По ту сторону черной дыры

– Дурак ты, братец! – констатировала Настя, глядя на обмякшую Анжелу, – двигай за нашатырем и валерьянкой. Надо же! Так мамашу напугать! Враки это все про водяного-то!

Это она уже продолжала объяснять очнувшейся сопернице. Заставив ту выпить пару ложек валерьянки, Анастасия рассказала, что последний раз водяного ловили в незапамятные времена – аж три года назад, но с тех пор Норвегов запретил подобные баловства, и все три водяных, что водятся поблизости, занесены в «Красную Книгу».

В восемь утра вниз спустилась Полина с близнецами на руках.

– Получайте ваших деток! – фыркнула она, – тяжеленные какие…

– Полина, а где Константин? – осведомилась Настя, – туточки его мамаша дожидаются…

– Ой, так это вы! – всплеснула руками Полина, – значит, получилось!

Андрей кивнул.

– Давайте к нему постучим, – предложил он, – а то и в самом деле… Может, заночевал у кого-нибудь.

Они с Анжелой, оставив близнецов на попечении Насти и Полины, тихонечко поднялись на второй этаж и постучали в дверь Костиковой спальни. Никакого эффекта. Нервничавшая Анжела с воплем «Сынок!» громко забарабанила в дверь. Наконец послышалось шлепанье босых ног по паркету и дверь отворилась. На пороге стоял взлохмаченный Костя.

– Ну чего? – недовольно проговорил он, почти не раскрывая глаз, – дайте людям поспать, что ли!

– Костик, кто там? – донесся из глубины спальни голос Мары.

– Лучше бы ты на Водяного пошел! – простонала Анжела, вторично за сегодняшнее утро оседая на пол.

Глава 38.

– Вот уж никогда не думала, что буду ухаживать за женой собственного

мужа! – качая головой и по-бабьи подвывая, говорила Анастасия.

Поставив стойку капельницы у изголовья кровати Анжелы, она внимательно

посмотрела на лежащую.

– Черти что! – повторила девушка.

– Но ведь жена-то ты! – изумился сидящий на стуле майор Львов. Он

сосчитал пульс у больной и потянулся за стетоскопом.

– Но в ее паспорте стоит штамп, который ясно дает понять, кто из нас

законная жена!

– Голубушка! – нахмурился медик, – нельзя же так! Изводить себя из-за того, что у Анжелы документы вообще какого-то совсем другого мира. Здесь твой мир! А, эврика! У вас полигамия в ходу?

– Чего? Ты мне, товарищ майор, эти инсинуации брось! Знаем мы вас, мужиков – спите и видите, как бы это двух баб иметь!

– Ну как ты, Настасья, со своим непосредственным начальником разговариваешь! – горестно покачал головой майор. Я тут, можно сказать, из шкуры лезу, пытаясь ей помочь, а она…

– Да ладно вам, Игорь Леоныч, не обижайтесь. Как подумаю про эту самую полигамию, так зла не хватает. Но факт есть факт: у Андрея на настоящий момент две жены.

Разговор этот происходил через три дня после вышеописанных событий. Наполовину потерявшую рассудок Анжелу поместили в госпиталь. За все это время она ни разу не пришла в себя, и приходилось ее подкармливать искусственно.

– Игорь Леонтович! – внезапно что-то вспомнив, обратилась к нему Настя, – а Вы… как вы познакомились со своей женой.

Львов, который в это время что-то жевал, едва не поперхнулся.

– С чего это тебя, Настенька, на воспоминания потянуло? Не горюй! Все будет хорошо.

– Нет, все-таки! – не унималась девушка.

– Да, диковатая, в общем-то, история, хотя и закономерная. Расскажу, но смотри, никому не проболтайся!

– Да я…

– После окончания медучилища я работал младшим ординатором в Отделении гипербарической оксигенации при 432-м ОВГ… Хорошие были времена, кстати.

– Где работали?

– Ну, в своего рода барокамере. Кому, скажем нужно повышенное кислородное питание, то это – к нам. Или… ладно! Ты не перебивай! Как-то поздно вечером мы засиделись с друзьями-лейтенантами… пьянствовали, естественно… И вот, сидим уже весьма тепленькие. Вдруг, одного из нашей компании вызывают по громкой связи в отделение неотложной хирургии. Причем, срочно. Он там работал таким же младшим ординатором, как и я, но в этот день был еще и дежурным. Пошел он, точнее побежал, но минут через пятнадцать возвращается с искаженным лицом и зовет меня.

– А вы при чем?

– Сейчас объясню. Напротив госпиталя машина сбила девушку, ну и ее, недолго думая, к нам – в госпиталь, хотя обычно мы гражданских не оперируем. И, представь, Настя, необходимо делать это проклятое переливание крови. И, представь, этот идиот ключ от банка крови посеял. А у нее кровь – первой группы с отрицательным резусом, точно такая же, как и у меня. Представляешь, чего он у меня пришел просить с самым невинным видом?

– Кровушку?

– Ее родимую! Я ему, дураку, втолковываю, мол, мою кровь теперь даже вампир пить побрезгует, а он на колени. Поднялся к нему на четвертый этаж в неотложку, положили меня на один стол, ее – на другой, и поехали! Сосите, говорю! В смысле, кровь…

– А потом?

– Потом очнулся в реанимации. Не так то просто, девушка, с первого разу восемьсот грамм крови своей отдать! В глазах темно… ночь, оказалось. У девушки той селезенка разорвана была. Селезенку удалили, все заштопали и ее выписали через три недели… Я уже и забывать про тот случай стал, навроде как Ленин про Печника, тьфу, ты же не в курсе! Прихожу как-то домой, глядь – а на пороге здоровенный букет цветов… ноги из-под него торчат… Ты же видела мою Надюшу – метр с кепкой… Ну, вроде, и познакомились!

– А мужем и женой как стали?

– В ЗАГСе, как и все.

– А как ПРО ЭТО сказали?

– А я ей ничего и не говорил. Пришли как-то в кино, да опоздали на сеанс. А ЗАГС – он-то напротив был. Зашли из любопытства, а вышли женихом и невестой.

– Ну вот! – вздохнула Настя, – как все романтично начиналась, и как все буднично закончилось.

– А жизнь – она такая, девонька моя, я заметил, – майор уложил стетоскоп в несессер, – как ни начинается, как ни продолжается, а всегда заканчивается одним и тем же.

Анастасия едва не заплакала.

– Ну как вы можете так говорить, Игорь Леоныч! Как вам не стыдно! Есть же любовь на свете! Вы ведь любили свою жену, когда делали ей предложение?