Месть валькирий

И сразу – тишина. Усталая шарманка замолкла. Разомкнувшиеся звезды медленно погасали. Даф подняла покрывало и осторожно, чтобы случайно не коснуться, набросила его на артефакт.

– Больше никто из нас его не увидит, – сказала она.

Где-то близко с глухим звуком отодвинулась плита. Арей ждал их. Продолжая сидеть за столом, он кормил клочками пергамента мраморную жабу-пепельницу. Жаба с жадным чавканьем пожирала бумагу, разрастаясь на глазах. Подняв глаза, Арей неторопливо сосчитал вошедших взглядом.

– Вернулись, как я вижу, все. И что? Услышали что-нибудь достойное? – поинтересовался он.

Чимоданов начал было с негодованием пересказывать пророчество, но Арей остановил его небрежным движением руки.

– Не трудись, дружок! Я все равно ничего не запомню и не смогу разделить твое возмущение, – заметил он.

«Арей и не запомнит? У него что, склероз?» – недоверчиво подумала Даф и тотчас спохватилась, что, несмотря на уникальную память, сама не помнит ни слова из того, что шарманка предсказала Мефодию. И не только Буслаеву. Остальные пророчества она тоже забыла, за исключением того, что предназначалось ей. Должно быть, такова магия была шарманки. Каждый должен знать лишь собственную судьбу.

«Должно добро вонзить
Клинок в добро», —

– с неприятной ясностью вспомнил Буслаев.

«Клинок – это, конечно, мой меч. Вдруг здесь говорится о том, что я убью Даф?» – подумал он.

Глава вторая.

ПЛЕМЯННИЦА ПРАМАТЕРИ ЕВЫ

Истинное счастье состоит в том, чтобы не реагировать на настроения извне. Ни на вопли, ни на профессиональную истерию, ни на непонятные желания непонятных людей. Сохранять огонек, как сохраняет его свеча, закрытая стеклом от пронизывающего ветра. С другой стороны, такое счастье сродни счастью тихого сумасшедшего в палате для буйных.

    Инструкция стражей света № XXI

– Ну, как твои дела? У тебя, конечно, все плохо? – спросил Эдя, едва сестра, буксировавшая тяжелый чемодан на колесиках, вошла в квартиру.

Не потрудившись закрыть дверь, Зозо стряхнула с ног туфли, упавшие где попало, как неуправляемые реактивные снаряды, и мрачная, точно экстракт ночи из магического магазина, молча прошла на кухню. Эдя последовал за ней. Зозо взяла с подставки электрический чайник, побултыхала, проверяя, не пустой ли он, и стала пить холодную воду.

Я тоже обожаю накипь. В ней много тяжелых металлов, столь необходимых хрупкому организму для естественного и сбалансированного старения! – одобрил Хаврон, заметив, что сестра брезгливо счищает что-то пальцами с кончика языка.

По-прежнему не произнося ни звука, Зозо швырнула в брата чайником, который Эдя поймал с ловкостью человека, у которого нет (и никогда не будет) лишних денег. Зозо села на стул и, ссутулившись, уронила руки на колени. Ее взгляд несфокусированно уперся в кафель над раковиной. На кафеле повисли в пространстве унылые фрейдовские морковки. Эдя подумал, что Зозо выглядит как человек, едва дотащившийся домой на ослабевающих батарейках, которые теперь окончательно разрядились.

Хаврон некоторое время созерцал сестру, а затем выдал:

– Не очень-то ты похожа на человека, который только что вернулся из Египта. Где загар? Где восторг? Где разбитые сердца? Где пирамиды в глазах?

– Там в чемодане есть сувенирная пирамида за два евро. Можешь взять ее и подавиться, – едва разжимая губы, сказала Зозо.

– Оставь свои фантазии для доктора! – хладнокровно посоветовал Эдя. – Я не хочу давиться пирамидой за два евро. Я хочу знать: кого мне подсунули взамен моей сестры? Ругачую мумию Тутанхамонихи?

– Отвали!

– Не груби! Я же из лучших побуждений. Мужа, как я понимаю, снова нет? Прынц на белом коне был раздавлен рейсовым автобусом по дороге к загсу?

Зозо посмотрела на брата с дзотным прищуром. Ее организм поспешно встряхивал и заряжал батарейки для семейной разборки.

– Не лезь в бабьи дела, ты, зацикленный озабоченный циник! – сказала она с презрением.

– Да запросто не буду лезть! – легко согласился Эдя. – А ты не живи со мной в однокомнатной квартире! Думаешь, мне не надоели телефонные разговоры по ночам и слезы в ванной комнате? Ванная нужна, чтобы чистить зубы. Плакать надо в... хм... ну не знаю... в каком-нибудь другом специально отведенном месте.

– Хаврон! Ты сволочь! Ты развиваешь во мне неуверенность. Программируешь на неудачи! – убежденно заявила Зозо.

– Да уж, – сказал Эдя. – Скажи еще, что у меня черный рот.

– У тебя черный рот!

– И я всегда был дураком... – подсказал Эдя.

– И ты всегда был дураком! И кабаном, и хряком! – подумав, добавила Зозо, знавшая болевые точки брата. В конце концов, как еще могли дразнить в школе Эдичку со свинской фамилией?

Эдя, в котором всколыхнули болезненную, всю жизнь не зарастающую детскую обиду, стал искать, к чему бы ему придраться.

– А вот это уже лишнее! Можно подумать, сама ты не Хаврон!

– Я Буслаева, Эдичка! Красивая такая русская фамилия с новгородским уклоном. Могу паспорт показать. Никаких Хавронов я знать не знаю, ведать не ведаю; – сказала Зозо, порываясь и в самом деле показывать паспорт.

Однако Хаврон от рассматривания паспорта отказался, заметив вскользь, что паспорт опытному человеку подделать – это два часа работы.

– Повезло же с такой сестричкой! – заявил он.

– Кто тебе сказал, что я твоя сестра? Твои родные сестрички – тупость, глупость и нелепость! Я же твоя совесть! – гневно одернула его Зозо.

Хаврон с тревогой посмотрел на нее, покрутил пальцем у виска и отошел от греха подальше. Зозо мало-помалу оттаяла. Проскучав на стуле минут десять, она вновь ощутила себя бодрой. Энергетические батарейки подзарядились.

– Эдь, иди сюда! Знаешь, как звали одного мужика, с которым мы сидели за столиком? Диего Витальевич! Нарочно не придумаешь! – вспомнила Зозо.

– Почему? Нарочно как раз очень даже придумаешь, – из упрямства не согласился Хаврон.

Зозо пожала плечами и отправилась в комнату разбирать чемодан. Эдя, утративший было к сестре интерес, мгновенно вновь обрел его и протянул загребущие ручки к сувенирам. Купленного специально для него кожаного верблюда, набитого песком, Эдя потрогал за ногу, но не оценил и посоветовал оставить Мефодию. Зато он сразу запал на две безразмерные майки с пляжным рисунком.

– Зозо, тебя надо срочно расхомячить! Женщине вредно иметь слишком много собственности! – заявил он, решительно забирая их.

Зозо безропотно уступила, однако когда обнаглевший братец потянулся к деревянному кинжалу из красного дерева для разрезания бумаг, она шлепнула его по руке.

– Брысь отседа! Это не тебе! – А кому тогда?

– Тесову.

– Какому Тесову?

– Георгию Даниловичу, – сказала Зозо с вызовом.

Хаврон старательно поскреб по сусекам памяти и наскреб-таки – нет-нет, не колобка – а румяное радостное существо в махровом свитере.

– Погоди-ка! Это не тот писатель в стиле «Упавшие с моста разбойники тонули и кричали „SOS“?