Великое Нечто

«Ага! Вот и одежда!» – подумала Лирда.

Встав на карачки, она подползла со стороны открытой дверцы, осторожно стянула с руля платье и схватила туфельки. Сразу после этого она нырнула за монумент и прямо по склону, не разбирая дороги, бросилась наверх. Под ногами у нее хрустнула ветка. Лирда остановилась и тревожно прислушалась, но, кажется, все было тихо.

За ней никто не гнался.

Лирда поднялась на смотровую площадку и быстро оделась. Туфельки были новые и жали, так что ступни пришлось чуть-чуть уменьшить. Зато платье – в самый раз.

Платье было белое, воздушное, с кружевами и фатой. Лирде оно по непонятной причине сразу понравилось. Пытаясь доискаться до корней этой неожиданной симпатии, она обратилась к банку данных по планете Земля и обнаружила, что такой фасон обычно используется землянами как часть ритуала вступления в брак и символизирует невинность. Неудивительно, что теперешняя форма Лирды, форма молоденькой девушки, так живо откликнулась на свадебное платье.

«Наверное, интерес к замужеству типологически свойствен форме самки, – догадалась инопланетянка. – Странно только, что для первой брачной ночи эта пара выбрала памятник. Хотя если вдуматься в психологию, то все станет ясным. Первая ночь должна быть памятной, а что может быть памятнее памятника?»

Она передала эту догадку о брачных ритуалах аборигенов на звездолет для последующей систематизации и направилась по Воробьевым горам в сторону главного здания университета. Начинал накрапывать дождь, и, как водится, по улицам приготовились разъезжать поливальные машины.

Глава X

Ночь в музее

До закрытия музея оставалось около четырех часов. Это время Корсаков и Бурьин решили потратить на то, чтобы обойти все залы и закутки, изучив их расположение. Ведь в следующий раз они окажутся здесь ночью.

Корсаков уже пожалел, что впутал в это дело Никиту. Великан ходил по музею с мрачным видом, насупившись, сложив на груди руки, совершенно, даже для отвода глаз, не обращая внимания на картины, зато, увидев какой-нибудь малозначительный предмет для служебного пользования – огнетушитель, пустое ведро или внутренний телефон, как коршун кидался к нему и начинал назойливо рассматривать. Он явно наслаждался новой для него ролью взломщика, даже достал из кармана кожаной куртки темные очки и надел их, довольный своей маскировкой. Алексей подумал, что более кинематографического жулика трудно себе представить.

Впрочем, случайно увидев свое отражение в стеклянной раме одной из картин, Корсаков и сам нашел, что выглядит неестественно и напряженно. Он заставил себя улыбнуться, но от этого стало еще хуже.

– Смотри, пособие для начинающего взломщика! Они все делают, чтобы облегчить нам работу – радостно крикнул Бурьин.

Он подбежал к стене и уставился на план эвакуации при пожаре с подробной схемой всех залов, запасных выходов и служебных помещений на этаже.

– Перерисуем? – предложил Никита и стал шарить по карманам в поисках ручки. – Вот досада, писать нечем… Девушка, можно вас на минуточку? У вас ручки нет? А бумаги? Тоже нет? А что вы тогда в музее делаете? Эй, куда вы уходите? Я же с вами не знакомлюсь!

– Зачем тебе срисовывать план второго этажа, когда наш зал на первом? – Корсаков оттащил дружка от схемы за рукав. – Все, что нам нужно, это найти тихое местечко, спрятаться туда незадолго до закрытия и, не высовываясь, просидеть несколько часов. Потом вылезти, осмотреть статую – сигнализации на ней нет, это же копия, едва ли очень дорогая, – после чего снова спрятаться и подождать открытия музея. Далее смешаться с посетителями, и все. Никакого взлома не будет, и при хорошем раскладе все пройдет без осложнений.

Бурьин посмотрел на него так, будто он сморозил совершенную глупость.

– Сразу видно, ты дилетант, а для дилетанта все просто. Ты хотя бы детективы когда-нибудь читал?

– Агату Кристи?

– Кристи? – фыркнул Бурьин. – Можно подумать, эта старушонка разбиралась в ограблении русских музеев! Нет, ты почитай какие-нибудь детективы из русской жизни. Например, «Мент-удавленник», «Нож в спину», «Гроб для агента», «Образ с глушителем»… Узнаешь массу нового о работе наших правоохранительных органов и спецслужб. Например, как насчет принципа избыточной информации?

– Первый раз слышу, – сказал Корсаков.

– То-то и оно. Собираешься влезть ночью в музей, а не знаешь элементарных вещей! Таких лохов, как ты, убивают в первом же деле. Ладно, так и быть, объясню. Например, ты хочешь грабануть банк…

– Я не хочу.

– Я сказал, например, – отмахнулся Никита и перешел на театральный шепот, слышный, как казалось Корсакову, во всех уголках зала. – Значит, так, ты хочешь грабануть банк, но одного желания мало. Вначале нужно собрать всю, какую возможно, информацию об этом банке. Часы работы, систему охраны, имена сотрудников, графики дежурств. Короче, все, вплоть до того, есть ли у директора банка дети и в какую школу они ходят.

– А про детей зачем?

– На всякий случай, для избыточной информации, – объяснил Никита. – Нужно знать в сто, в тысячу раз больше, чем может понадобиться! Тогда банк твой. Тащи оттуда деньги, сейфы, даже диван, на котором дрыхнет охранник, – и все пройдет великолепно.

– И где ты возьмешь эту избыточную информацию в нашем случае? – нетерпеливо спросил Корсаков.

– Это будет непросто, – самоотверженно вздохнул Бурьин. – Избыточная информация собирается годами. Нужно пролистать сотни книг, побеседовать с тысячами людей, съездить в архитектурный комитет, изучить схемы коммуникаций, возможно, даже жениться на какой-нибудь из сотрудниц…

– Жениться?

– А ты как думал? Дело требует жертв. Жениться, для маскировки произвести на свет несколько штук детей… но это мы предоставим тебе.

Они прошли всех импрессионистов и углубились в череду античных залов. Хотя на улице стояла жара, здесь было прохладно и влажно, пахло то ли старым гипсом, то ли сыростью.

Посетителей у скульптур, как всегда, было мало. Только около копьеносца сидели две молоденькие художницы с альбомами, всецело поглощенные рисованием, а в другом конце зала прыщавый подросток любознательно разглядывал пышный торс Афродиты. Видя, что время идет, а подросток не уходит и торчит у статуи как приклеенный, Бурьин подошел к нему и тоже уставился на Афродиту.

– Молодой человек, я вижу, вы большой ценитель женской красоты. И что же вам нравится в женщинах больше: душа или тело?

Мальчик оглянулся, хихикнул и убежал.

– Зачем ты его спугнул? Когда ты наконец станешь серьезнее? – спросил Корсаков.

– Ты говоришь, как моя мамочка, – расхохотался Бурьин. – Могу я получить удовольствие от кражи века? Ну ладно, шутки в сторону. Давай искать тихое местечко, где нам предстоит свить свое бандитское гнездышко.

Как они и думали, тщательнее всего охранялись входы и выходы из музея, служебные помещения, подвал и чердаки. Но если за сохранностью картин, стоивших баснословных денег, следили, то к мраморным и бронзовым статуям, по большей частью являвшимся копиями, не было подведено даже самой элементарной сигнализации. И это понятно. Едва ли кто-нибудь, даже при наличии сильного желания, смог бы незаметно пронести статую, весящую за сто килограммов, через центральный вход.

– Кому нужны эти глыбы? – фыркнул Никита, убедившись, что смотрительницы поблизости нет. – Куда проще стащить гипсового пионера с допотопного московского фонтана.

Неожиданно Алексей замер. На постаменте, за колоннами, стояла огромная гипсовая гробница римского императора. Ее лепные барельефы изображали путешествие душ усопших через реку.

Зал оказался совсем маленьким. В нем ничего не было, кроме этой печальной гробницы и нескольких миниатюрных сфинксов.

Бурьин постучал по гробнице кулаком, проверяя, насколько она прочная, а затем поднялся на цыпочки и отодвинул тяжелую крышку. На дне, где, по идее, должен был обрести свое последнее пристанище император, валялось только несколько конфетных фантиков.

– Ну как, есть там мумия? – спросил Корсаков, наблюдая, как Никита пытается перелезть через гипсовую стену монумента.

– Пока нет, но скоро будет! – Бурьин исчез в гробнице. Оттуда донеслось его озабоченное пыхтение, будто большая ворона топталась в гнезде.

Примерно через минуту он гулко крикнул из усыпальницы:

– Эй, Лешка, ты еще здесь? Ты еще меня не совсем похоронил?

Корсаков поднялся на пьедестал и заглянул внутрь. Никита, поджав под себя ноги, сидел в одном из углов гробницы, а в другом углу было еще много места.

– Решил насовсем тут поселиться? – поинтересовался Корсаков. – Вылезай! До закрытия музея еще куча времени. Пойдем перекусим и купим фонарь.

– Постой! Еще рано! – заупрямился Никита, которому, судя по всему, чем дальше, тем больше нравилась гробница. – Задвинь меня крышкой, я хочу проверить, чем здесь дышат.

– Вылезай, потом проверишь!

Никита махнул ему рукой: