Предел искушения

– Добрый день, Илья Дмитриевич! – Реболаров стоял лицом к окну, заложив руки за спину и устремив вдаль задумчивый взгляд. – Проходите, присаживайтесь.

Огромное помещение меньше всего походило на официальный рабочий кабинет – оно, скорее, навевало ассоциации с шикарной гостиной в охотничьем шале. Стены, отделанные ценными породами дерева; того же оттенка массивный круглый стол со стульями; мягкая мебель, обтянутая светлой кожей; причудливая люстра, напоминающая золотую лиану, ползущую по потолку; чучела экзотических животных; камин с бронзовым обрамлением; роскошный ковёр. Все детали убранства, в совокупности создающие впечатление исключительной продуманности и законченности дизайна, располагали к полному комфорту. Фотографии сцен охоты, развешанные с обманчивой небрежностью, рассказывали о происхождении трофеев, а предметы старины, собранные из разных уголков мира, не предполагали сомнений в их подлинности.

– Да-а-а… – Илья был неизменен в выражении эмоций.

– Строгая деловая обстановка не в моём вкусе, – не оборачиваясь, произнёс хозяин офиса. – Современные люди склонны к минимализму – они перестают замечать за цифрами и расчётами красоту материального мира. Качество стало переходить в количество. Для многих «сколько» гораздо важнее, чем «как» – вы не находите?

– Нахожу, – ответил Илья, так и не определившись, куда же ему присесть.

– И что вы об этом думаете? – поинтересовался Реболаров, не отрывая своего взгляда от пейзажа за окном.

– Если честно, – Илья немного замялся, – я думаю, что такой подход тоже имеет право на существование. Ведь каждый волен выбирать, что ему ближе, поэтому не вижу повода для споров.

– Хорошо! – крайне удовлетворённо произнёс Реболаров. – Считаете, что жажда наживы – не порок?

– Если она не мешает жить окружающим.

– Разве такое возможно? – владелец роскошного офиса так и не удосужился взглянуть на посетителя. – Или вы полагаете, что страсть к накопительству не затрагивает интересы других людей?

– Наверное, в какой-то степени затрагивает, – Илаев продолжал рассматривать детали обстановки, – впрочем, как и все остальные страсти людей. Ведь даже любовь к женщине может доставить неудобство другому тайному воздыхателю, но что поделать – свобода выбора…

– Очень хорошо! – Реболаров повернулся к Илье и широко улыбнулся. – Хотите немного выпить? Вы ведь отправляетесь в отпуск?

– Спасибо, – Илья немного смутился, – не откажусь.

Всеволод Александрович жестом предложил Илье расположиться в кресле у небольшого стеклянного столика на узорчатой бронзовой ножке. Достал из бара виски и разлил по бокалам. Сам же разместился в кресле напротив.

– Такого виски вы нигде больше не попробуете, – с гордостью произнёс он, любуясь на свету содержимым бокала. – The Macallan Fine & Rare Vintage 1926 года… Чудесное послевкусие! Я ранее предпочитал вино, но, попробовав этот напиток, был очарован. Воистину хорош!

Илья сделал глоток. Раньше он любил побаловать себя дорогими напитками, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что журналист отведал сейчас.

– Да-а-а… – вновь немногословно выразил свои впечатления Илья.

Реболаров улыбнулся.

– С вашего позволения, Илья Дмитриевич, я предложил бы вам слегка скорректировать программу путешествия. Дело в том, что я хотел бы обратиться с небольшой просьбой. Уверен, для вас она не станет слишком обременительной, а я в знак признательности возьму на себя все расходы по вашей поездке, – он смотрел на Илью спокойным уверенным взглядом.

– Я с удовольствием готов вам помочь… – журналист запнулся, – если, конечно, смогу.

– Уверен, сможете. Дело действительно пустяковое, – Всеволод Александрович наполнил бокал Ильи. – Но для меня оно важно, вы же производите впечатление надёжного человека.

– Вы меня переоцениваете.

– Не скромничайте, Илья Дмитриевич. Я наводил о вас справки – уж извините меня за это, но я человек деловой и не люблю доверяться случаю.

Илья сделал ещё глоток и растерянно посмотрел на шефа:

– Но… дело в том, что я сейчас нахожусь не в самой лучшей форме.

– Я владею этой информацией, но не совсем разделяю общего мнения. Вы просто утомились, погрязнув в освещении социальных проблем общества. Вам не помешало бы сменить тему, и моя просьба как раз-таки предоставляет такую возможность – она касается истории, – Всеволод Александрович непринуждённо откинулся на спинку кресла.

– Истории? – Илья удивлённо вскинул брови. – Но я не специалист в этой науке.

– История как наука – если её вообще можно называть наукой – меня не волнует. Мне, скорее, интересны исторические ценности. У каждого есть маленькие хобби; я, например, коллекционирую предметы старины. Вы же обратили внимание на обстановку моего кабинета? Так вот, здесь нет ни одной подделки – только подлинные вещи. Мне, знаете ли, отрадно прикасаться к древним артефактам – они придают некую уверенность в завтрашнем дне… Не терплю шаблоны и стереотипы. Не прельщают меня и стандартные схемы, на которых основывается современный бизнес. Мои проекты всегда авантюрны и порой доставляют немало хлопот, но согласитесь, что быть уникальным довольно приятно. Возможно, потомки отнесут мои заслуги к разряду необъяснимых исторических парадоксов… Полагаете, я тщеславен? – Реболаров смаковал виски, предвкушая реакцию Ильи на свои откровения.

– Я думаю, все люди отчасти тщеславны – такова наша природа. Но я не вижу ничего плохого в коллекционировании исторических раритетов, – спокойно ответил журналист.

Вторая порция спиртного заметно расслабила Илью – головная боль проходила, настроение выравнивалось.

– Превосходно! Превосходно, что вы придерживаетесь именно такого мнения. Мне кажется, вы не из тех, кто привык ставить штампы. Люди вашего типа предпочитают воздерживаться от оценок, и это качество мне весьма импонирует. Возможно, поэтому я и обращаюсь именно к вам, – последнюю фразу бизнесмен произнёс чуть тише, словно раскрывая секрет.

– И всё-таки, думаю, вы меня переоцениваете. Я не так давно перестал ставить штампы. Возможно, это временно…

Илаев сидел в кресле, распластав руки на широких подлокотниках и положив ногу на ногу. В дополнение к виски и лестным словам, сейчас ему не помешала бы хорошая сигара.

Всеволод Александрович сделал движение рукой в воздухе, будто отмахиваясь от слов журналиста.

– Совершенно естественным путём – путём проб и ошибок – вы пришли к своему выбору. И это замечательно! Умудрённые жизненным опытом люди в какой-то момент осознают, что максимализм суждений – путь в никуда. Именно это осознание дарит возможность беспристрастно оценивать действительность и творить подлинные шедевры. Человек начинает созидать не для определённой группы, мыслящей предвзятыми категориями, а для всего человечества. Вы меня понимаете? У вас впереди совершенно иная жизнь – свободная от предрассудков и не зависимая от социальных стереотипов.

Если бы Илаев был котом, то замурлыкал бы от удовольствия.

Последнее время журналист считал, что больше ни на что не способен, но Реболарову за несколько минут почти удалось убедить его в обратном. Неожиданно для себя Илья согласился с мнением шефа: действительно, он стал мудрее, некоторые вещи утратили для него прежнюю ценность, что и породило ощущение неудовлетворённости. Илаев просто перерос уровень закостенелого издательства, и теперь ему требовались новые горизонты.

Эти мысли перенесли Илью в мир очарования и перспектив. Стоило ему прикрыть веки, как он тотчас же увидел себя в образе респектабельного господина, выступающего за кафедрой на крупной конференции. Слушатели – все до единого – мечтали заполучить его автограф или удостоиться минутки внимания мастера жанра. И потом… потом…

Илаев открыл глаза. Реболаров снова стоял у окна в своём кабинете, заложив руки за спину. Виски на столе не было.

– Всё хорошо, Илья Дмитриевич? – он повернулся лицом к Илье. – Мне показалось, что вы, прошу прощения за прямоту, задремали. Я не стал беспокоить. Как вы себя чувствуете?

Илья чувствовал себя великолепно. Голова была ясной и трезвой. Он даже не испытывал неловкости за минутную отключку. От похмелья не осталось и следа, впрочем, как и от угрюмого настроения, мучавшего его в последнее время.

«Мистика!» – подумал про себя журналист, а вслух произнёс:

– Простите, я немного ушёл в себя.

– Не страшно. Вы наконец-то расслабились, а то были так напряжены. Надеюсь, теперь мы можем перейти к делу?

– Да, конечно, – поспешно ответил Илаев.

– Видите ли, Илья Дмитриевич, как я уже сказал, меня интересуют предметы старины. Я инвестирую крупные средства на организацию различные археологических экспедиций. Недавно я получил любопытную информацию с острова Крит: там обнаружили древний артефакт – книгу, которую написал Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Си?на, более известный под именем Авиценна. Его труды изучаются давно, но этот до сего дня считался утраченным. А многие учёные полагали, что «Книга жизни», в отличие от «Книги исцеления», «Книги указаний и наставлений», или «Книги знаний» – вымысел, и её вовсе не существует. Признаюсь, я до недавнего времени разделял их мнение, однако пять дней назад мне сообщили, что найдена именно эта рукопись. Я распорядился доставить её в Москву, но, увы… книга пропала.

То, что находка не покинула остров, сомнений не вызывает, но поиски исторической реликвии могут осложниться противоборством со стороны греческих властей, которые крайне ревностно относятся к ценностям, обнаруженным на их территории. Я, конечно, могу нанять детективов – профессионалов в своём деле, – но уверен, их немедленно выдворят из страны, как только узнают о предмете их интереса. А вы – журналист, довольно известный в России; вы когда-то освещали криминальную хронику, и имеете некоторое представление о методах работы следственных органов. Но главное, присутствие прессы не вызовет никаких кривотолков. А если и вызовет, то выставить из страны представителя СМИ крайне хлопотно. Европа, понимаете ли! Свобода слову!

Мозг Ильи работал как хороший компьютер, переваривая информацию и настраиваясь на выполнение задачи.

– Так вы готовы мне помочь? – поинтересовался Всеволод Александрович.

– М-м-м… – Илья намеревался уточнить сроки поездки, но Реболаров прервал его: