Гладкий, круглолицый, сверкающий бронзовой лысиной и серебряным перстнем СуперПавел хмыкнул и покачал головой, насмешливо уставившись на Стаса. Денис Артамонов на мгновение замер, быстро, исподтишка взглянул на Стаса и опять торопливо зашуршал купюрами. А Светлана, у которой тоже не шел план, печальным, жалостливым взглядом проводила Стаса до двери…
Он выпал из кабинета в коридор, который теперь смахивал на узкий, длинный колодец, наполненный желтовато-песочным светом, шорохом, невнятицей голосов, угловатыми тенями. Гулкое, стремительное падение оборвалось у обшарпанной тумбы – качелей… Ждите ответа. Связь с муравьем установлена. Загрузка завершена.
7
Ключ беспомощно залязгал в замочной щели – дверь была не заперта. «Опять эта Катя… О чем она только думает», – с глухим раздражением подумал Стас, дернув за дверную ручку… Застигнутый Стасом врасплох, коридор ощетинился светом настенных светильников, на коврике валялась белая босоножка, пришпилив тонким каблуком желто-опаловый отблеск. Эпицентром нервозной суматохи, выпиравшей отовсюду, из всех углов, была темно-холщовая сумка баул. Она лежала у стены, разбухнув от Катиного скарба, и дразнилась черным, шелковым языком – майкой, которая свешивалась с покатого бока сумки. Из комнаты выскочила Катя, в полупрозрачной розовой блузке, в синих дырчатых джинсах, завитая, подкрашенная, красивая, чужая, держа в руке очередную порцию свитеров и юбок. И, болезненно морщась, замерла на мгновение.
– А, это ты, – покраснев, пробормотала она и поспешно отвернулась, пряча лицо, присела на корточки, зашуршала, укладывая вещи в сумку.
– Опять ты дверь забыла закрыть, – укоризненно покачал Стас головой и бросил сумку-папку рядом с тумбочкой.
– Не топчи, – раздраженно бросила она через плечо, косясь на Стаса.
– Извини, – он вернулся к порогу, снял ботинки, нацепил тапочки.– Ты куда-то собираешься?
– Да, я ухожу, – сказала она, уминая вещи в сумку. Катя метнулась в комнату. Возвратилась оттуда с новым ворохом вещей, выронила черную майку с узором из стразов. Стас наклонился, поднял майку. Катя выхватила у него из рук майку.– Не надо, я сама.
– Так куда ты собралась? – нервно позевывая в кулак, спросил Стас. Он очень устал, все тело гудело, а тут еще Катя – ее странные выкрутасы…
– Я ухожу от тебя, – вдруг сказала она, швырнула черную майку в сумку вместе с остальными тряпками и опять нырнула в комнату, словно пытаясь убежать, скрыться от Стаса.
Но Стас, оглушенный, полуживой, как сомнамбула, потащился за ней, перед глазами у него потемнело, гулкий молот забил по вискам.
– Уходишь? Это что, шутка такая? – сдавленным, дрожащим голосом забормотал Стас, почти не слыша сам себя из-за гула в голове. Он пытался заглянуть в лицо Кати, поймать ее взгляд. Но напрасно…
– Я устала. Просто устала, – она металась по комнате, сметая с полок свои вещи, глядя мимо Стаса, ускользая от него, выбегала в коридор и швыряла вещи в сумку так, словно именно они были во всем виноваты.
– Но как же так… Но мы же должны… Но меня же вот-вот, совсем скоро… – бормотал и разводил руками Стас, потерянной тенью следуя за ускользавшей от него Катей.– Нет. Ты не можешь вот так вот взять и уйти…
– Почему это? – спросила она, кусая губы и думая о чем-то своем.
– У тебя локон… – он осторожно коснулся ее волос.
– Не надо… – она, поморщившись, отмахнулась от его руки и резко дернула за собачку замка, закрывая сумку.
– Котеночек, ну ты скоро? – вдруг ударил Стаса в спину глуховатый, нетерпеливый голос.
Стас быстро обернулся, – в дверном проеме высился смуглый, черноволосый парень в желтой майке, полосатых шортах и шлепанцах – сланцах.
– Приветствую… – парень, подпирая плечом дверной косяк, хмуро кивнул Стасу.
– Забери пока сумку, – поспешно сказала Катя, покраснев.
– Если что, я – в машине, – желтая майка подхватила сумку и исчезла за порогом, шлепая по ступенькам.
– Я сейчас спущусь, – крикнула Катя вслед, прикрывая дверь.
– И какая у него машина? – упавшим голосом спросил Стас, глядя на Катю так, словно увидел ее впервые.
– Прекрати… – она болезненно поморщилась, скрестив руки на груди.
– Какая у него машина? – упрямо повторил он.
– Господи, ну какое это имеет значение! – с досадой воскликнула она, отвернувшись от Стаса и прислонившись спиной к стене.
– И все же ответь…
– Ну, Порше, и что? – обернувшись, со злостью бросила она ему в лицо.
– Понятно, – проскрипел Стас, глядя сквозь Катю, словно она стала прозрачной.
– Ничего ты не понял, – печально сказала она, пытаясь поймать его остекленевший, холодный взгляд.
– Да, все я понял.
– Я хочу, чтобы мы остались друзьями, – сказал призрак еле слышно, еще дальше удаляясь от Стаса в иное прозрачное измерение.
– Убирайся, – пробормотал Стас, отвернувшись от Кати.
Громким выстрелом хлопнула дверь. Стас медленно сполз по стене вниз и, поджав ноги, обхватил голову руками.
– Стерва… – еле слышно провыл он, глядя на белую босоножку, которая сиротливо валялась на коврике.– Стерва! – проревел он и, схватив босоножку, швырнул ее в дверь.
8
Ощетинив темно-зеленую с мшистым отливом шерсть, распахнув клыкастую пасть, наполненную черной слюной, громадная собака молча бросилась на Стаса, целясь ему в кадык. Стас судорожно дернулся, похолодев, и замычал, словно ему в рот затолкали кляп. Но вот кто-то донельзя близкий жарко прижался к нему всем телом и ласково зашептал в затылок: «Это всего лишь сон…» И тут же клыкастый, ощерившийся кошмар осыпался сумраком, исчез. Все еще с кляпом во рту, не приходя в себя и не оборачиваясь, а лишь закинув руку за спину, Стас отчаянно попытался обнять девушку, но она исчезла в тонкой простыне, которой укрывался Стас.
Вынырнув из омута сна, Стас оказался в той же комнате, среди, пусть и отмытых от темени, выбеленных светом, но тех же самых стен, – слоистое дежавю опять окружило Стаса. Колючая морось мурашек пробежала по спине, подожгла затылок, громко забарабанила в тимпан сердца. Стас привскочил с дивана, уселся на краю, погрузив подошвы ног в холод пола, и затравленно огляделся. Опомнившись, схватил телефон с тумбочки, простонал, сжав зубы, – он опаздывал как никогда раньше. Вдруг взгляд упал на смятую простыню, в которой с ласковым шепотом растворилась девушка-оберег и, тут же забыв о клиентах, о плане, он подошел к окну и позвонил к ней.
А за окном – какая-то мутно-зеленая чертовщина. Болотное небо елозило мшистым брюхом по горбу крыше, припорошенной темно-зеленым пеплом. Та же пепельная прозелень проступала на оконном стекле, подоконнике, трансформаторной будке, лоснящемся от жары асфальте, на мучениках – тополях, которые обмерли и простерли ветви вверх, словно умоляя. Но напрасно – «Абонент временно недоступен, или находится…» – прозвенел жестяной, женский голос один, второй, третий раз… Перестань… Хватит уже… Проехали… «Девятка» тоже позеленела, – быть может, от злости или усталости, – и дворники размазали жижу болотной тины по лобовому стеклу. И казалось, что даже мысли припорошили темно-зеленым пеплом.
– Это ведь на военном заводе в Алексеевке грохнуло! – резанул по ушам звенящий голос старшей продавщицы из магазина шаговой доступности, что между автобусной остановкой и дежурной аптекой. Стас поморщился, с тоскою глядя на полную, низенькую женщину в голубом халате, которая в душном сумраке крохотной подсобки – «морилке» неторопливо переставляла полупустые картонные ящики, звеня бутылками с настойкой, водкой, портвейном, раздумывая над заказом. – Что творят, что творят. Весь город траванули, сволочи! – женщина горестно вздохнула, покачала крупной головой.
– Алена, ты так всех покупателей распугаешь, – Стас вяло улыбнулся, про себя подумав, ничего она не закажет, только зря время теряю.
Женщина выглянула в торговый зал, где у прилавка под коричневой клейкой лентой, свисающей с потолка и усеянной черными трупиками мух, сутулился в старой, клетчатой, фланелевой рубашке, рукава закатаны до локтей, пожилой Челентано. Дряблое, грустное, обезьянье лицо, обросшее рыжеватой щетиной, темные мешки под глазами, матовая, широкая плешь посредине головы, а вокруг нее – взлохмаченные седоватые волосы. Увидев продавщицу, он заволновался, всколыхнулся, дернулся к ней, что-то неразборчиво забормотал, дрожащими полными губами.
– Ты про этого что ли?.. Обожди минуту, – брезгливо бросила продавщица доходяге и опять исчезла в сумраке подсобки.– Таким уже все до барабана.
– И все-таки чего зря панику-то разводить… – равнодушно заметил Стас, обмахиваясь папкой.
– А ты мне рот не затыкай, тоже мне… – осадила она Стаса, отпихивая ногой в дальний угол звякающий, картонный ящик.
– Это обычная пыльца, – пробурчал Стас, неловко оправдываясь.– Так по радио…
– Сам ты пыльца, – раздраженно перебила его продавщица, оборачиваясь. Лицо у женщины было круглое, белесое, усыпанное родинками, а волосы коротко острижены, осветленные.– Не буду я ничего заказывать. Все встало мертвым грузом…
– А может, все-таки…