«Рядом с троном – рядом со смертью»

– Аминь, – далее вступал дьякон. – Миром Господу помолимся.

– Господи, помилуй, – отвечали все и крестились, я старался не отставать.

Однако моё религиозное рвение вызвало в толпе шёпот и пересуды, причина чего быстро стала ясна, ведь все, кроме меня, крестились двумя пальцами. Поспешно исправившись, я пытался следовать окружающим, но, когда дело дошло до молитв и тропарей, религиозное невежество проявило себя в полной мере. Даже шевелить губами в такт молящимся не получалось. Обряды продолжались более часа, и первые минуты казалось, что закончится молебен изгнанием еретика, то есть меня, из храма.

Но по прошествии времени стало ясно, что службы идут своим чередом, а жизнь своим. Прихожане переговаривались, сплетничали, на полу играли малые дети. По завершении молитв иерей стал совершать евхаристию. Механически скопировав действия причащённых, я получил свою долю Святых Тайн. После чего, пробормотав вместе с остальными благодарственные молитвы, был выведен из храма под напутствия священника:

– С миром изыдем!

– То Борискиным наущением не поминают имени твово ни в охтениях, ни в многолетях, будто ты не великого князя семя! – сказала высокая, статная женщина, что считалась в этом мире моей матерью, по выходе из собора и горько вздохнула. – Ладно, сын, ступай, гуляй с робятками-жильцами. А вы, дворовые, глядите за царевичем, дабы не тешился опаскою, головой за него в ответе!

Мне, старику, волей провидения занесённому в тело ребёнка, играть с детишками не хотелось совершенно, особенно во дворе, где недавно пролитая кровь была лишь присыпана землёй и песком. Поэтому, скрывшись из виду вдовы великого князя, я потребовал от кормилицы отвести меня к её мужу. Семья Тучковых была единственными людьми, которым хотелось полностью доверять. Воспитателя встретили у Красного крыльца. Закончив давать задания младшим слугам, он подошёл и внимательно осмотрел меня.

– Полехшало тебе? – не дожидаясь ответа, Ждан нахмурился. – Се худо травница цельбу творила. Лихоманка не трясёт? Разумею, жегомый [7 - Горящий (старорусск.). Здесь в смысле – высокая температура.] ты, господине.

Голова у меня чуть побаливала, рана на лице практически не беспокоила, изредка лишь дёргаясь пульсирующей болью, и причина тревоги воспитателя была не вполне ясна. Но Ждан уже кликнул дворовых и, отдав малопонятные распоряжения, кудато целенаправленно меня потащил. По пути удалось убедить его отвести меня в ближайшую светлую горницу. Там после неудачных попыток объяснить, что мне нужно зеркало, я добился лишь деревянной кадки с водой. Даже в таком несовершенном приборе для самонаблюдений было видно, что кожа вокруг пореза на щеке изменила цвет и припухла. Видимо, местный знахарь обработал мне рану действительно некачественно, просто промыв её и залепив живицей, и результат его трудов – вполне вероятный сепсис. Умирать в этот воскресный день хотелось не более, чем во вчерашний, и я начал требовать у дядьки хоть каких хирургических инструментов, медикаментов и перевязочных средств.

– Вельми ты речи не достижны [8 - Непонятные (старорусск.).] моему разуму молвишь, – озадачился Тучков-старший. – Глаголы изрекаешь то русские, то немецкие, то еллиньские, аки во языце вавилонского столпотворения.

Стараясь употреблять слова попроще, пояснил, чего требуется. Как раз во время разговора в духе «моятвояпонимать» заявилась Марья Нагая со старшим родственником и челядью. За ними вооружённые дворяне втащили и знахарку, которой сразу стали обещать разные казни за порчу царевича. Изрядным криком и симуляцией истерики удалось добиться того, чтобы нас с травницей, воспитателем и уже известными мне двумя охранниками оставили одних, остальные толпой повалили молиться об исцелении страждущего. К этому времени я уже узнал, что самое чистое место в округе – это баня, а местная народная целительница приготовилась демонстрировать свои запасы.

Из всех мало идентифицируемых листочков, корешков и порошков наибольший интерес вызвало сухое ярко зелёное растение с четырёхлепестковыми жёлтыми цветами. Произрастало оно, согласно сведениям травосборщицы, буквально за бревенчатой стеной кремля. Послав её за этим сорняком, я отрядил Андрейку Козлова за острым ножом, а Лошаков двинулся следить за уборкой бани и растопкой там очага. Ждана Тучкова я начал расспрашивать на предмет добычи водки для дезинфекции. Слова такого он не знал, но сообщил, что в наличии дворцового сытного двора бражного пития полно. Вызванный подключник доставил на пробу черпак с хлебным вином, однако испытания огнём на крепость этот напиток не прошёл. Сообразив, что нужен горючий напиток, помощник заведующего алкогольным складом, метнувшись, доставил малый бочонок с фряжской аквавитой [9 - Аквавита – спирт.]. Примерно через час все участники предстоящей хирургической процедуры были в сборе в княжеской бане.

Лекарке было поручено истолочь траву и смешать с водой, что вызвало очередной приступ сомнений.

– Преизлихо опасно зелье из бородавниктравы! – сказала женщина.

Но дальнейшие действия смутили невольных фельдшеров ещё сильнее. Кипячение ножа в горшке, его же охлаждение в крепком спиртном и обработка щеки этим эрзацспиртом казались им бесовским ритуалом. Лишь читаемые для укрепления духа молитвы удерживали моих помощников от бегства. Резать щёку, перекрестясь, взялся верный дядька Ждан. Да и двое телохранителей не подкачали, удержав мои тело и голову от рывков и дёрганий. Однако обработка раны спиртом и мазью из сока ядовитой травы всё-таки в очередной раз вырвала сознание из чужого тела.

Очнувшись ночью, что было уже привычно, я, в свете мерцающей лампады, увидел рядом со своим ложем спящего на полу Баженко. Судя по ноющей щеке и присохшей к ней тряпице, сменить повязку и нанести новую порцию мази никто не удосужился. Невежливо растолкав мальчонку, услышал кучу малоприятных новостей. Мои медицинские помощники сидели в порубе и ждали решения своей участи. Губной староста Иван Муранов послал в Москву подробную весть о произошедшем в городе. Моя родня опять вечером совещалась и наказала своим холопам перебить следующей ночью посадских людей, что стояли за Битяговских, дабы в предстоящем следствии уменьшить количество свидетелей обвинения. Также паренёк сообщил, что, мол, ты, государь, в болезни изрекал словеса странны, вещал, и звал батюшку свово и брата единокровного. Опять ко мне приводили архимандрита монастыря Воскресения Феодорита, дабы он причастил Святых Тайн и отпустил грехи перед кончиной. Тот в палатах ждал полуночи, чтобы совершить ритуалы, не нарушая церковного благолепия. Разговор наш под утро был прерван пришедшими военными слугами царицы, что зашли узнать, не выздоровел ли я, и звать меня в церковь. От посещения храма удалось отговориться болезнью.

После молебна к моей кровати, устроенной на огромном ларе, опять явилась куча родственничков с прислугой. Воспользовавшись их приходом, смог умолить суровую правительницу приказать выпустить невинно заточённых невольных лекарей. Совершив одно благое дело, решил сделать и другое и уговорил младшего Тучкова сбегать на посад, предупредить жертв планируемого убийства. Тут же явились свежеосвобождённые узники, шумно выражая свою благодарность. Процедуры перевязки и смены мази были исполнены, но, похоже, воспаление не прекратилось. К вечеру начался жар, и сознание ушло в болезненный сон, лишь изредка вырываясь из него к яви.

Глава 5

Два следующих дня прошли в упорной борьбе юного организма за жизнь. На третий день, в четверг, кризис миновал. Похлебав куриного супчика, принесённого доброй тёткой Ариной, я стал прислушиваться к гудящему, как улей, терему.

– Се князь боярин Шуйский Василий Иванович с думными людьми – окольничим Клешниным Андреем Петровичем и думным дьяком Елизарием Вылузгиным, сыном Даниловым, пришли с Москвы расспросные речи творить о злоумышлении, – разъяснила кормилица.

– Учали [10 - Начали (старорусск.).] ставить пред собой людишек и расспрашивают, какимде обычаем язвили ножом царевича, а приказные поместные те речи в дело пишут.

Значит, следователи уже прибыли и ведут допросы. Попытался узнать, в какую сторону идёт дознание.

– Люди разное сказывают, кто баит, будто Осип Волохов чёрное злодейство учинил, а кто – будто сие навет Нагих жестокосердных, – пояснила бойкая тётушка. – Об убойстве слуг великого государя городской прикащик Русин Раков указывает на Михайлу Нагого, елико зачинщика, дядя ж твой, Михаил сын Фёдоров, сказывает, что Битяговских со сродственниками и холопами побиладе чернь посадская самовольно.

Также она сообщила, что пока симбионт с царевичем сопротивлялся инфекции, моя местная семья руками слуг занималась фальсификацией улик и устранением свидетелей. Они подбросили на брошенные во рву тела убитых окровавленное оружие да прибили не пожелавшего спрятаться сытника Кирилла и какую-то жёнку юродивую. Иметь что-то общее с этой кровожадной шайкой хотелось всё меньше и меньше, но и признаваться было неумно. Тут ещё выяснилось, пока я в бреду бормотал невесть что, ко мне приводили священника из Спасского собора Степана, с тем чтобы он изгнал из юного царевича злых бесов. Судя по тому, что моя душа вполне неплохо себя чувствовала в его теле, бесовской она не являлась. Экзорцист не нашёл присутствия нечистого, поскольку от молитв корчи пациента не одолевали, ведь известно, что лукавый святых словес не терпит.

На этой мажорной ноте к нам явился Семейка, стряпчий государыни Марьи, и известил о том, что к нам сейчас прибудет князь Шуйский вместе с только что приехавшим митрополитом Сарским Галасеей. Да уж, как писал классик – пренеприятнейшее известие. Отвечать на вопросы дознавателей не было никакого желания, а тут ещё весёлая Арина подшучивала над дворянами:

– Пытки не будеть, а кнута не минуть.

Весьма споро дворовые обрядили меня в одежды из красного бархата и препроводили на третий этаж дворца в княжью светлицу. Там уже шёл семейный совет, как держать речи при московском боярине. Общее настроение было вполне оптимистическое. Нагие считали, что князь Василий настроен к ним дружественно, а окольничий Клешнин так вообще был их родственником. Во дворе раздался шум и топот, вскоре в светлицу вошла представительная процессия. Гостей с сопровождающими было больше десятка, и в просторном помещении сразу стало тесно.

Боярин был как с лубка, невысокого роста, с чванливо задранной бородой, одетый в длиннополый богатый кафтан и горлатную шапку. Начав с поклона мне, он быстро обменялся церемониальными приветствиями с окружавшей меня роднёй, далее последовало целование собравшимися руки архиерею церкви. Не отвлекаясь на предложенное угощение, глава следственной комиссии приступил к опросам, сразу начав брать быка за рога. Видно, обстоятельства дела донёс кто-то весьма подробно. Побеседовав со старшими мужчинами рода, Василий Иванович подсел ко мне. Кратким слогом, пытаясь не ляпнуть чего лишнего, я изложил отрепетированную за час версию:

– Зарезать пытался Осип Волохов, за что, не знаю, на Битяговском и его людях вины не вижу.

О том, что это оговор мёртвого, мне было известно, но свалить начало заварухи на погибшего, а не на себя, казалось позицией беспроигрышной – он мёртвый, ему всё равно.

Выслушав мою версию произошедшего, боярин переспросил:

– Истину ли ты довёл, княжич Димитрий Иоаннович?

– Истинно так.

– Сотворишь ли святое крестоцелование на сём? – задал внезапно вопрос очнувшийся от задумчивости митрополит.

– Да.

Лица у присутствующих изрядно вытянулись. Началась лёгкая суета, митрополичьи прислужники принесли изукрашенный крест. Дьячок подал мне для подписи расспросный лист, на котором я, корябая бумагу пером птицы, изобразил, как мог, буквы своего нового имени. Лист положили на блюдо, сверху водрузили крест, далее возникла заминка. Посмотрев на присутствующих, творящих молитву и крестящихся, свежеиспечённый клятвопреступник повторил их действия и, осенив себя крестным знамением, поцеловал крест. По завершении обряда гости торопливо откланялись и поспешно удалились, удивляя меня своим смущённым видом.

Глаза на происходящее открыл учитель местной жизни Ждан:

– Бесстыдно крестоцеловальную роту [11 - Клятву (старорусск.).] с малого летами отрока взять, грешно сделал авва Гевласий!

Этими речами он навёл наказываемого грешника на мысль, что в ином мире тот за пару дней натворил грехов поболее, чем за всю жизнь в родном. Находиться на людях было неприятно, и, отговорившись хворью, я смог улизнуть в уже привычную опочивальню. Несколько часов было проведено в глубоких раздумьях. Прервал их доставкой ужина стряпчий кормового двора Суббота Протопопов, поведавший очередную новость:

– Ныне приказные взяли боярыню Волохову к пытке, и поелику запиралась та, пытали ея накрепко, и со второй пытки учала [12 - Начала (старорусск.).] она виниться и плакать, а каковы вины на себя сказывает, то неведомо.

Погружённый в прострацию этими сведениями, я на автомате поел, дал себя одеть и отвести на вечернюю службу в Спас. Там, механически копируя исполняемые обряды, предался систематическим размышлениям. Итак, за сегодняшний день на основе отрывочных сведений место перерождения души было установлено, также примерно стало ясно и время, согласно известной мне истории. Одно лишь имя – Борис Годунов [13 - Борис Фёдорович Годунов (1552—13 апреля 1605 г.) – дворянин, боярин, шурин царя Фёдора I Иоанновича, в 1587–1598 гг. фактический правитель государства.], и полное фэнтези превратилось в детектив на историческую тему. Клочки сведений о том, что здешний отец мой звался государь Иоанн Васильевич, царствует бездетный брат Фёдор Иоаннович, а правят дьяк Андрей Щелкалов да конюший боярин Борис Годунов, сложились в картину, нарисованную крупными мазками куцых школьных сведений. Да ещё всплыла в памяти незабвенная опера Мусоргского, которую слушал в Большом театре, жаль, не особо внимательно. Что нынешний царь умрёт бездетным, а потенциального кандидата на трон, то есть меня, устранит узурпатор Бориска, стало практически очевидным. Как избежать вновь ставшей близкой смерти, на ум не приходило. Вечерня закончилась, и слуги со всем почтением отконвоировали меня в ставшую родной комнату, где, притворив ставни и закрыв дверь, опять оставили в темноте.

Глава 6

Следующие пару суток я ожидал нового допроса да вживался в местную жизнь. Все вокруг твёрдо уверились, что царевич со страху повредился разумом. Разубеждать никого не хотелось, такой статус давал возможность задавать любые вопросы самым косноязычным образом. Челядь смотрела на меня с сожалением, родня и даже мать с изрядной долей презрения, и лишь Тучковы, пара служилых дворян и несколько сверстников-мальчишек делали вид, что ничего необычного не замечают. От попыток признания верным людям удерживали краткие познания в местном праве. Как пояснил мне один шустрый паренёк, дьячок губной избы Власко Фадеев, колдунов и ведьм здесь пытали, чтоб узнать, кому и каким способом они вредили, и если допытывались, что вред людям был, то казнили.

На вопрос, какая следует казнь, этот местный прообраз прокурорских незатейливо ответил:

– Вестимо, яко судия порешит, обычаем же огнём жгут злую волшбу творящих.

Да уж, в оставленной мной реальности вроде в истории родины такого варварства не было. В этой невольной этнографической экспедиции я, помимо ежедневных походов в собор и одну из пристроенных к нему церквей, в субботу побывал в мыльне дворца да объехал на смирной лошадке всю территорию кремля. Можно сказать, добрался до края мира, до самых проезжих Никольских ворот. В это путешествие протяжённостью в несколько сот метров собирали меня несколько часов половиной двора. Пройтись пешком было совершенно невозможно, слишком уж большой урон чести рода можно было нанести. В поездке у выезда из крепостицы была встречена московская следственная группа, которая почти в полном составе отбывала в столицу, прихватив с собой особо важных свидетелей: Василису Волохову, конюха Григорьева и приказчика Ракова. Несчастную боярыню погрузили в возок едва живой. Видеть женщину, виновником мучений которой, да и гибели сына тоже, стал мой страх перед собственными страданиями, было невмоготу.

Немедленно возвратившись к палатам, встретил у Красного крыльца вдовую царицу с братьями. Просьба помочь материально семьям погибших, которых лишь день как схоронили, вызвала недоумение.

– Блажишь, племянник, – высказался старший из дядьёв.

На попытку усовестить, дескать, грех великий, он досадливо отмахнулся:

– Азм грех сей отмолю, да вклад в Святые Троицы дам многобогатый на помин души убиенных.