Белоснежка и медведь-убийца

– Их уже допросили, – сообщил Борщов. – В двух словах там все просто. Они выпивали в кафешке-забегаловке «Радуга». Это не ханыги, просто старые выпивохи. Делать им больше нечего, пенсионеры, вот и заливают зенки и вспоминают молодость. Примут по сто, покурят на улице и опять к стойке. У нас так полстраны общается. В тот вечер их уже выгонять стали – пора было закрываться. Они еще у кафе по сотке раздавили. И около полуночи попрощались. «Радуга» в четырех кварталах от дома Калявина. Он – одинокий, ночью его никто не искал. Калявина нашли на следующий день после явления медведя, рано утром, в садике, у его дома. Сосед с собакой вышел на прогулку. На этой вот самой улице его и нашли – с распоротым медвежьей лапой животом и свернутой шеей.

Юля кивнула:

– Обстоятельный рассказ, и все же… Посмотреть бы краешком глаза… – Борщов и Следопыт переглянулись. – Тем более мы с вашим учителем Феофаном Феофановичем будем книгу на эту тему писать. Да, Феофан Феофанович?

– Какую книгу?

– «Призраки города Лещёва, или Медведь-убийца».

– А-а, эту книгу, – кивнул архивариус. – Будем.

– Я с тобой съезжу, посмотрю на материалы, – попросил Следопыт. – Ну, может, кое-что покажу нашей красавице. А потом сразу же верну.

– Хорошо. Я вам дам нужные фамилии, Юленька, – улыбнулся Борщов целеустремленной девушке. – Если поможете следствию – вам зачет. Помешаете – пеняйте на себя.

– Мы поможем, – уверенно кивнула Юля.

Через пятнадцать минут подполковник прощался с гостями Лещёва.

– До вечера, Феофан Феофанович, Кирилл, Юлия, – очень по-джентльменски поклонился Борщов девушке. – С меня, Кирюха, коньяк. У дамы будут особые предпочтения?

– Да ладно вам, – сцепив руки позади, нарочито застеснялась Юля. – Я как вы, мужчины… тоже коньяк буду.

– Она – умница, – улыбнулся Белозерский.

На этой ноте они и попрощались.

– Мы его обскачем, – возвращаясь в комнату, изрек Феофан Феофанович.

– У нас что, соревнование? – шутливо спросил Кирилл.

– Да, – без обиняков ответил Позолотов. – И мы на десять шагов впереди этого оболтуса в погонах!

– Почему? – удивилась Юля.

У Кирилла был в глазах тот же вопрос.

– Борщов, как и вся его контора, не учитывает фактора иррациональности происходящего, – поднял вверх указательный палец Феофан Феофанович. – Он не берет в расчет мистической подоплеки этой истории! – и, вытаращив глаза, потряс этим пальцем перед лицом Кирилла и Юли. – Ее дьявольской подоплеки!

Глава третья

Ночные кошмары

1

Через пару часов они втроем сидели и внимательно разбирали документы следствия. Борщов пошёл на этот шаг по одной причине.

– Если бы не мистическая составляющая этого дела, не дал бы я вам этих доков, Кирилл, – объяснил он, – но с такой чертовщиной мы еще не сталкивались. А Феофан Феофанович у нас – специалист по русалкам, лешим, вурдалакам и прочим демонам. Так что привлекаю его как стороннего специалиста из центра в ранге советника. И вас заодно как его любимых учеников. Все понятно?

Кирилл оценил этот шаг:

– Под мое слово и мою ответственность.

Этого друзьям хватило. Юля внимательно читала сведения об интересующих ее людях: имена, адреса, возраст, род занятий. Кто и каким боком коснулся дела «Медведя-призрака». Так окрестили в управлении кровавую и страшную историю, более подходящую для юношеских страшилок, нежели для уголовного расследования. И то и дело вносила записи в свою книжку.

– Сухо, коротко, но полезно, – пробежав глазами по тексту, заключила девушка-детектив.

Она надела куртку, прошла в комнату и отдернула шторы; с треском потянула на себя застекленную дверцу и вышла на балкон. Осенний день выдался погожим, солнечным. Провинциальная улица Краснознаменная преобразилась – она казалась приветливой, с магазинами, желтеющими кленами, редкими пешеходами. Забытый всеми провинциальный уголок цивилизованного мира. И не скажешь, что три дня назад, ночью, по этой вот улице топал медведь на костыле и требовал назад свою ногу. А также, по случаю, задрал местного выпивоху – буквально распотрошил его.

Оглядев улицу, Юля устремила взгляд на окно напротив. Откуда за ней не так давно наблюдали. Там сейчас стекал светлый тюль.

Вдруг ее сердце забилось куда быстрее. «Боже, – прошептала Юля. – Она там!..» Да, присмотревшись, она разглядела за тюлем все тот же силуэт женщины, сидевшей у окна. Но теперь Юля знала, почему эта женщина сидела у окна часами. Она была парализована, или что-то вроде того. Одним словом, ее не слушались ноги. Оттого она и смотрелась зловещей наблюдательницей, часами, как цербер, следившей за улицей. Словно кем-то вверенной ей. Ее звали Ираидой Иннокентьевной Золотарёвой. Она, давно уже вдова, калека, жила с дочерью и ее мужем, шофером, разнорабочим местного цирка. Их фамилия была Карпухины. Как, когда и при каких обстоятельствах пожилая женщина обезножила, этого в отчете не значилось.

В два часа дня они с Кириллом подошли к кафе «Радуга». Солнце спряталось за тучи. Холодный осенний ветер задувал по улице Краснознамённой, крутил листья на перекрестке с улицей Заречной. Местное кафе стеклянной витриной выходило на перекресток. Недалеко от дверей топтались пожилые и похожие друг на друга пожилые мужчины, в куртках и плащах, кепках и шляпах. Лица у них были розовые. Все курили и балаболили. Громко. Один размахивал руками, то показывал в одну сторону, на улицу Краснознаменную, в сторону гостиницы, то в другую, вдоль улицы Заречной. Юля могла бы поклясться, что оратор очерчивал путь медведя-убийцы. Половина компании усиленно кивала.

С особым вниманием его слушал мрачного вида полковник, наверняка отставник. Он был на полголовы выше других и при форме – привычный зеленый мундир, плащ и фуражка, надетая на выбритую тяжелую голову. Словно только что с построения. По всему он был вождем и жрецом этой компании. Например, провещевал, будет война с Америкой или нет и когда вернется социализм. Его пунцовая физиономия пылала огнем и время от времени искажалась гневом. Он то и дело стремительно поднимал руку и тряс пальцем перед носом рассказчика: «Именно, Семеныч, именно!»

Кирилл остановил Юлю в двадцати шагах от компании.

– У них перекур между очередной соточкой, – сказал Следопыт, – этим можно воспользоваться. Но смотри, подходить к ним сейчас небезопасно, это как в вольер с дикими кабанами прыгнуть. Ты готова?

– Всегда готова, – отозвалась Юля и прибавила шагу.

Когда они подходили, то услышали голос: «Я б за Иваныча шкуру с него живого спустил! Да где ж его найти-то?» – это говорил пожилой полковник.

Кипевшая на быстром огне компания старых говорунов даже не заметила, как в их ряды ворвалась юная дева.

– Привет, герои! – звонко выпалила Юля. – Как жизнь?

Она будто пальнула у них под ухом! Все замолчали и расступились. И уставились на гостью. Перед ними стояла симпатичная девушка в короткой куртке и кепи. Позади нее остановился спортивный мужчина средних лет с фотоаппаратом. С такой наглостью мало кто врывается в незнакомую компанию, разве что полиция или вездесущие репортеры. Но эти были явно не из органов.

– «Аргументы и факты», Москва! – с прежним энтузиазмом объявила девушка. – Корреспондент Юля Пчелкина, – она хлопнула корочками перед глазами заядлых выпивох. – Расскажите нам, пожалуйста, о гибели Фёдора Ивановича Калявина. Ведь вы были с ним знакомы, правда? – и она посмотрела чистыми, ясными, зелеными глазами на местных алкоголиков.

Неожиданно вперед выступил полковник, отстраняя руками остальных товарищей.

– Никого мы не знаем! – мрачно произнес он. – Никаких Калявиных!

И посмотрел на своих, точно предупреждая: молчите! Грубый отпор смутил Юлю, но лишь на мгновение.

– А мне сказали, знаете, – смело возразила она. – А еще сказали: полковник, здоровенный такой, больше других знает.

– Кто сказал?

– А вы сами догадайтесь. – Она обвела взглядом выпивох. – И вы все были последними, кто его видел живым, не так ли?

– Предатели! – вырвалось у полковника. – К стенке таких ставить надо!

Пожилые джентльмены, хорошо подогретые выпивкой, засуетились.