Дневник фельдшера скорой помощи

– Неее, ребят, тут наоборот, новая жизнь начинается! Принимайте роды!

– Не-не…, уж лучше вы. – Сказали они и быстро ретировались из квартиры

– Фамилия, имя, отчество; полных лет, адрес по прописке – начал я произносить набившую оскомину фразу и уткнулся в карту вызова.

Моя помощница, Ирина, которая до сих пор стояла молча, потянула меня за рукав: «Димаааа…» – протяжно произнесла она и показала в сторону роженицы.

На роженице были надеты «треники» грязно-оранжевого цвета, которые между ее ног начали выпячиваться и сползать…

Стянув с нее штаны, я увидел ягодички и спинку ребенка, которые вылезли уже на достаточное расстояние, но пяточки, ручки и голова были еще внутри матери….

…БАМ-БАМ-БАМ-БАМ – заколотилось в груди и висках…

– Ирка! Вторую сумку! Бегоооом!!!

Так вот почему меня подвел мой любимый третий акушерский прием. Потому что предлежание тазовое. Потому что ножки и ручки с туловищем уже были «на подходе», а я получается ощупал район шеи плода, потому и ошибся, хотя большой роли в тот момент моя ошибка не сыграла.

Ножки родились без проблем, а вот ручки и головка были еще внутри…

При ведении родов при тазовом предлежании, самое тяжелое, это рождение головки, так как тело у плода меньше головы, и если ребенок рождается головой вперед, то, после рождения головы, тело просто выпадает. «При тазовом предлежании, у ребеночка запрокидываются ручки, тем самым препятствуя рождению головки. В таких случаях, необходимо вывести ручки – просунуть свои руки внутрь, нащупать ручки, и „умывательным движением“ вывести их наружу» – повторял я про себя (а может и вслух) заученные наизусть девять лет назад слова, выполняя эту манипуляцию.

После рождения головки меня окатило околоплодными водами. Родилась девочка.

– Уа.., уаааа… – закричала девочка после того, как перерезали пуповину.

– Ах ты, Боже ты мой! – вырвалось у меня. – Ирина, смотри какая она маленькая и хорошенькая!!!

– Э-э.., а почему он такой красный и сморщенный? – подал пьяный голос один из мужиков, который представился отцом ребенка.

– Это ОНА, дочь у тебя, – ответил я и передал девочку Ирине.

Ирина уже приготовила пеленки, и принялась пеленать малышку. Так я её и окрестил «Малышка».

Новоиспеченная мама лежала на спине, часто дышала, смотрела отсутствующим взглядом в потолок.

– Взяли покрывало, постелили на носилки…, укрыли ее одеялом…, понесли! – скомандовал я ее сожителям.

Вышли в подъезд. Ирина с ребенком, я с сумками, алкаши с мамашей на покрывале.

– «Инсулин-инсулин». Это 517. Приняли роды на дому. Все нормально, едем в ближайший роддом, – сообщил я по рации.

– 517 …, Что? Куда? Какие роды? Какой роддом?! – недоумевала диспетчер (Конечно недоумевала, ведь отправила на «травму, избиение»).

– Сообщите в пятый роддом, везем маму и ребенка, пусть встречают, – ответил я.

…

Прошло полгода или меньше. На одном из дежурств, пришла на подстанцию какая-то женщина, представилась работницей ЗАГСа и спросила про меня.

Оказалось, что мама девочки на следующий день сбежала из роддома, оставив ребенка и не оставив о себе никаких данных. Теперь малышка находится в «доме малютки», и ее хочет удочерить бездетная пара. Но нельзя, потому что свидетельства о рождении ребенка нет. Получается, что документально моей Малышки не существует. Свидетельство о рождении выдается в ЗАГСе на основании справки из роддома, а роддом в данном случае справку не выдал, так как роды произошли вне его стен. Теперь я должен с паспортом прийти в ЗАГС, написать «объяснение-подтверждение», что действительно я принял роды тогда-то, и на основании этого «объяснения-подтверждения» Малышке выдадут свидетельство о рождении.

Ну что же, конечно надо доделать начатое, раз уж, как говорится, взялся.

Надеюсь, что у Малышки все хорошо, что она у нее мама и папа, что они ее любят, и она их любит.

А вот ведь как – Не все напрасно, но многое зря…

Важны ли слова благодарности?

– Папа! Папа! Пойдем гулять!?

Дочка, которой недавно исполнилось шесть лет, забежала в комнату и с разбегу запрыгнула на меня спящего после суточного дежурства на скорой.

– Доча…, я устал, … я сейчас… я чуть-чуть еще полежу и обязательно погуляем… Ладно?

Но «маленькая катастрофа» была неумолима. Она лезла прямо к лицу, дергала меня за руку, прижималась к щеке, запрыгивала на спину. Ничего не поделаешь, пришлось со вздохом подняться, ощутить привычную разбитость, и головную боль, от понимания механизма которой становилось противно на душе от собственного бессилия.

Шестой этаж, лифт не работает.

– А побежали по ступенькам?

И дочка весело побежала вниз по лестнице, на ходу считая ступеньки. В подъезде, на первом этаже в нашем почтовом ящике торчал уголок бумаги.

«О! Письмо! Наверное, в очередной раз какой-нибудь дядя в Америке умер и оставил мне наследство», – подумал я.

Нет, это было уведомление, что мне надо прийти в почтовое отделение за заказным письмом.

«Ну точно, дядя какой-нибудь в Америке при смерти, решил найти меня, родненького, классного такого племянника, кровинушку, оставить мне все свои сбережения».

Получив на почте заветный конверт, я, не спеша его открыл и увидел повестку в районный суд на «такое-то число, к такому-тому времени», для участия в судебном заседании в качестве «кого-то там»

…

За несколько месяцев до этого…

03:15 (едем с вызова).

– пшшш.., ппшшть… Инсулин 517.., Инсулин 517… – привычно нудно прошипела рация в автомобиле.

– Нас кличут, отвечай, – толкнул меня водитель дядя Сережа.

Не открывая глаз, я потянулся за микрофоном надоевшей «Моторолы».

– 517 на приеме…

– 517, для вас еще один «вызовок», – прогундела диспетчер, – переулок Лобачевского 15, частный сектор, ножевое ранение, без полиции не заходить. Как приняли?

– Лобачевского 15, ножевое ранение, – повторил я и открыл глаза.