Охота на Вепря

– Хорош, – кивнул я.

– А вам не спится?

– Нет, – признался я.

– Понимаю, новое место. Тревоги.

– Еще какие тревоги, ваше сиятельство.

Видимо, мой тон заставил графа насторожиться. Кураев похлопал жеребца по шее, повернулся ко мне:

– Говорите, Петр Ильич, не стесняйтесь.

– Думы меня одолевают, Александр Александрович. И в первую очередь о том, что вы сами препятствуете раскрытию дела.

– И много сказано, и мало, – нахмурился граф.

– Вы – человек щедрый, мой гонорар хорош, но деньги не решат всего. Вы дали мне нужную ниточку, да уж больно клубок ваших загадок велик. Чую, скоро оборвется она. Не за тем вы меня посылаете, чтобы узнать, причастен Кабанин к убийству вашего друга или нет. Совсем не за этим…

– А за чем же тогда?

– А за тем, чтобы, удостоверившись в этом, вы могли решить, почему это понадобилось купцу Кабанину. Что же вас связывает с ним? Какая тайна? Кто он вам: беспринципный стяжатель – именитому графу-филантропу? Нестыковочка выходит, Александр Александрович. Должник вы его? Да нет вроде. Вы и сами богаты. Связи я между вами не вижу: ни в родовой доле, ни в коммерческой, за исключением той таинственной, давней, о которой вы упоминали вчера. Да еще Сивцов в придачу. Чем занимался ваш триумвират? – я решил быть предельно откровенным с Кураевым. – Вот что я вам скажу, граф. Я хороший детектив, и узнаю, кто убил вашего друга Сивцова, но на этом все. Как просили, так и будет, – я не отпускал его взгляда. – Но так ли вам хочется завершить это дело? Только ли вопросом, казаки это были Кабанина, или вы хотите глубоко копнуть? С моей помощью. Сейчас говорите.

– Говорили мне люди, что вы умны и проницательны, – опуская глаза, кивнул Кураев и тотчас открыто, точно извиняясь, посмотрел на меня. – А я, старый дурак, все таился до последнего, осторожничал. Глубже мне надо, еще как глубже.

– Тогда говорите, на чем ваш загадочный триумвират держался?

Кураев нежно похлопал коня по черной мускулистой шее, закрыл загон, и мы вышли из конюшни в чистое зимнее утро. Дымки поднимались от труб далеких изб графского имения. Ветки покрывал иней. Белые колонны усадьбы позади, державшие портик, казались могучими и легкими одновременно.

– Наших предков объединила одна тайна, – вымолвил Кураев. – Ей более трех веков. И так получается, что мы никуда друг без друга. Суть самой тайны вам не открою – права не имею. Честное слово, – кивнул он, и я поверил ему: теперь не лукавит старый граф. – Но скажу так. Я им обоим – Сивцову и Кабанину – был хозяином в этом деле. Как и мой предок – их предкам. Но, как видно, только до срока я был таковым. Если Кабанин взялся суд вершить. Но начал он не с Сивцова. Пару месяцев назад под Москвой, в Клязьме, был найден мой агент, некто Веригин. С ним переписывался и я, и Сивцов. Веригин вел расследование – следил за Кабаниным и его людьми.

– Дошло до такого, что вы к нему хвоста приставили?

– Именно так. А Веригин был умелым следопытом. Капитан разведки!

– Ого! – вырвалось у меня.

– Да-да, – кивнул Кураев.

– И вы подозреваете в его смерти Дармидонта Кабанина?

– Его, Вепря, – кивнул старый граф. – Как я уже сказал, тайна наша, завещанная дедами, передается из поколения в поколение. Я опасаюсь за наших наследников. И в первую очередь мужского пола. Ведь за эту тайну стоять надобно. Стеной! У меня сын, Илюша, в Русско-турецкую погиб, на Шипке. Старший Веригин как раз с ним воевал. Дочь моя, Лиза, в Париже живет. С мужем у них только дочь Анна-Мария, маркиза де Лефевр. Ей всего пять лет. У Павла Павловича Сивцова сыновей не было – только две дочки: Поля и Сашенька. А у Поли – два малых сыночка: Мстислав и Ростислав. А если однажды Кабанин до них доберется?

– А у самого Кабанина есть дети?

– Нет, ему детей Бог не дал. То ли он виноват, то ли жена, а то ли дела предков. История о том умалчивает. Но я слышал, Дармидонт решил жениться на молодой и обзавестись от нее сыновьями.

– И дорого стоит ваше общее дело? – поинтересовался я.

– Очень дорого, Петр Ильич, очень, – закивал головой граф. – Бесценное это дело! У Кабанина душа чернее безлунной ночи. Коли собрался, ни перед чем не остановится – всех положит рядышком, никого не пожалеет. Я ведь и впрямь хотел поначалу от вас только того, чтобы убедиться, кто убил Павла Сивцова. А теперь уже и другого попрошу: если подтвердится худшее, узнайте то, что задумал Кабанин. Все равно как.

– Все равно?

– Вы не ослышались. Письмо ли это будет, человек болтливый или просто предатель. И не удивляйтесь, если дело коснется драгоценных камней, злата-серебра, сокровищ невиданных. Таких, какие только у царей и бывают! – Граф Кураев потупил взгляд, но очень быстро поднял глаза. – Например, короны последнего византийского императора…

– Константина Двенадцатого?

Недавно потухшие, глаза графа Кураева по-мальчишески вспыхнули:

– Да, Петр Ильич! В том числе, – кивнул он. – В телеграммах те сокровища, если будет в том нужда, «зерном» именуйте. Кто знает, какие связи и где у Дармидонта Кабанина? Он многих купил! – Граф кивнул: – Согласились на работу такую, извольте: я вам хоть частью, но открылся. Но теперь и цену подниму, Петр Ильич, за труды ваши – втрое подниму! Идемте чай пить, червяка морить, а потом уж и в дорогу!

Глава вторая. Марфуша

1

В десять утра мы выехали на широких графских санях. Тройка белых рысаков с бубенцами везла нас. На козлах, в тулупе и шапке, сидел Степан Горбунов. Он и впрямь оказался молчалив, что мне было по душе. Граф сполна снабдил меня деньгами, нужды я ни в чем испытывать не мог. А уж гонорар мне обещали так и совсем сказочный! И сомневаться, что слово графа окажется невыполненным, не приходилось. В обед проезжали через Семиярск.

– Сделаем остановку, – приказал я. – В центр города давай, в полицейское управление.

Старый породистый особняк в центре Семиярска представлял собой жалкое зрелище. Взрыв оказался сильным! Половина окон второго этажа были выбиты, рамы обгорели, стена почернела. На фоне декабря и чистого снега следы катастрофы бросались в глаза особенно сильно и трагично.

У дверей здания караулили пятеро полицейских. Я выбрался из саней. На меня смотрели подозрительно.

– Майор Жабников здесь? – спросил я.

– А вы кто, барин, будете? – грозно ответил вопросом на вопрос урядник.

– Капитан в отставке Петр Ильич Васильчиков, – отрекомендовался я. – Сообщите обо мне.

Степану я разрешил погреться и поесть в ближайшей харчевне. Мало ли, как долго я задержусь! Уже через пять минут я входил в кабинет к своему старому знакомому.

– Здравствуйте, Семен Семенович.

Рыжий, с проседью, старый служака расцвел, увидев меня. Его светло-серые глаза насобирали много морщинок, так бывает с теми, кто долго жил на юге. Майор Жабников полжизни провел в Туркестане, воюя с кокандцами, хорезмийцами и бухарцами во славу империи. И в штыковую ходил, но чаще выслеживал их и ловил, как ловит охотник опасную дичь.

– Здравствуйте, Петр Ильич, – он встал, обошел стол и обнял меня. – Видите, какое горе-то у нас, – майор покачал головой. – На куски ведь разнесло Аристарха Ивановича, собирали, как после артобстрела. Что ж такое делается-то? Из какого адского пламени эти революционеры повылазили?

– По всей России такая картина, чем вы, семиярцы, лучше?

– Дурная шутка, – покачал головой майор Жабников. – И ведь одной гидре срубишь голову – две вырастают.

– А прижигать надобно обрубки-то. Тогда не вырастут.

– Надобно, Петр Ильич, да не дают, – посетовал хозяин кабинета. – Осудят стервецов, в Сибирь сошлют, ну так они сбегут и опять за свое. Если бы нам, военным, дали самим распорядиться этим делом. Так нет! И говорить не хочу, – отмахнулся он. – Сейчас чаю распоряжусь принести. – Жабников позвонил в колокольчик, отдал распоряжение низшему чину: – Чайник сюда. И баранки раздобудь, Ракитин, или бублики. А то и пряники. Слышишь?

– Так точно, ваше благородие! – четко ответил тот.

– И чтоб не сухие! Ну так что, – когда тот вышел, – каким судьбами в Семиярске? И как дела в старой доброй Самаре? Люблю я ваш городок, особенно пиво ваше, этого, австрияка, как бишь его?