Метро 2033: Площадь Мужества

– Вас только двое? – начал он допрос.

– Было больше. Остальные не дошли, – сухо отозвалась Бойцова.

Гаврилов тяжко вздохнул. Ответ его не удивил. Путь от станции Ладожская был не близким. Лишь один человек мог преодолеть его беспрепятственно: Борис Молотов по прозвищу «Молот». Но он бесследно исчез две недели назад. У прочих без потерь не обходилось. Что было причиной такой удачливости Бориса Молотова? Везение или какая-то карма?..

– Как там ваши? Как полковник? – поинтересовался старший лейтенант.

– Держимся. Веганцы не лезут пока, – последовал такой же короткий емкий ответ. – Грибники в атаку полезли. Получили по самое не балуй.

С этими словами Соня зловеще улыбнулась и помассировала кулак. Ее спутник тоже мрачно усмехнулся. Гаврилов пришел к выводу, что оба приняли в избиении грибников самое активное участие.

«Нарики-то куда полезли?» – он воскресил в памяти все, что знал про жителей Веселого поселка. В военном смысле эти ребята были абсолютно бесполезны. Община доходяг и деградировавшего сброда…

Но вопросов старлей больше задавать не стал. Оккеры страшно устали, оба еле стояли на ногах. За их спинами был тяжелейший марш-бросок через руины города, кровавые схватки, погибшие товарищи…

Гаврилов отпустил своих людей, а солдатам Оккервиля велел выделить палатку и хорошенько накормить. Соня Бойцова и ее товарищ, так и не назвавший своего имени, сдали оружие, и, устало шаркая подошвами сапог по гранитным плитам, удалились.

Старший лейтенант остался один.

С минуту он стоял, задумчиво глядя на труп сталкера, прикрытый мешковиной. Из лазарета слышались стоны. Врачи обрабатывали раны остальных бойцов.

Тускло горело аварийное освещение. Станция врачей напоминала склеп. Низкие потолки. Широкие мощные пилоны. Сколько душ отлетело здесь в мир иной? Сколько предсмертных стонов слышали эти угрюмые стены?

«А сколько еще услышат, – подумал Гаврилов. – Ну, ничего. Мы еще поборемся. Нас так просто не возьмешь».

И он зашагал в кабинет, откуда этим утром бесцеремонно выселили главврача, чтобы спокойно, не спеша провести ревизию трофеев, взятых его людьми в сегодняшнем рейде. Особый интерес у старшего лейтенанта вызвала офицерская планшетка.

– Я съем свои носки, если там не найдется чего-то ценного, – произнес Гаврилов, закрывая за собой массивную стальную дверь.

* * *

Дима Самохвалов вошел в палатку и тут же рухнул на койку, точно поверженный колосс Родосский. Он напоминал марионетку, у которой в один миг обрезали все нити. Он даже не уснул, а именно отключился. Или перегорел, как старая лампочка. Слово «усталость» очень слабо подходило к тому состоянию, в котором находился парень. Никогда прежде ему не приходилось совершать таких долгих марш-бросков и участвовать в таких побоищах.

Соня тоже с радостью бы сразу завалилась спать. Она улеглась на жесткую лежанку, натянула застиранное одеяло, но забыться не получилось. Благословенный сон не спешил на зов. Конечно, она тоже страшно вымоталась и тоже мечтала лишь об отдыхе, но кое-какие силы в натренированном теле еще оставались. Валяться в кровати без сна девушка ужасно не любила, поэтому она села, сложила ноги по-турецки и устремила задумчивый взгляд в проем, через который была видна часть станции Площадь Ленина.

Мрачное место, неуютное. Страшное. Главный госпиталь подземного мира выглядел не намного лучше, чем крематорий в зловещем тупике станции Международная. На гранитных плитах виднелись пятна крови. Оттирать их, видимо, уже даже не пытались.

– «Что зимой и летом одним цветом?» – спросил доктор у маньяка. И душегуб ответил: «Кро-о-о-вь!!!» – Соня вслух процитировала любимый анекдот и горько рассмеялась. Тут же осеклась, шлепнула себя по губам. Но Дима даже не пошевелился.

«Задолбался Митяй. Димон, – тут же поправилась она, вспомнив, как сильно ее спутник не любил имя Митя. – Но ведь дошел же, дошел! Чудо, что там, на набережной, не уснул…»

Девушка снова посмотрела в проем. Разводы уже не казались ей кровавыми пятнами. Может, какая-то другая жидкость, пролитая по небрежности. Или гранитные плиты изначально имели такую особенность. Но настроение все равно не улучшилось.

Тоскливо, муторно было на душе.

«Какая унылая станция, – подумала Соня, но тут же оборвала себя. – А ты чего ждала, м-м-м? Роскоши и блеска?».

Девушка фыркнула. В отличие от многих жителей Оккервиля, она знала, что на других станциях метро обстановка такая же, как в их обособленной общине. Или хуже. Или намного, намного хуже.

«А ведь Лена Рысева так же сидела…» – отметила Бойцова, машинально взглянув на свои ноги.

Ее подруга, бесследно исчезнувшая две недели назад, любила размышлять именно так, сидя по-турецки, а Соня переняла у нее эту привычку. Именно сюда, в Большое метро, ушла Лена в поисках пропавшего отца. С тех пор от Рысевой не было ни слуху, ни духу.

– Ленка. Эх, Ленка-Ленка… – повторила Соня несколько раз, тяжело вздохнула и снова забралась под одеяло.

– Я пришла за тобой, Ленок, – прошептала девушка, сжав кулаки.

«Ой, не ври, – тут же оборвала она сама себя. – Зачем себе-то лгать, м-м-м? Другим – можно. Себе – нет. Не в Ленке дело».

Поиски Лены Рысевой были отличным предлогом для подготовки третьей экспедиции Оккервиля. Ширмой для истинных планов Бойцовой. Ее путь лежал дальше, во владения Приморского Альянса, на станцию Адмиралтейская, а оттуда – на Садовую.

– Я доберусь до вас, ублюдки! – губы Сони растянулись в плотоядном зверином оскале. Тело конвульсивно дернулось, точно через него пропустили электрический ток.

Долгие годы, прожитые в сытой, спокойной общине Оккервиль, не сгладили боли и ужаса. Не стерли из памяти унижений и истязаний. Хозяева жизни с Садовой лишили Бойцову всего: дома, родных, детства… Ласки, нежности и любви. Нормальной пищи и крыши над головой. Возможности стать матерью. Оставили только невыразимую боль и жажду мести.

Соня не забыла. Соня не простила.

«А как же безбожники? – всплыло в сознании девушки. – Ведь это они насиловали меня».

Но, готовя план мести, Бойцова учла все нюансы. Для штурма логова бандитов, засевших в межлинейнике, требовался отряд спецназа с тяжелым оружием. Соваться туда смысла не имело. А вот перерезать пару глоток – это Соне было вполне по силам. Вычислить, выследить врагов. Тихо, незаметно подкрасться и, улучив минуту, нанести смертельный удар. И исчезнуть, пока охрана не подняла тревогу. Со дня на день ожидалась война. Нет лучше повода, чтобы списать пару человеческих жизней…

– Со мной Димка. Он за меня – в огонь и в воду, – продолжала размышлять девушка, устраиваясь поудобнее на жесткой лежанке. – В метро полно солдат Оккервиля из первого и второго отрядов. Я не одна. Скоро, скоро все случится.

Лишь об одном жалела Бойцова. Что с нею нет Дениса Воеводина, лучшего сталкера Оккервиля. Кто, если не он, мог забраться в самое сердце Альянса, совершить возмездие и бесшумно удалиться? Воеводин шел с ними от Ладожской и почти достиг конечной цели, но потом исчез. Как сквозь землю провалился. Не осталось никаких следов. Может быть, Дениса унес летающий монстр. Или утащил под землю какой-нибудь червь-мутант. Или бравый сталкер упал в канализационную шахту. Всякое случалось.

Руины Северной Венеции хранят зловещие тайны. Немало смельчаков, рискнувших бросить вызов новым хозяевам жизни, бесследно исчезли в лабиринте улиц и площадей великого города на берегах Невы…

Отдохнуть девушке не дали.

Едва она закрыла глаза и ощутила в теле приятную легкость, которой сопровождалось засыпание, как в палатку не вошел, а прямо-таки влетел какой-то буйный тип и принялся будить сначала Диму, потом Соню.

Из того, что он кричал, мало что было понятно.

Бойцова уловила только, что их требует к себе какой-то «Гав…лов!».

«Старлей Гаврилов требует, – догадалась она через пару секунд. – Обойдется. Я спать хочу, как собака».

Но буйный тип не отставал. Диму он будить больше не пытался. Видимо, понял – бесполезно. Сосредоточился на Соне. В какой-то момент парень разошелся до того, что начал стягивать с девушки одеяло. За что тут же получил звонкую пощечину.

– Хам! – рявкнула Соня. – Совсем охренел, козел? Может, я тут голая лежу?! Вали к своему лейтенанту Гаву. Ща приду. Иду, говорят тебе, – добавила девушка, видя, что посыльный не уходит. – Проваливай.

Бойцова на мгновение закрыла глаза, а потом резко, одним рывком, выскочила из-под одеяла. Она слышала, что это лучший способ обрести бодрость. В ее случае не сработало. От усталости кружилась голова, глаза слипались.

«Ну вот что, старший лейтенант Гав. У тебя, козла, должна быть очень веская причина тащить меня к себе. Иначе – держись», – думала Соня, натягивая сапоги.

Сразу к Гаврилову девушка не пошла, по пути заглянула в уборную.

– Ничего, подождет, – ворчала она, выходя из кабинки.