Темный Лес

В трубке зашумело, заскрежетало, застонало.

– Ученик превратился в одержимого! – Ивея постаралась перекричать нарастающую волну стонов и кряхтений.

– Что? Вас плохо слышно. – Голос стражника потонул в болезненных шумах.

Одержимый судорожно и громко засмеялся…

Смех оборвался. И оставленная на тумбочке черная шкатулка захлопнулась.

15

Все невольно вздрогнули и посмотрели на шкатулку.

– Я больше так не буду! – раздался в наступившей тишине голос Тампа. Он заплакал: – Ы-ы-ы…

Охранник развернул Тампа и наклонился к нему. Все уставились на бледного перепуганного школьника с торчащими красными ушами.

– Пришел в себя вроде бы, – неуверенно сказал охранник, подозрительно и хмуро вглядываясь в лицо Тампа. Работа такая: доверять, но проверять.

Лекарша подскочила к Тампу, пощупала пульс, потрогала лоб, заглянула в глаза и, обернувшись к Ивеи, сказала:

– Отпустило.

– Слава Лесу, – выдохнула Ивея, положив ладонь на грудь.

Меламп хмыкнул, хмуро и пристально посмотрел поверх очков на Тампа, который, шмыгая носом, размазывал по щекам слезы и сопли.

– Где ты нашел эту гадость? – завуч наклонилась к Тампу и сунула ему под нос черную шкатулку.

Тамп отшатнулся.

– На пустыре за школой. Мы там в войнушку играли. Ы-ы-ы…

– Доигрались, – сказал охранник.

– Вы бы ей не размахивали, а то мало ли что… – предупредил лесолог, с опаскою глядя на шкатулку в руке завуча.

Датива замерла, побледнела, с испугом посмотрела на шкатулку и поспешно положила на тумбочку между шефлерой и фикусом. Нервным движением вытерла руки о серую юбку.

16

Дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое стражников. У коренастого Ферета маленькая голова держалась на тонкой длинной шее. На узком бледном лице – колючие проворные глаза. Он был похож на свою мать Дативу. Второй был рыхлый и смуглый, громко сопел свернутым на сторону кривым носом. «Производственная травма» – подшучивал над собой флегматичный Эрмий и усмехался. Оба стражника были вооружены короткоствольными молниестрелами, на широких ремнях висели короткие прямые мечи.

Датива по-матерински ласково улыбнулась Ферету, тот кивнул ей и, поспешно отвернувшись, досадливо поморщился. Его тяготила и раздражала назойливая опека матери, которая несколько раз на дню звонила к нему по магафону, спрашивала, где он, как он и не забыл ли поесть, словно он маленький мальчик, который возится в песочнице и опаздывает на обед. «Для меня ты всегда будешь моим мальчиком», – сказала ему Датива… Из-за матери Ферет не хотел появляться в школе. Но служба есть служба. Деваться было некуда. Ничего не поделаешь.

Ивея подробно рассказала сопящему, вялому Эрмию и сосредоточенному, избегавшему смотреть на мать Ферету, что произошло.

– Это просто уму непостижимо! – Возмутилась Датива, испепеляя взглядом уже через силу, натужно плачущего Тампа. – Притащить такое в школу. Тебе бы такое, сын, даже в голову…

– Мама! – осадил ее Ферет и покраснел.

Датива осеклась и примолкла, виновато и приниженно улыбнувшись Ферету. Тот быстро отвел глаза.

– Одиночным сообщили? – напустив на себя хмурый вид и подергивая головой на длинной шее, спросил Ферет.

– Я говорила, что им надо… – Датива запнулась от взгляда Ферета.

– Нет еще, – сказала Ивея.

– Позвоните к ним, – сказал Ферет.

Ивея кивнула.

– Да-да. Конечно.

Ферет взял с тумбочки черную шкатулку.

– Это она? – Спросил Ферет.

– Она. – Директриса вздохнула.

Ферет повертел черную шкатулку в руках и передал ее Эрмию.

– Узнаешь? – Спросил он напарника.

Задумчиво осматривая, ощупывая шкатулку, Эрмий скривился в усмешке.

– Старый знакомый, – сказал Эрмий. Он медленно и осторожно положил шкатулку на тумбочку.

Ферет наклонился, упершись руками в колени, и посмотрел в красное, залитое слезами, перекошенное лицо Тампа.

– Как ты, малец?

– Ы-ы-ы…

– Да уж влип ты в историю. – Ферет покачал головой.

– Вы его с собой заберете? – Жадно спросила завуч.

– В изолятор его что ли? – Ферет вопросительно посмотрел на сопящего напарника, который дышал через приоткрытый рот.

– У нас, что мало геморроя что ли? Оставь его Одиночным. Пусть они с этим шалопаем возятся и разбираются.

Эрмий и Ферет лениво заспорили между собой.

Стоявшему у двери Мелампу, захотелось поскорее уйти. Он посмотрел на перепуганного, затравленного, мертвенно-бледного, жалкого школьника и ему почему-то стало стыдно за себя и жалко Тампа, словно это он подначил Тампа на эту нелепую выходку.

– Ладно… раз для тебя это так важно, отведем его в изолятор. – Сдался Эрмий.