Мент. Инспектор угрозыска

– Интересно, с какой стати я был должен так поступить?

– Это как раз вопрос чисто технический. С помощью препаратов и прочих методик воздействий на мозг тебя бы так заморочили, что ты бы пошёл на убийство товарища Дзержинского, даже не задумываясь. Само собой, в живых тебя бы не оставили.

– Мне бы понадобилось оружие. Или они хотели, чтобы я убил Дзержинского голыми руками?

– В охране наркома у Бокия есть свой человек. Он бы тайно передал тебе револьвер, и этот же человек потом тебя устранил.

– Хороший план, – вынужденно признал я.

– Не без изъянов, но хороший. Заодно убили бы сразу несколько зайцев. Расследование о смерти Евстафьевой закрылось бы само собой. Про гибель её мужа я вообще молчу. А ведь это было не самоубийство, – задумчиво произнёс я.

– Так и есть. Часть сотрудников спецотдела прошла обработку Павлом Мокиевским.

– Мокиевский? Впервые слышу эту фамилию.

– Он, если можно так сказать – врач. А ещё – сильный гипнотизёр. Возможно, лучший в стране. Евстафьеву приказали покончить с собой, он так и сделал. Всё, что было нужно – телефонный звонок. Как представлю себе, что эти уроды творили с людьми – аж мороз по коже, – поёжился Николаев.

– Почему погибла жена Евстафьева? Она была как-то замешана в эти опыты?

Николаев грустно вздохнул.

– Стала случайной жертвой. Бокий на своей даче устраивал настоящие оргии, в которые вовлекал не только сотрудников спецотдела, но даже их жён. Когда удалось выяснить, что там творилось – я не верил своим глазам и ушам. Бокий устроил натуральный вертеп. Организовал, как они это называли – дачную коммуну. Каждый участник платил десять процентов от месячного оклада. Там царили нравы похлеще, чем в древнем Риме: проституция, дикий разврат, повальный грех. Бокий даже своих малолетних дочерей не пощадил! Подкладывал девчонок в чужие постели! – Николаев сплюнул от возмущения. – Евстафьева в какой-то момент заартачилась. Заявила, что больше не будет в этом участвовать. Бокий в тот день был нетрезв. Отказ Евстафьевой оскорбил его. Он разъярился и приказал закопать женщину живьём. И знаешь, что, Быстров?

– Что, Иван Николаевич? – вскинулся я.

– Ни один из его людей не ослушался приказа. Просто в голове не укладывается! Разумеется, в трезвом виде Бокий никогда бы не пошёл на такое, и всё-таки…

– Пошёл бы, Иван Николаевич, – покачал головой я. – Что с ним, кстати? Что с Майоровым? Мне надо чего-то опасаться?

– Оба находятся под арестом и дают признательные показания. Коллеги из ГПУ просто жаждут забрать их себе, но я договорился с Феликсом Эдмундовичем, и потому у нас право «первой ночи», – торжествуя, сказал Николаев. – Пока не выпотрошим до конца, никому не отдадим.

Я облегчённо вздохнул.

– Тебе неинтересно, как всё произошло? – спросил Николаев.

– Очень даже интересно, – закивал я.

– Как мы с тобой тогда договорились возле синематографа, я поставил за тобой слежку – подключил лучших людей. Они видели, как тебя вечером вывели из подъезда, погрузили в экипаж и повезли. Мои парни проследили, куда тебя доставили, и ворвались в нужный момент. По сути, мы застали их на горячем: они не просто похитили тебя и обрабатывали. Для подстраховки, если что-то пойдёт не так, команда Майорова собиралась повесить на тебя ещё и убийство Гельмана.

– А этот тип тут причём? – удивился я.

Благодаря этой крысе меня чуть было не подставили. Но роль нэпмана в дальнейших событиях казалась слишком туманной. Он никак не вписывался в ту комбинацию, что затеял Бокий и его шайка.

Кстати, отрадно слышать, что они за решёткой и вряд ли отвертятся.

– Наум Израилевич давно работал на ГПУ, был, так сказать, внештатным сотрудником. Иногда даже помогал отделу материально, за что получал некоторые… послабления, что ли. Но он засветился и стал ненужным. Его зарезали, а на ноже оставили твои отпечатки пальцев. Если бы Мокиевский и наш профессор Щеглов не смогли бы запудрить тебе мозги, пустили бы в ход твои пальчики. Дальнейший расклад ты представляешь.

– Представляю. А мотив – месть за подставу? – догадался я.

– Именно. В общем, если бы ты оказался твёрдым орешком, твой труп нашли бы возле мёртвого тела Гельмана, и всё было бы шито-крыто. Так что ты вовремя ко мне обратился, – усмехнулся начальник МУР.

– Спасибо вам, Иван Николаевич, – искренне сказал я.

– Тебе спасибо, Быстров. Если бы ты не вызвал огонь на себя, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Для меня, наверное, всё точно было бы очень плохо, – вздохнул я.

– Тут ты брав, Быстров. Для тебя бы всё кончилось плохо, – согласился Николаев. – Но теперь, благодаря тебе, мы разорили этот гадюшник. Феликс Эдмундович лично просил выразить тебе свою благодарность! Похоже, ты далеко пойдёшь, товарищ Быстров.

– Если не остановите, товарищ начальник уголовного розыска, – улыбнулся я.

– И да, ты ведь помнишь такую фамилию – Кравченко?

– Конечно, помню. Сколько он из меня крови выпил в своё время, когда руководил губернским ГПУ! – воскликнул я.

– Бокий был одним из тех, кто его продвигал. Так что ты действительно сработал на опережение. Глеб Иванович – мстительный человек. Рано или поздно он бы обязательно вспомнил о тебе.

– Вот уж никогда бы не подумал, что призраки прошлого нашли меня даже в Москве, – задумчиво произнёс я.

Николаев посмотрел на часы.

– Мне пора, Георгий. Щеглов утверждает, что госпитализация тебе не понадобится. Похоже, он не врёт. В общем, у тебя завтра выходной, а послезавтра тебя ждут на службе. Сам понимаешь, один в лавке остался. Работать некому!

Глава 2

Никогда б не подумал, что спать буду чуть ли не целые сутки. После того, как меня привезли домой, я бухнулся на кровать, закрыл глаза и открыл только на следующий день.

И что самое замечательное – почувствовал себя на удивление свежим и бодрым. Энергия меня просто распирала.

А ещё радовал факт, что сегодня выходной. С переездом в Москву я успел позабыть, что это такое. Работа, работа и ничего, кроме работы. По сути, приходил домой, только чтобы переночевать.

Это всё хорошо, пока ты холостой и у тебя нет семьи. Когда она появится, ни одна нормальная женщина долго не вытерпит такого образа жизни. Даже такая умная и понимающая, как Настя.

Конечно, вслух не скажет, будет молчать и делать вид, что всё в порядке. Только я – не дурак и соображаю, что к чему.

Да, работа – вещь важная. Особенно, когда ты мужчина и главный кормилец в семье. Знаю много случаев, когда мужики, выйдя на пенсию, скисали просто на глазах и быстро умирали, ощущая себя ненужными.

Если работа тебе нравится и ты хочешь чего-то добиться, надо выкладываться на все сто, но вопрос – какой ценой? И тут главное правильно расставить приоритеты и найди грамотный баланс. Надо снизить деловую активность, побольше времени проводить в семье. Хочу видеть, как растут мои дети, наблюдать своими глазами, как они начинают ходить, делая первые, осторожные, шаги – а не узнавать потом из рассказов родных.

В прошлой жизни я изрядно накосячил, сутками не бывая дома, в этой постараюсь не допускать подобных ошибок. Но это планы на отдалённое будущее, а вот чем заняться конкретно сейчас?

Можно заняться ничегониделанием: поваляться на кровати, книжку почитать… Или провести выходной более активно: например, погулять по Москве, где полным полном мест, куда я ещё не захаживал.

Я огляделся. Отдых, дело хорошее, не поспоришь, но… М-да, запустил ты, товарищ Быстров, своё жилище! И не надо оправдываться загрузкой по работе. Не должен советский милиционер жить в хлеву и зарастать грязью. Вон, и пол, и мебель уже тремя слоями пыли покрылись! Позор на твои ещё не поседевшие волосы, Быстров!

Но это дело поправимое, нет таких трудностей, перед которыми спасует сотрудник уголовного розыска. Решено: устраиваем ПХД, чтобы не позориться перед моими женщинами. Не могу же я тащить их в этот свинарник! Делаем влажную уборку. Вот только с момента переезда в первопрестольную, я так и не успел обзавестись уборочным инвентарём: ни ведра, ни половой тряпки, да что там, веника – и того нет.

А вот без швабры как-нибудь обойдусь. Не вижу особого напряга мыть пол руками. Не старый, пополам не переломлюсь.