Любовь цвета зебры. Часть 1

Джек сразу понял мои намерения и высказал по этому поводу своё авторитетное суждение:

– Их задержу я.

– Джек, – мой голос был как можно более дружелюбным, – мы не в восторге друг от друга, но давай рассуждать логически. Из тебя сейчас плохой бегун, значит, по теории вероятности, остаться в живых ты не сможешь. Зачем умирать, ведь жизнь так прекрасна. Так что давай попрощаемся и не надо плакать.

Ребекка подошла ко мне и с решительным видом заявила:

– Я останусь с тобой.

– Не останешься.

– Почему?

– Потому что мне так хочется, потому что такой вот я маленький упрямый ослик, выбирай, что тебе больше нравится.

– Я выбираю ослика, – с грустной улыбкой сказала она.

– Ничуть в этом не сомневался. Разве у меня такие длинные уши?

– Ты такой упрямый.

– Всё, – решительно встряхнул я головой, – уходи. Отцу своему помоги. Он у тебя классный мужик, – добавил я вполголоса, чтобы Джек не услышал, а то ещё примет за подлизу.

Она отошла, и вместе с папой медленно пошла по коридору. Медленно потому, что Джек сам быстро идти не мог, а помощь дочери гордо отверг. Гордыня, между прочим, один из описанных в библии грехов. И мне стало немножко грустно. Чёрт его знает, как я выберусь из этой передряги, умирать ой как не хотелось.

Внезапно Ребекка развернулась и помчалась ко мне. Добежала и запыхавшимся голосом стала быстро бормотать:

– Макс, я …

– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, перебил я её. – Что-нибудь ещё?

– Береги себя. Пожалуйста. Очень-очень тебя прошу.

– Беки, я, вообще – то, ещё пожить хочу, если ты не против.

Надо сказать, что разговор происходил под чарующую музыку выстрелов. Изредка я отвечал, берёг патроны. На последних словах диалога бандиты что-то совсем обнаглели. Пули стали носиться роем. Я оттолкнул от себя Ребекку и наспех с ней попрощался:

– Мы обязательно увидимся. Обещаю. Пока!

Она рванулась вперёд, прижала свои горячие губы к моим, и мы замерли в томительно-страстном поцелуе. И плевать нам на Джека, пускай он ругается и прыгает, как только что спрыгнувшая с ветки обезьяна.

Поцелуй резко оборвался, Ребекка вся в слезах убежала к отцу, уже не оглядываясь, а Джек издали пожелал:

– Удачи тебе, парень! Не вздумай погибать, я с тобой ещё не разобрался.

– Да пошёл ты!

Я отвернулся и занялся непосредственно стрельбой. Добив очередную обойму, вставил последнюю в рукоятку и разрядил автомат. Сосчитал патроны. Их осталось восемь штук, на одну хорошую очередь, в принципе, должно хватить. Зарядил обратно, пистолет засунул за ремень, автомат положил рядом с собой, уселся на колени и расслабился.

16

Немного таким образом отдохнув, занялся своей разнесчастной ногой. Старую повязку пришлось сразу выбросить – она была абсолютно непригодна. Майка оказалась такой грязной, что ей перевязывать было просто самоубийством: заражение, гангрена, и, как результат – ампутация. Оставался ещё довольно свежий бинт, прикрывающий надпись на груди. Порезы уже зажили и чётко выделялись на загорелой коже. Со стороны буквы выглядели красиво, но я, если честно, не любитель подобной татуировки. Бинта как раз хватило, чтобы по всем законам медицинской науки надёжно перевязать рану. Покончив с этим неприятным делом, приготовился прыгать.

Метрах в двух от лестницы с потолка до самого пола свисала толстая цепь, к которой был прикреплён подъёмный блок с крюком. Единственная возможность выбраться на волю заключалась в том, чтобы спуститься по цепи, а там как-нибудь закоулками выбраться наружу. Правда существовало одно но: кругом находилось полно вооружённых людей, которые во что бы то ни стало хотели меня убить.

Итак, я схватил автомат, и, выскочив на открытую площадку, на бегу открыл из него пальбу. Добежав до края, прыгнул, в полёте отбросил его, всё равно патроны кончились, выхватил пистолет и свободной рукой схватился за цепь.

Спускаюсь и одновременно стреляю на каждое движение. Приземлился, откатился в сторону, сам себе не верю – неужели меня даже не ранили. Пули, попадая в стальную цепь, выбивали искры, а мне хоть бы что. Есть такая поговорка – дуракам всегда везёт, но она не про меня – я же умный.

Замер и не шелохнусь. Бандиты подумали, что я мёртв, потому что двое сразу кинулись к лестнице. Когда первый из них уже почти поднялся по ней, я ожил, и несколькими прицельными выстрелами заставил его скатиться вниз. Больше пострелять мне не дали. Пришлось уползать змеёй, прячась за какими-то котлами. Пробираясь таким образом к двери, миновал баррикаду из бочек, как определил мой чуткий нос, с бензином. Пули продырявили их в нескольких местах, и бензин рекой полился на пол.

– Хватит стрелять! – крикнул я. – Так и убить можно.

Прикрываясь бочками, схватил канистру и побежал к выходу, тонкой струйкой разливая горючее по полу. Забежал за угол, несколькими выстрелами проделал в бочках пару дополнительных отверстий и, когда увидел замелькавшие головы своих недоброжелателей, чиркнул зажигалкой, поджёг кусок ветоши, бросил его на пол, крикнул: «Бабах!», после чего со всех ног побежал куда подальше.

Вскоре за спиной раздался мощный взрыв, огонь так быстро накалил воздух, что, хоть я и успел отбежать довольно далеко, он всё-таки ожёг мне спину. Оглушённый, еле переводя дыхание, я из последних сил забрался по металлической трубе на второй этаж и здесь, здрасьте – пожалуйста, меня отоварили. Выбили из рук пистолет, надавали руками и ногами по всем мыслимым местам и швырнули как какую-то дохлятину. С трудом открыв глаза, увидел прямо мне в лоб направленное дуло моего же пистолета, а над ним лицо, кого бы вы думали? Того самого парня, который рисовал на моей груди буковки.

– Добрый вечер! – сказал он и весело улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь?

– Посредственно, процентов на пятнадцать. Что ты мне пистолетом в морду тычешь? Слабо сразиться в рукопашной?

– Драться с тобой? – он расхохотался. – Да я тебя одним щелчком прибью, щенок! Так что даже не рыпайся.

– Ясно, ты меня боишься, – поддразнил я его.

– Совсем от страха спятил, салажонок? Вставай, я тебе сейчас шею сверну.

Сам он отошёл в сторону, отбросил пистолет, с понтом произнёс:

– Приз для победителя, то есть для меня.

Какая самоуверенность! Ещё рыбку не поймал, а уже рассуждает под каким гарниром её к столу подать. Не очень – то хотелось мне с ним сражаться, учитывая паршивенькое физическое состояние и нашу существенную разницу в весовых категориях. Парень был свеж и бодр, а я усталый и измотанный, но лучше умереть в бою, чем получить пулю в лоб просто так, без сопротивления. К тому же у меня имелась слабенькая надежда, что удастся его завалить, правда, учитывая вышеперечисленные обстоятельства, она действительно была слабенькая.

Как бы там ни было, я, скрипя всеми сочленениями, поднялся, при этом что-то нехорошо в спине хрустнуло, и приготовился к битве. Напрягся, напыжился, мои мышечные сосиски при этом даже слегка вздулись, ринулся в атаку.

Пошла молодецкая потеха! Не рассчитывая на запас силёнок, я выложил сразу всё, что смог собрать. Удары следовали один за другим и, несмотря на его костоломские блоки, некоторые из них достигли цели. Его лицо превратилось во что-то непонятное, такое только в кровавых ужастиках увидишь. Паре рёбер точно требовалась замена, а грудь, хоть я этого не видел, наверняка стала синей.

Однако долго так продолжаться не могло, удары становились всё слабее и слабее, а у противника наоборот, ему мощи прибавила ярость. И знаете, что мне не хватило для победы? Куска мяса за завтраком, я Вам точно говорю. Ещё бы пару тысяч килокалорий, и можно было одевать чемпионский пояс, но их не было, этих килокалорий, и моя песенка была спета, аминь. Треснув его в последний раз по челюсти, я понял, что теперь превращаюсь в бессильную жертву.

«Рисовальщик» подобно паровозу сшиб меня с ног и подмял под себя. Мои плечи и голова оказались за краем площадки, под которой было метров десять свободного пространства и куча порожней тары. Неплохая перспектива свалиться с такой высоты на ящики, да ещё со свёрнутой шеей, как мне было обещано.

Мысленно попрощавшись с Ребеккой и братишкой, я приготовился мужественно встретить неминуемую мучительную смерть.

Когда моя грешная душа уже была готова расстаться с не менее грешным телом, и отправится в чистилище, произошло чудо. Не пойми откуда взявшаяся железная труба с железным же шипом на конце с силой опустилась на череп неприятеля, причём шип чуть-чуть не проткнул мой левый глаз. Позабыв обо мне, рассвирепевший хулиган вскочил и с грозным рёвом кинулся на хозяина дубинки. То есть на хозяйку, потому что это была Ребекка. Да, да, та самая длинноволосая, глазастая растрёпа, из-за которой завертелась описываемая история. Как она здесь очутилась? Сейчас расскажу.

Оставив меня, готовившегося принять неравный бой с превосходящим силой противником, она вместе с отцом спустилась по аварийной лестнице вниз. Легко сказать спустилась. Ей пришлось практически тащить на своих отнюдь не богатырских плечиках раненого Джека, так как он из-за ранения быстротой передвижения похвастаться не мог. Отойдя после спуска метров на двадцать в сторону, они присели отдохнуть. Тут завыли сирены, замигали мигалки и, откуда ни возьмись, недалеко от них на дорогу, ведущую к заводику, выскочило несколько полицейских машин. Ребекка сразу забеспокоилась и рванулась обратно к лестнице.

– Стой, ты куда!? – крикнул ей Джек вдогонку.