Наше дело

– Ну, не знаю, мы обычно раньше так не делали, хотя, по большому счету, почему бы и нет: может, это и пройдет – попробуем.

– Конечно, попробуем, Галина Ивановна. Держите меня в курсе событий, мне интересно, какая будет реакция и у тех, и у других.

– Да, конечно, – сказала Галина Ивановна и покинула кабинет.

За окном ворона вдруг скакнула на подоконник, заглянула сквозь стекло в комнату одним черным агатовым глазом и тут же соскочила куда-то вниз, не проронив на это раз ни звука.

Ирина вышла в зал для работы с клиентами, а оттуда – в общий коридор бизнес-центра, где в ряд стояли автоматы с напитками и снэками. Ей вдруг дико захотелось печенья в шоколаде, непременно с карамелью.

Люди сновали туда-сюда, и этот муравейник ей напоминал кулуары почитаемого альмаматера. Ей пришлось встать в очередь к одному из автоматов, но, простояв некоторое время, она решила, что может с таким же успехом помыть пока руки и подправить макияж. Пройдя дальше по коридору, не встретив ни одного знакомого лица, она вошла в туалет и, прислонив сумочку к стене на тумбе рядом с умывальником, открыла воду, глядя в зеркало. Её рыжая копна волос в детстве доставляла ей множество хлопот, но с некоторых пор Ирина научилась воспринимать это как колоссальное преимущество перед всеми остальными – она была естественно рыжей; и тонкие черты лица придавали всему её облику особую пикантность, которую невозможно встретить ни в блондинках, ни в брюнетках, ни в ком-то вообще. Кроме неё.

Она открыла воду и тут только заметила в отражении зеркала позади себя одинокую туфлю, краешек которой как-то совсем неестественно высовывался из-под двери одной из кабинок, словно её обладательница пряталась за тонкой перегородкой.

Ирина повернулась и подошла ближе. Кашлянула.

– С вами всё в порядке? – громко произнесла она.

Медленно опустившись на корточки, девушка попыталась разглядеть, что там, за перегородкой, и увидела краешек серой юбки и вторую ногу: женщина, по всей видимости, стояла, прислонившись спиной к боковой стенке. Только стояла она на самых носочках, так что второй туфель почти сполз с ноги, обнажив пятку. И эти туфли, и эта юбка… они их сегодня уже видела – на Галине Ивановне. Ира резко выпрямилась и нервно повторила:

– Галина Ивановна, с вами всё в порядке?

Ей никто не ответил, а в ушах она скорее ощутила, чем услышала протяжный металлический звон, который нарастал по мере того, как она опасливо стала приближаться к белой матовой двери.

– Галина Ивановна, что за шутки: я же знаю, что вы там, – снова произнесла Ирина.

Она в нерешительности остановилась в метре от круглой хромовой ручки, рассуждая про себя, зачем бы Галине Ивановне понадобилось прятаться в туалетной кабинке – это же полный абсурд! Да она и не могла себе вообразить старшего менеджера, притаившуюся возле сливного бачка между пластиковой перегородкой, разделявшей кабинки, и унитазом. Представив себе эту картинку, ей немного стало легче, и она решительно взялась за ручку и попыталась повернуть её, одновременно потянув на себя, но оказалось, что дверь заперта изнутри. Теперь Ирина уже не сомневалась, что человеку за дверью требуется помощь, и забарабанила по пластику, повторяя:

– Галина Ивановна, что с вами? Почему вы молчите, Галина Ивановна? Откройте дверь, я вам помогу! Вы меня слышите?!

Ответа не было. Тут её осенило: она бросилась к соседней кабинке, о стенку которой, судя по всему, оперлась Галина Ивановна. Распахнув дверь, Ирина застыла в оцепенении: сверху, перекинутая через металлический бордюр, венчавший пластиковую перегородку, натянутой струной вниз тянулась тонкая шелковая бечевка, привязанная концом к отводу трубы возле сливного бачка. Ирина поняла влруг, что её другой конец должен находиться где-то там, на шее женщины – рядом, за этой тонкой перегородкой, оттого и туфли с её ног почти спадают; и от этой догадки колени её вдруг подогнулись, и она тяжело опустилась на крышку унитаза, машинальным жестом прикрыв рукой рот, чтобы подавить в себе готовый вырваться из её груди крик ужаса. Глаза её расширились, а сердце галопом понеслось к горлу, перехватывая дыхание, и она заставила себя подняться и расправить плечи, чтобы дать возможность легким свободно задышать вновь.

«Зачем она это сделала? Зачем она это сделала? Господи, зачем?» – заметались фразы в её голове, пока она медленно переставляла ватные ноги к выходу. «Нужно позвать на помощь, нужно вызвать скорую…» Но вместо этого, неожиданно для себя, Ирина обернулась и снова взглянула на натянутую нить и тут только поняла, что сама Галина этого сделать не могла – прикрепить верёвку в одной кабинке, чтобы затем пойти повеситься в другую.

Она вдруг до конца осознала, что только что находилась именно на том месте и сидела именно на той крышке, на которую всего несколько минут назад вставал ногами убийца, чтобы набросить петлю на шею Галины Ивановны; ей стало дурно, и пришлось прислониться спиной к холодной керамической стене, чтобы удержаться на ногах и подавить в себе подступившую тошноту.

Постояв минуту, она заставила себя оторваться от стены и подойти к умывальнику, открыть воду и поплескать в лицо холодной водой. Промокнув капли бумажным полотенцем, она замерла на мгновение, приходя в себя. «Вдруг она еще жива, и ей можно помочь?» – подумала Ирина, но вновь приблизиться к тому месту у неё уже не было сил. Нужно было позвать людей. Но что-то тормозило в ней, сдерживало порыв, и она поняла, что это было чувство самосохранения и вдруг проснувшаяся логика: по сути выходило, что она последняя была в той, соседней, кабинке, и именно она открыла дверь, и именно её отпечатки пальцев там остались.

«Надо же, и никто ведь не вошел, пока я сидела там…» Она импульсивно оторвала кусок бумажного полотенца и, подбежав к кабинке, быстро протерла шарообразную ручку, косяк и торцевую часть дверцы, за которую – она не помнила точно – могла взяться. Потом также бегом, на цыпочках, подбежала к умывальнику, бросила скомканный кусок бумаги в урну и, посмотрев на себя еще раз в зеркало, решительно вышла из туалета, наклонив голову, чтобы не встретиться случайно с кем-нибудь взглядом, ибо в её глазах в этот момент наверняка отражалось смятение и… чувство вины.

Возле автомата стояла одна лишь девушка, выбиравшая кофе, за которой Ирина, перед тем как отойти, и заняла очередь. Она постаралась незаметно приблизиться сзади, чтобы создать впечатление, будто и не отлучалась никуда вовсе. Она подумала, что прошло не более трех минут, и если сейчас привлечь внимание девушки к себе и самой хорошенько запомнить её, то это будет нелишне, и произнесла первое, что пришло в голову:

– Не горячий?

Девушка обернулась и, улыбнувшись, ответила:

– Горячий, обжигает прям.

– Как же вы его до кабинета донесёте? – с сочувствием покачала Ира головой.

– Да мне тут два шага – мы же с вами соседи.

– Да, правда, вы же из…

– … из лаборатории.

– Верно. Не обожгитесь!

– Спасибо. Хорошего дня!

Девушка отошла от автомата, а у Ирины несколько отлегло от сердца: её видели и запомнили, стоящей в очереди у автомата. Она выбрала попавшийся на глаза пакет с печеньем и, забрав его, направилась к офису. В душе её теплилась надежда, что, открыв дверь, она увидит через всю комнату старшего менеджера, как ни в чем не бывало беседующую с клиентом.

Но её ожидания не оправдались, и она увидела пустое кресло, а рядом – Вадима, который неожиданно спросил:

– Ирина Олеговна, вы Галину там не встретили, случайно?

– Н-нет, я её не видела… А что, она не на месте? – её голос слегка дрожал от волнения, и она зашуршала пакетом, всеми силами пыталась подавить эту предательскую дрожь и, не глядя на Вадима, прямо проследовала к своему кабинету.

Ирина прикрыла за собой дверь и облокотилась на неё, сжимая в руке пакет с печеньем. Сердце её бешено колотилось, и она не знала, как себя вести, что предпринять… и что делать дальше: кому звонить, с кем советоваться? Да что вообще происходит? Почему Галина Ивановна..? Эх, Акимов! Или… Акимов, Галина Ивановна… кто следующий? А будет следующий?

Все вопросы по взаимодействию с партнерами вела Галина Ивановна, а Ирина лишь начинала входить в тему, и ей было еще сложно ориентироваться не только среди имен зарубежных коллег, между курортами и их названиями, но даже и среди функционала своих сотрудников. Был ещё Сергей, который работал менеджером немногим больше года, но его компетенции, судя по всему, не распространялись настолько, чтобы самостоятельно вести деловые контакты – так, поддержание имиджа; про Вадима же ей и думать не хотелось: что-то среднее между плэйбоем и турблогером, несерьёзно совсем.

Послышались шаги за дверью – видимо, шёл Вадим в направлении финотдела. Ирина насторожилась: с чего бы это ему понадобилось туда? Хотя, конечно, менеджеры часто решают вопросы по оплатам, но, как правило, делают это или по внутреннему телефону, или через Галину Ивановну – поэтому сейчас Ирине и показалось необычным, что он, без стука, вошел в бухгалтерию и закрыл за собой дверь.

«Стоп! – вдруг сказала она себе. – Я плыву не туда. Нужно успокоиться и взять себя в руки. И ждать известия». Она отошла от двери и села в своё кресло, положив локти на стол. Но сидеть спокойно уже не могла, и, сняв трубку, набрала внутренний номер Вадима. Длинные гудки в одном её ухе дублировались мягким переливом в другом – они доносились из общего зала сквозь тонкие стены: значит, в бухгалтерии был действительно он. Ирина положила трубку, встала и направилась к выходу. В общем зале из менеджеров были только Сергей и Яна. Она без стука открыла дверь в бухгалтерию, которая находилась на той же стороне, что и её собственная, и вошла в кабинет.

Мини-офис главного бухгалтера находился в смежном помещении финотдела, и она увидела через открытую дверь, что Антонина Васильевна сидела за своим столом, откинувшись на спинку кресла, и что-то строго выговаривала Вадиму, который внимательно слушал и кивал в ответ. Стол бухгалтера по расчетам, стоявший тут же у входа, пустовал – Ольга была в отпуске, и главный бухгалтер пока вела все дела самостоятельно. При появлении директора она замолчала, немного сконфузившись, как показалось Ирине, и вопросительно взглянула на вошедшую девушку.

– Не помешала? – спросила Ира.

– Нет, Ирина Олеговна, что-то случилось?

Вадим продолжал сидеть к ней спиной, не оборачиваясь, и она словно почувствовала через пиджак его напряжение. Или ей это опять привиделось?

– Э… нет, ничего особенного, я подумала, что Галина Ивановна здесь, у вас – что-то не видно её.

– Мне показалось, вы с ней разговаривали уже… – Антонина Васильевна пристально взглянула Ирине в глаза, скрестив руки на груди.

– Кое-что осталось нерешенным, – Ирина повернулась к выходу, – Вадим, как она вернётся, пусть зайдёт ко мне.

– Хорошо, Ирина Олеговна, – ответил он.

В своём кабинете она достала из бара початую бутылку виноградной водки, которую уважал муж, и плеснула каплю в бокал.

Почти тут же в её кабинет влетела Яна. Она была бледна и еле сдерживала рыдания:

– Ирина Олеговна, там… Галина… она…

– Что, Яна? Что случилось? – Ирина повернулась к ней. – Да говори же!