Комнаты страха

Оставив разбираться с собравшимся народом выглянувшую с крыльца сельсовета главу администрации, Валентину, Степанов улизнул с Петровичем в свой кабинет. Налил дрожащими руками себе и старику горячего компота из термоса. Покрутил диск телефонного аппарата.

– Дежурный! Капитана Борина, быстро давай! Это Степанов из Нелюдовки звонит, – выговорил участковый на одном дыхании.

В трубке зашипело, затрещало, и через полминуты Степанов услышал знакомый бас капитана на фоне голосов повизгивающих девиц и отчётливого звона бутылок. Видимо в конторе уже начали отмечать праздник.

– Чего у тебя, Степанов? Поему доклад не по форме? – голос Борина был раздраженным и злым. Капитана отрывали от репетиции праздника и приятной компании.

Степанов коротко изложил суть, сам поражаясь своему ледяному спокойствию. В трубке немного помолчали, оценивая сказанное. Потом Борин разразился продолжительной тирадой.

– Лейтенант, какие к едреной матери ползуны?! Вы что, с местными там уже перепились? Три трупа? Какие тебе, нахрен, шесть бойцов с автоматами? Вышлю следователя Смирнова, криминалиста и Малыгина. За телами машина только завтра сможет приехать. Всё!

– Товарищ капитан, я думаю…

– Да мне плевать, что ты думаешь. Я тут думаю. Доложил и молодец, и то, если правду сказал! Точно трезвый?! Может тебе ещё танки с авиацией прислать? Смотри мне!

Связь оборвалась, знаменуя конец разговора. Участковый вздохнул, потом посмотрел на пенсионера, пьющего компот из розовой чашки с симпатичным синим слоником.

– Слышишь, Александр Петрович, у тебя же дома ружье есть. Ты тут у нас один, кроме меня, вооруженный.

– Есть ружье, – встрепенулся Истомин и понуро опустил голову, – Дома в сейфе, как положено. А там…

– Надо Петрович. Из района, дай бог, к ночи приедут, дороги заметённые сейчас. А у меня пара обойм всего осталось.

Милиционер посмотрел в запотевшее окно. Тяжелое зимнее небо ещё пару часов будет светлым, а что делать потом? Что будет в темноте? Может, ползуны больше не нападут? Может, испугались грохотов выстрелов и смерти сородича и больше не покажутся? А если нет? Трое погибли почти мгновенно от ужасных ран, не успев не то что убежать, а даже позвать на помощь…

Пока Степанова терзали тревожные мысли, старик допил компот, поставил чашку на полку и направился к выходу из сельсовета. Прикинув, что отпускать его одного домой нельзя, участковый поспешил догнать его. Попутно отдал приказ сельской главе, сумевшей всё-таки уговорить жителей разойтись по домам. Валентине, следовало обойти всех селян и сказать, чтобы заперлись и не высовывались из домов. Когда Валентина снова начала расспрашивать, отмахнулся от неё, мол, потом расскажу.

– Петрович, мешки найди или покрывала. Прикроем мужиков твоих и этого, ползуна от любопытных глаз. Не то бабы увидят, визгу будет, – Степанов и Истомин с трудом шли, местами проваливаясь по колено. Зима в этом году была щедра на снег.

Старик кивнул. Степанов бросил беглый взгляд на село. Разбросанные по протяженной возвышенности одноэтажные небольшие домишки. Треть из них пусты, зияют чернотой разбитых окон. Между домами метров по двадцать, а то и больше. Окно в окно тут никогда и не жили с соседями. От жилища Истомина сквозь редко падающие хлопья снега виднелись затянутые туманом торфяные болота.

Туман? В двадцатиградусный мороз? Пенсионер, вышедший из дома с ворохом тряпок, патронташем и охотничьим ружьём, застал участкового в глубоком раздумье.

– Там, примерно месяц назад, детвора костры жгла. Гонял я их там, а кострища вглубь провалились. Может снизу горит до сих пор, – сказал старик и ткнул скрюченным пальцем в сторону дымки, стелющейся над болотами, – Думаете, оттуда зараза полезла?

– Не знаю, – тяжко вздохнул Степанов. Он отвернулся от Истомина и принялся укрывать останки принесённым тряпьем.

– А много-то народа в помощь приедет? – заподозрил неладное ветеран, – Нам в сорок втором на одной высотке помощь трое суток обещали. От роты, в итоге, пятеро бойцов осталось.

– Ну, Петрович, если ты на войне выжил, червяков этих и без подмоги разделаем. Пусть только сунутся, – нервно хохотнул милиционер, уходя от прямого ответа.

– Мне бы пулемёт, – мечтательно произнес пенсионер и с сожалением глянул на свою «вертикалку».

– Танк ещё скажи, – уже по-настоящему рассмеялся участковый и, вспомнив слова капитана Борина, вновь нахмурился, – Пойдём-ка в мой кабинет, штаб там устроим до прибытия ребят из отдела.

У двери кабинета участкового их встретила взволнованная старушка – жена одного из погибших мужиков. Двух остальных пока не хватились. У обоих имелись взрослые дети, живущие далеко отсюда, а жёны давно поумирали. Пришлось Степанову вести пожилую женщину в свой кабинет и, отпаивая остатками компота, выложить правду. Узнав о происшедшем, старушка тихо ойкнула и спрятала лицо в платке.

– Ты мне, Виктория Николаевна, только панику не разводи, прошу. Понимаю, что тяжело тебе. Но повторяю, запрись дома и сиди, пока я с Петровичем всех не обойду и не скажу, что можно выходить.

Проводив бабушку из своего кабинета, участковый взглянул на настенные часы. Латунные стрелки показывали ровно четыре часа дня. Через час сгустятся сумерки, и на всё село четыре тусклых фонаря гореть будет. На остальных фонарных столбах даже ламп нет. Интересно, помнят ли про его сообщение в районе? Да нет, не должны забыть, три трупа – дело серьёзное. Вопрос в том, когда приедут. Вряд ли, быстро. Время под Новый год, начальство выпивает. Трупы никуда не денутся, капитан уверен, что это нападение обычных зверей… Эх, лучше не думать. Остаётся надеяться, что помощь будет скоро.

– Можно к вам, Олег Алексеевич? – в кабинет Степанова осторожно заглянула глава села. Полная женщина предпенсионного возраста заметно нервничала.

– Я тут от людей вернулась и краем уха услышала… Это правда?

– Правда, – коротко ответил участковый, – Вы всех обошли?

– До Терёхиной далеко, я племянника послала. А у Пашковых вроде кто-то есть, но мне не открыли. Я в ворота постучала-постучала и ушла.

– Вы вот что, – встревожился Степанов, – Вроде дочка ваша с детьми в город собиралась.

– Ну да, завтра утром повезу их, – не поняла Валентина.

– Собирайте их прямо сейчас, сажайте в уазик и везите. Дело серьёзное.

– Как же я людей-то оставлю? – всплеснула руками женщина, – Мне же, если что, голову снимут.

– Вот и везите, чтоб с детей головы не сняли. И соседку заберите. Скажете, что моё указание. Нужны будете – позвоню, – рассердился милиционер.

– Не волнуйся, Валентина, мы присмотрим за людьми, – проворчал Истомин, – Делай, что участковый говорит.

Потрясенная женщина ушла, а Степанов и Петрович вышли прогреть машину. Уазик покряхтел и нехотя завёлся, постреливая выхлопом.

– Надо к Пашковым сходить, глянуть, что там у них, – Степанов нащупал в кармане последнюю обойму. Вторая давно перекочевала в пистолет. Милиционер пнул носком ботинка колесо машины, сбивая с диска приставшую наледь, – Ты Петрович тут оставайся. Я пойду.

– Вы же сказали, от вас – ни на шаг!

– Сейчас из района подъедут, расскажешь им всё ещё раз. Если я не успею, к тому времени вернуться. Всё, пошёл я.

Оставив вооруженного пенсионера рядом с тарахтящим уазиком, Степанов двинулся к Пашковым. Он неспешно брёл в ту же сторону, где находился и дом Истомина, только Пашковы жили напротив, через дорогу. Тем временем к селу подступали вечерние сумерки. Проморгавшись, тускло зажглись одинокие фонарные столбы, в некоторых домах тоже появился свет в окошках. Участковый ускорил шаг, чтобы быстрее дойти до нужного дома, пока окончательно не стемнело.

Дойти до дома Пашковых стражу порядка не позволил истошный женский крик из противоположного конца села, разнёсшийся на всю округу. Потом раздались крики со стороны сельсовета. Степанов тихо ругнулся и побежал назад, на ходу выхватив ПМ. Милиционер бежал, с ужасом глядя, как в нескольких шагах от него вздымаются и осыпаются сугробы. Движение происходило и чуть дальше у колодца, и в других местах. Он издали увидел мечущихся в ужасе людей, бегущих, падающих, утаскиваемых в снежную темноту. Редкие фонари и слабый свет из домов освещали эту чудовищную, нереалистичную картину. Ползуны, казалось, были повсюду. Их тёмные тела ненадолго выныривали из снега и снова погружались в него, но уже вместе с бьющейся в панике добычей.

Олегу показалось, что он живёт в собственном кошмарном сне, вот только проснуться, никак не выходило. Он бежал, спотыкался и кричал людям, чтобы те собирались у сельсовета, в надежде их там защитить. Очередной ползун бесшумно вывалился из сугроба прямо ему под ноги, разевая усаженную зубами смертельную воронку. У этого существа, в отличие он убитого ранее Степановым, из головного сегмента отходили четыре крупных щупальца, толщиной в человеческую руку, покрытые блестящей чёрной кожей. Растопырив щупальца, монстр попытался опутать ими ногу Степанова, но получив несколько пуль, ползун зашипел и отступил, быстро зарываясь в глубокий снег. Впрочем, перед этим он подарил милиционеру полный ненависти взгляд всех шести расположенных по кругу, фосфоресцирующих синих глаз.

До здания сельсовета оставалась сотня метров. Туда же бежали все, кто смог избежать атаки чудовищ, проигнорировав указание Валентины сидеть, запершись своих в домах. Уазика на площадке возле сельсовета уже не было. Валентина, видимо, уже уехала вместе со своими племянниками и соседкой.

– «Хорошо», – подумал Степанов, отметив этот факт, – «На шесть человек в этом аду меньше».

Молодая девушка в белом свитере и джинсах выбежала из соседнего дома и тут же рухнула, как подкошенная, сбитая с ног мощным ударом. Ползун вгрызся в упавшего человека, разбрызгивая вокруг кровь своей жертвы. Участковый выстрелил в монстра, правда, без особого успеха. Над местом, где находились ползун и его добыча, взметнулось снежное облако, скрывшее ненадолго происходящее там. Когда оно осело, на месте нападения остался только забрызганный кровью взрыхлённый снег.

Безумный бег к сельсовету. Два оглушительных выстрела донеслись оттуда. Петрович пригвоздил картечью к кирпичной стене гнавшегося за женщиной ползуна и спешно перезаряжал оружие. Ветеран действовал хладнокровно, не в пример, всем остальным. Кроме милиционера, пожалуй.

– Все в здание! Быстро! – заорал Степанов, – Быстро, мать вашу!

Крик участкового вместе с отборной матерщиной подействовал на людей быстрее, чем шипящие и движущиеся чудовища. Петрович и милиционер вбежали в сельсовет последними. За ними попытался втиснуться и особо шустрый ползун. Однако остатки обоймы из пистолета Степанова и ружейный выстрел старика разворотили голову монстра. Убитое чудовище ещё подёргивалось, его приголовные щупальца били, разрывая утоптанный снег, когда на своего сородича набросились три таких же существа, разрывая его на части.

Петрович быстро захлопнул тяжелую металлическую дверь, не став разглядывать пиршество всеядных хищных тварей. Люди, внутри помещения, без сил повалились, кто на кресла, кто просто вдоль стен. На некоторое время они оказались в безопасности, кирпичные стены были достаточным препятствием для ползунов. Зарешечённые окна располагались достаточно высоко, да и чудовища не совершали высоких прыжков. Зато вдоль поверхности они двигались стремительно и атаковали с чудовищной силой. Стена сельсовета со стороны парковки вздрогнула от нескольких мощных ударов, но устояла.