Смерти больше нет

– Это мой сын, работает вместе со мной. Помните, я вам говорил? – Виктор Робертович одарил Промченко очередным холодным взглядом, пробежался по нему глазами и, явно не оставшись впечатлённым, сказал.

– Убери. Наедине поговорим, – Федя заметил, как сжались кулаки отца под столом, поэтому он положил ему руку на плечо, с улыбкой кивнул и вышел прочь, оставив «взрослых» на попечение самих себя.

В тот день они «работали» до самого утра. Чуть позже старший Промченко назвал этот день боевым крещением для своего сына, ведь тот впервые избил человека до полусмерти, выбивая деньги для Саволова. Отец и гогочущая толпа громил стояла вокруг парня и его жертвы. Федя, покрытый ссадинами и порезами, восседал на поверженном оппоненте, выбивая из него всю дурь. Перед ним лежал мужик лет сорока, хорошо сохранившийся к своим годам – стройная фигура, красивое лицо, украшенное ровными белыми зубами. Последних, правда, стало заметно меньше после кулаков Феди. Промченко, хоть и смотрел прямо на жертву, перед глазами видел лишь Вику, бледную и бессильную девушку на больничной койке.

Воспоминания об этом дне недолго хранились в памяти Промченко – их было чему вытеснить. На следующий день история повторилась, через неделю случилась первая для Фёдора перестрелка, а спустя месяц на его счету был первое убийство. Его это, однако, не остановило. Денежный поток шёл постоянно и очень уверенно, что позволило им перевести Вику на лечение за границу и продлить той жизнь максимально долго. Последние её моменты они провели, смотря на жаркий израильский закат из окна больницы.

– О чём ты думаешь? – спросил Федя, водя рукой по плечу девушки. – Сидишь весь вечер, такая загадочная, как Мона Лиза.

– Что мы оставляем после себя в этом мире? – голос был едва слышим. Удивительно, как её исхудавшее тело, походившее скорее на обтянутый кожей скелет, могло издавать хоть какие-то звуки. Однако, хоть и говорила Вика как ветер, что ночью колышет траву в поле, но речь её была твёрдой и уверенной.

– Не знаю, – Федя улыбнулся. – Мне кажется, когда человек уходит, ему уже и не важно, что останется после него.

– Какой ты скучный! – Вика ткнула пальцем ему в щёку. – А мне кажется, самое главное, что мы можем после себя оставить – это другая жизнь. И я даже не про детей … нечто большее. Как семена у дерева, понимаешь? Вот росла я двадцать лет, роняла на вас всех свою любовь да заботу, и они в вас проросли!

– Вечный круг жизни и бессмертие, ты об этом?

– А ты не согласен? – хоть Федя и не сказал «нет», но Вика заметила скепсис в его глазах, а затем игриво добавила. – А я сейчас тебе докажу!

Девушка потянулась к прикроватному столику и достала оттуда телефон. Щелкнув несколько раз по экрану, она включила фронтальную камеру и начала видео.

«Всем привет! Меня зовут Вика и я люблю этот мир, людей вокруг меня и мою жизнь! А больше своей жизни я люблю Федю Промченко, вот этого паренька рядом со мной. Прикиньте, всё бросил, чтобы ухаживать за мной. Завидуйте!».

Пара рассмеялась и камера запечатлела их широченные улыбки. Вика потянулась к телефону, чтобы выключить запись, но по пути он выскользнул из её ослабших пальцев и спрятался где-то в складках кровати. Она махнула рукой и повернулась к Промченко.

– Ну вот, видишь? Чем это не бессмертие? Ты можешь послушать мой голос и увидеть мою улыбку в любой момент, когда тебе того захочется!

– Ну ведь если ты умрёшь, ты никогда не сможешь сказать мне этого снова … – Федю бросило в дрожь и ему пришлось прикусить губу, чтобы успокоиться. – Не сможешь вновь сказать, что любишь меня.

– А ты мне что, с первого раза не поверил? – Вика подарила ему такую улыбку, которую запоминаешь на всю жизнь, и устало легла на кровать, укутавшись одеялом.

Ночью Вики не стало. Ей удалось протянуть целых полтора года.

Глава шестая

– Ты что сделал? Повтори, пожалуйста, я не поняла, – Полина стояла на кухне Промченко, взирая на него ошарашенными глазами. Сам Фёдор сидел в кресле, обхватив ладонями большую кружку с чаем.

– Я, кажется, смог вернуть к жизни свою девушку. Во всяком случае, у меня такой образ сложился в голове … – мужчина с трудом подбирал нужные слова.

– Федя, ты умом тронулся или как? Ты нашёл в сети мёртвую девку и всю ночь общался с её цифровой копией – это ненормально! – женщина несколько раз выдохнула, словно древний паровоз выпустил пар. – Это всё из-за твоей "грязной" работы на Саволова …

– Она не девка какая-то! Я любил её тогда и люблю сейчас! И ты замечательно это знаешь, – Полина дёрнулась от выкрика своего друга.

– Знаю … прости. Федь, подумай сам – как это выглядит со стороны? Прошло двадцать лет, тебе сорок один год, a ты один, холост и без семьи. У тебя же никого нет.

– У меня есть вы, мои друзья, – мужчина отхлебнул из кружки.

– Ты понимаешь, что это не совсем то, о чём я говорю, – по взгляду Промченко, Полина знала, что тот всё понимает.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Когда ты последний раз был с женщиной? – настолько прямой вопрос даже слегка ошарашил Федю.

– Ты говоришь про серьёзные отношения или про постель? Первого – уже давно не случалось, но этого мне и не требуется. A второе, – Фёдор покрылся лёгким румянцем, – в мире, знаешь ли, развелось очень много одиноких людей и совсем нетрудно найти себе кого-то на ночь, чтобы удовлетворить самые низкие потребности. Такой ответ устраивает?

– Не говори со мной так, будто перед начальником отчитываешься, – Полина ткнула в него указательным пальцем. – Друзья друзьями, но ТЫ должен позаботиться о том, чтобы рядом с тобой появился по-настоящему близкий человек, а не как сейчас.

– Так я над этим и работаю! Полина, ты слышала вообще, что я говорил? – Фёдор удивлённо раскинул руки.

– Это звучит как бред сивой кобылы …

– Значит, такова моя специализация, – друзья улыбнулись.

– Подумай о себе, Федя – моя единственная и самая искренняя просьба к тебе, – женщина подошла к кофемашине и нажала несколько кнопок, после чего та загудела.

– Сейчас речь не обо мне, – Фёдор хотел как можно быстрее уйти от этой темы. – Послушай … в сети «лежат» тысячи мёртвых аккаунтов. Это как брошенные могилы, за которыми не ухаживают родственники. И я сейчас получил доступ к сети номер два в стране … но этого недостаточно.

– К чему ты ведёшь? – Полина достала овеянную дымком чашку из кофемашины и села напротив мужчины. – И не думай, что я не заметила, как ты ушёл от темы.

– Когда я разговаривал с Викой, – при этих словах женщина демонстративно закашлялась, – я долго не мог понять, почему её образ помнит всё обрывками. Обрывки людей, фраз, событий.

– Образ таки? – улыбка появилась в уголках губ Полины.

– Само собой. Я осознаю, что это не живой человек, a лишь проекция его активности в сети. Не перебивай меня, – Фёдор достал телефон и протянул его женщине. Та принялась тщательно изучать изображение на экране. – Проблема её фрагментарной памяти в том, что я задал нейросети моделирование её образа на основе общей информации страницы. Тех данных, что находятся в публичном доступе и нашей переписке.

– Но это же поверхностный подход. Тебе нужен полный доступ к её аккаунту, чтобы …

– Поэтому я его взломал, – Фёдор перебил свою подругу.

– Это, вообще, законно? – улыбка на лице Полины становилась всё шире.

– Не знаю, насколько это этично, но в суд на меня подавать никто не будет, – глаза Промченко горели ярким пламенем жизни внутри, что не укрылось от подруги. – Но я недоволен прогрессом. Даже после того, как я добавил к образу Вики недостающие данные, она всё еще сбоит. Мне приходится вручную перезапускать её каждый раз, когда доходит до определённой точки в развитии. Будто чего-то не хватает в её коде. Уравнение кажется нерешённым, и я не могу понять, где потерял нужные данные.

– Давно я не видела тебя таким «живым». Что ты задумал? Ты же ведь всё это сделал не ради встречи с девушкой, так? – Полина вдохнула кофейный дымок и сделала глоток из чашки.

– Технология несовершенна, пока что. Я хочу доработать её и отправить в свободное плавание по интернету, – мужчина откинулся в кресле с улыбкой, полной гордости за самого себя.

– Поделишься огнём с людьми? – женщина вновь припала к экрану телефона, всмотревшись в цифры отчёта. – Чистый альтруизм или есть иная подоплёка?

– Сам не знаю, – Фёдор поелозил в кресле, вскинул голову и закинул за неё руки. – Просто хочу сделать людям лучше – может кто-то скажет спасибо потом.

– Сорок лет в обет, а у тебя всё какое-то наивное ребячество в голове, – Полина слегла постучала кулаком себе по лбу.

– Да ты только представь! – Фёдор закрыл глаза. – Страна в шоке после волны самоубийств, страдает от счётчиков на запястьях, скучает по родным и близким. A тут, появляется возможность «вернуть» почти каждого из забвенья и … поговорить с ними, увидеть их. Разве ж это не самое страшное в смерти?

– Что именно?

– Что человек навсегда исчезает! Замолкает – ты больше не слышишь его голоса. Но у нас под носом лежат "тонны" материала – надо лишь его тщательно обработать.