладая от природы врожденной застенчивостью, мечтала с благими намерениями о том, чтобы найти доступ к сердцам своих подданных. Ее непосредственная натура желала посвятить себя делу процветания страны, и это было настоящее доброе желание, но встречала она лишь безликую придворную предупредительность. Несмотря на окружение, она не научилась банальной любезности смотреть на все с чисто внешней благосклонностью. У нее до конца жизни осталось горячее желание улучшить жизнь женщин из простонародья, создавая больницы, родильные приюты, профессиональные школы. Всему этому она учила своих детей.

Во время войны воспитанные ею великие княжны не гнушались работой в госпиталях, ухаживали за ранеными солдатами и часто во время операций держали их руки для успокоения, уменьшения страданий и болей.

Анна Вырубова

В то время около царицы появилась молоденькая фрейлина Аня Танеева. Вскоре двор заговорил о беззаветной дружбе Александры Федоровны и Ани, которая во всем старалась быть похожей на царицу. Аня готовилась выйти замуж за флотского офицера Вырубова, и ей хотелось получить совет провидца «отца Григория».

По словам Симановича: «…Она была первой, кто силой своей личности выступал за Распутина. Малейшее желание Распутина было для Вырубовой законом. Она боготворила его… Распутин говорил про нее, что она предана ему и была «возлюбившая его до гроба». При этом она была убеждена, что действует в интересах царской четы, династии и главным образом добивалась излечения царевича».

Из показаний Вырубовой ЧСК: «С Распутиным я познакомилась в 1907 году за несколько дней до свадьбы у Милицы Николаевны… Причем я слышала, что у нее с ним встречаются государь и государыня… В первых числах марта 1907 года Милица Николаевна пригласила меня, предупредив, что у нее будет Распутин. Она приняла меня в гостиной одна, стала рассказывать о том, что бывают люди, одаренные даром свыше и обладающие даром провидения. На эту тему Милица Николаевна говорила со мной около часу и просила меня не удивляться, если она будет христосоваться с Распутиным… Я очень волновалась, тем более что она сказала: „Попросите у него, о чем хотите, он помолится. Он может все у Бога“… Распутин поцеловался с Милицей, а затем она представила его мне… Меня поразили его проницательные глаза, глубоко сидящие в глазных впадинах… Я, озабоченная браком, так как очень мало знала своего жениха, спросила, следует ли мне выходить замуж. Распутин ответил, что советует выйти замуж, но что брак будет несчастлив…»

«Прожив с мужем полтора года, – показала дальше Вырубова, – я развелась, так как он, оказалось, страдает психической болезнью… Он уехал в Швейцарию, я забыла, в какой город… в лечебницу; потом мы развелись, так что я его с тех пор не видела».

СледовательЧСК писал: «По словам матери Вырубовой, муж ее дочери оказался полным импотентом, при этом с крайне извращенной половой психикой, выражавшейся в различных проявлениях садизма, чем причинял ей нравственные страдания и вызывал чувство полного отвращения».

В результате своего замужества и предсказаний Распутина она своим существом поверила старцу и продолжала до самого конца доверяться ему.

Тогда по всей России разносились слухи о том, что Вырубова – «наложница царя и Распутина». И следователя прежде всего интересовала правда о ее жизни при дворе. В доказательство своей непричастности к сплетням Вырубова настояла на своем медицинском освидетельствовании. После этой проверки следователь был потрясен – Вырубова оказалась девственницей! Теперь он верил ей до конца и подвел итог: «Никаким влиянием при дворе она не пользовалась, и пользоваться не могла – слишком был велик перевес умственных и волевых качеств императрицы по сравнению с ограниченной, бесхарактерной, но беззаветно преданной и горячо любившей ее Вырубовой».

Впоследствии следователь вспоминал: «Ее чисто христианское всепрощение в отношении тех, от кого ей пришлось пережить в стенах Петропавловской крепости,.. это издевательство стражи, выразившееся в плевании в лицо, снимании с нее одежды и белья, сопровождавшемся битьем по лицу и другим частям тела… Нужно отметить, что обо всех издевательствах я узнал не от нее, а от ее матери… Вырубова подтвердила все с удивительной незлобивостью, объяснив: „Они не виноваты – не ведают, что творят“».

«Сидит в кресле немного тяжело, она вся тяжеловата и хромает сильно после неудачного сращения переломов, но держится прямо, и все рассказывает… о своих последних несчастьях, о крепости, об издевательствах в тюрьме… Вид у нее, может быть, по привычке деланно-искренний, деланно-детский», –так писала о Вырубовой Зинаида Гиппиус, – Охотно рассказывает, как в тюрьме по 6 человек солдат приходили ее насиловать, "как только Бог спас!"»

«Ужасно подумать, через что Вы прошли», –обращался к ней из ссылки государь.

«Дорогая моя мученица, я не могу писать, сердце слишком полно, я люблю тебя, благодарим тебяи благословляем и преклоняемся перед тобой,  – писала императрица. –Дитя мое, я горжусь тобой. Да, трудный урок, тяжелая школа страдания, но ты прекрасно прошла через экзамен. Благодарим тебя за все, что ты за нас говорила, что защищала нас и что все за нас и за Россию перестрадала. Господь один может воздать…Бог попустил эту страшную клевету, мучения–физические и моральные, которые ты перенесла».

Проживание Распутина в Петербурге

Первым постоянным пристанищем Распутина в Петербурге была квартира генеральши Ольги Лахтиной, проживающей на Николаевской улице. От нее Распутин перебрался к Сазонову, родственнику министра иностранных дел, на Ямскую улицу. Позднее Распутин совсем немного жил на Английской набережной и наконец поселился на Гороховой улице, в доме №64, где проживал до конца жизни.

В некотором роде у него была возможность выбирать себе дом проживания. Он многих привлекал своими уникальными способностями и праведностью. Успех его в Петербурге был необычайно стремителен, особенно среди его поклонниц. Одна их его почитательниц, Казакова, показала в Чрезвычайной комиссии, что «видела много важных барынь… которые за ним ухаживали, считали его великим праведником, стригли у него ногти и… зашивали их себе на память».

Одной из таких «важных барынь» и была петербургская светская львица, хозяйка модного салона Ольга Лохтина. Ей тогда было уже за сорок, но была она еще очень хороша. В то время она заболела, и лечить ее пригласили Распутина. Они встретились – всего через два дня после его встречи с царской семьей.

Из показаний Феофана: «Жил у меня недолго, так как я по целым дням пропадал в Академии. И ему стало у меня скучно, и он куда-то переехал, а затем поселился в Петербурге у чиновника Владимира Лохтина».

«Это был прекрасный семейный дом. Сама Лохтина была красивая светская женщина…» – сообщал позднее полковник Ломан, друг Лохтиных. Муж Ольги Лохтиной – инженер и действительный статский советник (по «Табели о рангах» соответствует чину генерала), заведовал дорогами в Царском Селе.

Пройдет несколько лет, и фотографии Лохтиной будут печатать крупнейшие российские газеты, которые создадут немало необоснованных слухов. Журналисты будут гадать, что произошло с этой очаровательной женщиной, и как петербургская красавица превратилась в странную почитательницу старца, разгуливающую в фантастическом одеянии по улицам столицы…

Распутин, видимо, удивил ее сразу. «Он очень интересно рассказывал о своей страннической жизни, а в разговоре подсказывал грехи слушателей и заставлял говорить их совесть», – рассказала на следствии ЧСК Лохтина.

В доме Лохтиных Распутин встречался и дружил со многими их знакомыми и друзьями.

Согласно показаниям Сазонова ЧСК:

«Мы старые знакомые семьи Лохтиных – инженера Владимира Михайловича Лохтина, его жены Ольги Владимировны и их дочери Людмилы… Ольга Владимировна позвонила нам и сообщила, что Григорий Ефимович Распутин просит разрешения приехать к нам…»

Сазонов был рад этому предложению и согласился поселить у себя «отца Григория». Согласно сводкам секретного наблюдения: «В 1912 году он (Распутин) проживал… в квартире, занимаемой издателем журнала „Экономист России“ Георгием Петровичем Сазоновым и его женой…»

Сазонов с восхищением описывает свои впечатления о старце: «Он производил впечатление человека нервного… не мог спокойно усидеть на месте, дергался, двигал руками… говорил отрывисто, по большей части бессвязно». Но «в глазах его светилась особая сила, которая и действовала на тех, кто… особо подвержен чужому влиянию».

Глубоко верующий Сазонов был восхищен «искренней религиозностью» Распутина. «Эта религиозность не была напускной, и Распутин не рисовался. Прислуга наша, когда Распутин, случалось, ночевал у нас… говорила, что по ночам Распутин не спит, а молится… Когда мы жили на даче, дети видели его в лесу, погруженного в молитву… Соседка генеральша, которая без отвращения не могла слышать его имя, не поленилась пойти за ребятишками в лес, и действительно, хотя прошел час, она увидела Распутина, погруженного в молитву».

Как утверждает Сазонов, Распутин совсем не употребляет спиртного, не ест мяса, соблюдает все посты. «Этот период жизни Распутина я могу назвать периодом стяжания им известной духовной высоты…»

Из показаний генеральши Гущиной: «Распутин произвел на меня впечатление святого человека, он разговаривал о Боге и душе».

В 1910 году (https://ru.wikipedia.org/wiki/1910_%D0%B3%D0%BE%D0%B4) в Петербург к Распутину переехали его две дочери, которых он устроил учиться в гимназию. В 1914 году Григорий Распутин переехал вместе с дочерьми на Гороховскую улицу, 64 и занял в нем 5-комнатную квартиру на 3-м этаже.

По словам Симановича, жена Распутина приезжала в Петербург, чтобы навестить своего мужа и детей, лишь раз в год и оставалась на самое короткое время…Во время ее приездов Распутин обходился с ней очень приветливо и любил ее по-своему… Он целовал своих аристократических поклонниц в присутствии своей жены, и ей это даже льстило…Распутин относился к своей жене очень вежливо. Они жили в сердечной дружбе и никогда не спорили между собой. Однажды в Петербург приезжал его отец, чтобы вблизи посмотреть на успехи своего сына… Он оставался очень короткое время, поехал обратно домой и скоро там умер. Сын Распутина Димитрий был очень тихим и добродушным мальчиком…После двухлетнего посещения духовного училища он вернулся в село Покровское, сделался крестьянином и жил там со своей женой и матерью… Во время войны он стал военнообязанным, но на фронте не был, а работал помощником санитара в императорском санитарном поезде.

Григорий Ефимович Распутин с детьми: Матрена, Варвара и Дмитрий. Село Покровское.

Из своих дочек Распутин хотел воспитать «дамочек» – и девочки действительно получали хорошее домашнее образование, разностороннее, как было принято в аристократических семьях. Пошли даже слухи, что дочери «мужика» вот-вот будут устроены в «Институт благородных девиц», так что директору Смольного института пришлось успокаивать высокопоставленных родителей своих подопечных, что их дети не окажутся в одном классе с «этими».

На момент убийства Распутина старшей его дочери, Матрене, было восемнадцать лет, и она собиралась замуж. Марочка, как ее называл отец, была любимым ребенком Распутина, похожа на него чертами лица, деятельная и с независимым характером.

В 1977 году, после смерти Матрены, появились ее воспоминания, в которых Распутин открывается как настоящий праведник, несущий людям духовный свет.

Живой Распутин

Внешность Григория Распутина, ранее упомянутая при знакомстве великосветских дам в киевском монастыре, была характерна для простого русского человека: обветренное, опаленное солнцем морщинистое лицо пожилого русского крестьянина – узкое, с крупным бугристым носом, полными губами и длинной бородой. Волосы разделены на пробор и начесаны на лоб, чтобы, по словам дочери, скрыть странную шишку высоко на лбу.

Самые верные описания внешности этого человека, естественно, принадлежат женщинам, и их проницательность была вовсе не случайной.

«Коренастый, с необычайно широкими плечами, он был одет в лиловую шелковую рубашку с малиновым поясом, английские полосатые брюки и клетчатые туфли с отворотами. Лицо его показалось мне давно знакомым: темная морщинистая кожа обветренного, опаленного солнцем лица его складывалась теми длинными узкими полосами, какие мы видим на всех пожилых крестьянских лицах. Волосы его, небрежно разделяющиеся на пробор посередине, и довольно длинная, аккуратно расчесанная борода были почти одного темно-русого цвета, – вспоминала писательница Вера Жуковская. – Подойдя совсем вплотную, он взял мою руку и наклонился ко мне. Я увидала широкий, попорченный оспой нос, скрывающиеся под усами узкие бледные губы, а потом мне в глаза заглянули его – небольшие, светлые, глубоко скрытые в морщинах. На правом был небольшой желтый узелок. Сначала и они показались мне совсем обычными, но уже в следующую минуту мне стало неловко, и я почувствовала ясно, что там, за этой внешней оболочкой, сидит кто-то лукавый, хитрый, скользкий, тайный, знающий это свое страшное. Иногда во время оживленного разговора глаза Распутина загорались нетерпимым блеском, и из них струилась какая-то неприятная дикая власть. Взгляд был пристальный и резкий, мигали его глаза очень редко, и этот неподвижный магнетический взгляд смущал самого неробкого человека… Он засмеялся, и я увидала его белые хлебные зубы, крепкие, точно звериные…  Он быстро щурил глаза и бегло взглядывал острым хищным взглядом, мгновенно гаснувшим…Кто-то страшный, беспощадный глядел на меня из глубины этих почти совсем скрывшихся зрачков. А потом вдруг глаза раскрылись, морщины расправились, и, взглянув на меня ласковым взглядом странников, он тихо спросил: „Ты что так на меня глядишь, пчелка?..”

Когда вспомнишь этот мгновенно загорающийся магнетический взгляд светлых глаз, в которых смотрит не один зрачок, а весь глаз… эту его диковинную особенность мгновенно изменяться… Сейчас сидел простой, неграмотный мужичок, грубоватый, и язык у него еле шевелится… и вдруг превращается он во вдохновенного пророка, и новый скачок… кивает какой-то хищный, безудержный, как молодой зверь, скрипят белые зубы, из-за тяжелой завесы морщин…Вот уже… сидит серый сибирский странник, тридцать лет ищущий Бога по земле».

Великая княгиня Ольга, сестра царя, однажды сказала о нем: «Он менялся, как хамелеон». Его глаза, описанные разными свидетелями, часто изумляют своей удивительной необыкновенностью и притягивают даже на фотографиях. Гипнотический взор, магнетизм, колдовской манящий взгляд. «Удивительно у него подвижное и выразительное лицо…Глубоко сидящие глаза… Долго выдержать его глаза невозможно…»(«почитательница» –Елена Францевна Джанумова).

Вспоминая слова Жильяра, добавим и мужской настороженный взгляд на Распутина министра внутренних дел Хвостова: «Гипнотическая сила, которая светилась в его необыкновенных глазах».