Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Ягун не обиделся.

– Твой ответ надо понимать как «да» или как «нет»? – уточнил он.

Лоткова смягчилась:

– Как «я подумаю!» А вообще ты жулье! Тебе нельзя доверять!

Играющий комментатор удовлетворенно кивнул.

– Во-во! Это к вопросу о всеобщей подозрительности. Учи людей не доверять жулью, и как раз жулью они будут доверять, а вот доверять хорошим людям не станут. Так что лучше доверять всем без разбора, так уж точно не ошибешься. Лучше перекрякать, чем хрюкнуться.

Озвучив эту истину, Ягун сложил ладони биноклем и одну его часть направил на Гроттер, а другую – на Лоткову.

– Раз все в сборе – можно отправляться на ратную магию. Кроме нас троих, никто из аспирантов вызова на занятия ратной магией не получал! – сообщил он.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лоткова.

Играющий комментатор высунул язык и попытался дотянуться до кончика носа. Не хватило самое большее сантиметра. Немного пригнув пальцем нос, Ягун добился желаемого.

– Познакомься с моим лучшим другом, который доводит до Киева даже тех, кому надо в Москву! Он спросил, а я услышал! – заявил он.

Ровно в одиннадцать они нерешительно заглянули в Битвенный Зал. Раньше Тане не случалось здесь бывать. В годы, когда они с Ягуном и Ванькой ночами бродили по школе, на дверь было наложено заклинание, с которым не смогло справиться даже патологическое любопытство.

Битвенный Зал оказался длинным и узким. Две широкие полосы – белая и темная, выложенные из каменных плит, разделяли его на три неравные части. Сводчатый потолок синел где-то высоко и точно ребрами пересекался широкими деревянными балками. Через маленькие полукруглые окна во внутренней стене доносился задорный стук маленьких молоточков о наковальни. Там была кузня домовых.

– Эй, есть тут кто? – жизнерадостно завопил Ягун.

У дальней стены вспыхнул круг голубоватого света. Таня увидела Сарданапала. Академик сидел на трехногом табурете и, положив на колени руки, смотрел на них.

– Доброе утро! Как настроение?

Лоткова начала было что-то говорить, но академик быстрым движением ладони отвел слова от ее губ.

– Вопросы, содержащие слова «ратная магия» и «зачем», лучше не задавать. Зал, в котором вы находитесь, имеет мрачную историю. Когда-то здесь проводились дуэли между светлыми и темными магами. В большинстве случаев дуэли заканчивались смертью одного или обоих противников. Постепенно дуэли были запрещены, а древняя наука ратной магии – искусство нести смерть и защищаться от нее – выхолощена до так называемой «магии разумной самозащиты». Все наиболее смертоносные заклинания заботливо убрали, оставив лишь необходимый мизер. Последние четыре сотни лет ратная магия не преподается, хотя кое-кто – ваш покорный слуга, например, – еще не успел ее забыть.

– И решили научить нас? – спросила Таня.

Точнее, собиралась спросить. Она совсем забыла, что маги высокого уровня слышат многие вопросы раньше, чем они были заданы.

Углы рта у Сарданапала дрогнули.

– Скажем так: возникла печальная необходимость.

– Что-то серьезное?

Академик не ответил, лишь быстро взглянул на Таню и опустил глаза.

– Больших результатов я не ожидаю, но и маленький результат тоже результат. Разумеется, все должно остаться в тайне. Если в Магществе станет известно, что глава Тибидохса обучает аспирантов ратной магии, меня отправят в Дубодам, а в моем кресле окажется хорошо промороженный, умеренно подштопанный и абсолютно лояльный властям мертвяк.

Убедившись, что его слова услышаны, Сарданапал встал и остановился перед чертой. Присев на корточки, он задумчиво, точно перелистывая страницы памяти, провел пальцами по выщербленным черным камням.

– Видите черту? За ней во время дуэлей стояли темные маги. Светлые находились у другой черты, из белых камней. Сближаться и перешагивать барьер запрещалось. Видите каменный круг в центре? Он блокирует все виды магии. Струсивший дуэлянт мог шагнуть в него и спастись. К чести магов, светлых и темных, сдавшихся фактически не было…

– Что, совсем? – усомнилась Лоткова.

Сарданапал кивнул. Его усы отважно вздыбились и кончиками взвились к потолку. На зоркую Таню дохнуло поручиком Ржевским.

– Встаньте к светлой черте! К барьеру, господа аспиранты! Начнем! – возгласил академик.

Первым к барьеру шагнул воодушевленный Ягун, за ним Таня и, наконец, Лоткова. Встав на белые камни, Таня ощутила исходящее от них тепло. Перстень Феофила Гроттера запульсировал и, быстро пьянея, стал жадно напитываться силой.

«Ну все! Сейчас начнется!» – поняла Таня, знавшая, что ее дедуля склонен к энергетическому вампиризму.

– Здравствуй, моя Мурка! Здравствуй, дорогая! Здравствуй, да-а-арагая и пра-ащай! – заголосил перстень, вразнобой выстреливая слабые зеленые и красные искры.

Сарданапал погрозил Тане пальцем. Та растерянно развела руками, показывая, что не виновата.

«Теперь понятно, почему на дуэлях было так много смертельных случаев: это место буквально распирает от внешней магии… А, ну да! Тут же двумя уровнями ниже Жуткие Ворота!» – поняла она.

– Ты зашухарила всю нашу малину и теперь маслину получа-ай! – завопил перстень Феофила Гроттера и без предупреждения выстрелил в Сарданапала двумя искрами размером с кулак.

Остановить искры Таня не успела. Она смогла лишь вскрикнуть, предупреждая Сарданапала об опасности. Академик сделал быстрый шаг в сторону и, прошептав отвод, заставил искры врезаться в стену. Дважды ослепительно полыхнуло. В камне образовалась глубокая выбоина.

– Птыц! Птыц! Что, собака, страшно? – пьяным голосом произнес фамильный перстень Гроттеров.

Таня поспешно спрятала руку с кольцом за спину.

– Это не я! Дедуля насосался энергии, и теперь его заводит! – пояснила она академику и изумленной до крайности Лотковой.

Сарданапал понимающе кивнул. Кожа у его глаз прорезалась лукавыми морщинками.

– Бывает. Феофил и при жизни отличался вспыльчивостью. Однажды он вызвал меня на дуэль, когда я случайно прищемил ему дверью палец. Пока Древнир нас мирил, Феофил и с Древниром повздорил, придравшись, что Древнир якобы использовал фразу из его докторской диссертации. И знаете какую? «А теперь, дорогие коллеги, мне бы хотелось пригласить всех на скромный дружеский банкет»!

– Древнишка – подлый вор! Я бы промолчал, но еще он украл у меня латинскую цитату: «Pereant qui ante nos nostra dixerunt!» [2 - Пусть погибнут те, кто раньше нас высказал наши взгляды (лат .).] – с негодованием заявил перстень.

– Латынь принадлежит всем, Феофил! – мягко напомнил академик.

– Пусть всем, но надо же и совесть иметь! Но так и быть, прощаю! В списке людей, которые нагло у меня сдирали, Древнир значится под номером десятым, сразу за Сервантесом, Пушкиным и Достоевским! И ты, Сарданапалка, там тоже есть! – непреклонно заявил перстень.

Смущенный академик пробормотал, что не собирается спорить с упрямым стариканом, однако заметно было, что он уязвлен. Ехидный Ягун незаметно толкнул Таню ногой.

– А теперь начинаем! Нападайте на меня! – приказал Сарданапал.

– Какими заклинаниями? – жадно спросил Ягун.

– Какими угодно! Хоть из списка ста запрещенных! Наши недоученные студентишки только их и знают. Медузия давно настаивает, чтобы в список запрещенных внесли всю школьную программу. Тогда, может, хоть кто-то будет что-то знать.

Играющий комментатор встряхнул свой перстень. Подумать только: атаковать самого Сарданапала! Да об этом можно рассказывать потом годами!