Они среди нас

– Сам знаю! – Николай вскочил и забегал по кабинету, чего я раньше никогда не видел. – Я, б-брат, всякое повидал, а тут черт знает что! – он снова начал заикаться, как всегда, от волнения. – Если бы осмотр д-делал не Иваныч, не п-поверил бы! – Берест метнул мне через стол новенькую папку с делом.

Я раскрыл ее. Там было всего несколько страниц, и сверху лежал листок с актом предварительного осмотра тела, заполненный хорошо знакомым мне мелким убористым почерком главного судмедэксперта управления. Не читая скучное казенное описание, способное вызвать у кого-нибудь более впечатлительного, чем я, острое несварение желудка или спазмы кишечника, взглянул на последний абзац.

«…исходя из вышеизложенного, можно сделать предварительный вывод о том, что смерть, вероятно, наступила в результате острой надпочечниковой недостаточности, повлекшей за собой катастрофическое снижение артериального давления, приведшее к острой гипоксии центральной и периферической нервной системы, вызвавшей паралич сосудодвигательного и дыхательного центров, послужившего непосредственной причиной смерти…»

М-да! Я остро чувствовал приближение каких-то ба-альших неприятностей, только никак не мог определить, с какой стороны они нагрянут. Организм требовал действий, а идей для этого пока что не было. Я покосился на Николая. Берест застыл по ту сторону стола в весьма странной позе, наклонившись вперед с растопыренными руками, будто собирался обхватить нечто большое и невидимое и вдруг понял, что перед ним пустота. Вместе с тем он буквально сверлил меня взглядом, в котором смешались в немыслимом сочетании надежда, ярость и растерянность. Нужно было срочно выдать дельную мысль, и я добросовестно напрягся, физически ощущая шевеление под черепом. Но ничего путного не получилось.

– Слушай, Коля, а когда вскрытие? – это было единственное, что пришло мне в голову.

– А?.. – Берест будто очнулся от транса и принялся перекладывать бумаги на столе. – Вскрытие?.. Да на кой оно нужно?!.. Вскрытие… Вот сам съезди и узнай! Я не могу до Клокова дозвониться, вечно кто-то на телефоне сидит.

Я хотел было возразить в том смысле, что, вообще-то, работаю в другом учреждении и у меня свои обязанности, но в этот момент ожил селектор на столе, в динамике захрипело, засвистело, послышался чей-то отборный мат, и Николай тут же забыл о моем присутствии. Ничего не оставалось, как тихо удалиться восвояси.

Лишь выйдя на улицу и окунувшись в полуденное пекло, горячим студнем заполнившее все открытое пространство, я снова вспомнил о предложении Береста посетить самому печальные пенаты Афанасия Ивановича Клокова и пришел к выводу, что это действительно разумное решение. В конце концов, можно ведь и провести собственное независимое расследование, и вполне возможно, что из этого получится неплохой материал.

Ободренный собственным умозаключением, я развернул свои стопы в сторону ближайшей остановки троллейбуса, ибо перспектива путешествия по раскаленной улице показалась очень уж непривлекательной.

Центральный морг управления встретил меня божественной прохладной тишиной, если только такое определение применимо по отношению к подобному заведению. Пройдя по пустому гулкому коридору, озаренному равнодушным светом газовых ламп, совершенно не дающих тени, я толкнул тяжелую дверь в конце и очутился в святая святых судмедэкспертизы – главном патологоанатомическом зале. Здесь тоже было безлюдно, если не считать длинного ряда усопших на одинаковых никелированных столах под одинаковыми, серыми простынями. В дальнем углу за обычным столом с нормальным желтоватым освещением сидел тощий парень в зеленом халате сомнительной свежести и сосредоточенно играл в электронный тетрис. Моего появления он не заметил, пока я не кашлянул ему прямо в ухо. Парень оказался незнакомым, и я счел за лучшее предъявить ему свое журналистское удостоверение, которое, впрочем, не произвело на служителя Аидова царства никакого впечатления. В ответ на мою просьбу указать настоящее местонахождение Афанасия Ивановича Клокова он молча ткнул волосатой рукой мне за спину и снова выпал из реальности в свой тетрис.

Двинувшись в указанном направлении, я вскоре обнаружил еще одну дверь, а за ней – лестницу на второй этаж, приведшую меня к началу сразу двух коридоров. Я трезво рассудил, что кричать в таком скорбном учреждении как-то неприлично, и, вздохнув, пустился на поиски «главного по трупам» по правилам лабиринта – слева направо. Ожидание меня не обмануло, и через пару минут я обнаружил кабинет, отделанный в евростиле искусственными дубовыми панелями с кондиционером в основании большого светлого окна и обставленный строгой черно-серой офисной мебелью с полным набором органайзера и средств связи. Посреди этого официоза за почти пустым столом восседал сам Афанасий Иванович – главный судмедэксперт и живая легенда губернского управления внутренних дел.

Злые языки поговаривали, что Клоков подался в «судебку» с горя, когда его сняли с должности начальника экспертной службы Сибирского федерального округа якобы за «превышение служебных полномочий», и стало ясно, что карьера его на этом закончена. Не знаю, судя по характеру Афанасия Ивановича, могло быть и так, но вот то, что студенты и стажеры табуном валили в морг поприсутствовать на вскрытиях, проводимых «мэтром Клоковым», и почитали за счастье попасть к нему в ассистенты или на практику, являлось непреложным фактом. Лично я не испытывал никакого восторга от разглядывания сине-зеленых или красно-фиолетовых внутренностей всяких «жмуриков», «поплавков» и «подснежников», хотя и имел в юности прямое отношение к медицине, окончив соответствующий вуз и даже отработав по специальности несколько лет на «скорой помощи».

– А-а, господин Котов, рад приветствовать! – прогудел Клоков своим неподражаемым митрополитским басом. – Давненько не виделись!

– Место уж больно неподходящее для свиданий, Афанасий Иванович, – в тон ему ответил я, пожимая сухую жилистую руку эксперта.

– И что же привело мастера пера и слова в столь мрачное и печальное заведение? – поинтересовался он, опускаясь обратно в свое кресло с высокой анатомической спинкой, повторявшей профиль спины хозяина.

– Любопытство, Афанасий Иванович, исключительно любопытство! Только в двух сферах человеческой деятельности эта черта характера не является порочной – в науке и в журналистике.

– М-да? Интересная сентенция! – он задумчиво потер свой узкий и гладко выбритый подбородок. – И на что же на сей раз оно направлено?

– Да вот, сорока на хвосте принесла, что в вашем ведомстве обнаружилось два совершенно непонятных, с точки зрения официальной медицины, случая смерти. Пара молодых и здоровых, по заключению той же медицины, людей погибают от весьма странных для их возраста причин – инсульта, острой надпочечниковой недостаточности…

– Это какие же? – рассеянно переспросил Клоков, делая вид, что ищет на столе какую-то бумагу. – Что-то не припоминаю?

– Ну-у, Афанасий Иванович! – я позволил себе укоризненно покачать головой. – С вашей-то памятью?!.. Да не ранее как сегодня утром! Один – бизнесмен, другой – спортсмен…

– Ах, эти!.. – хлопнул себя по лбу эксперт. – Так что ж там непонятного или загадочного? А, впрочем, завтра я буду делать вскрытие, можете поприсутствовать, разрешаю по старой памяти, учитывая ваше медицинское прошлое. Надеюсь, в обморок падать не будете, блевать, простите, тоже?

– Покорнейше благодарю за приглашение, Афанасий Иванович, непременно им воспользуюсь, – я приложил руку к сердцу и склонил голову. – Но все-таки, учитывая мое журналистское настоящее, смею просить вас позволить взглянуть на сии объекты сегодня, хоть одним глазком, исключительно любопытства ради.

– Надо же, как профессия меняет человека! – изумился Клоков. – А ведь, помнится, у меня на занятиях по судебной медицине вы совершенно не проявляли интереса к таким печальным предметам, как трупы.

– Ну и память же у вас! – я не смог сдержать восхищения. – Столько лет прошло…

– Да уж, не жалуюсь, – с гордостью кивнул эксперт. – Только вот запоминаются либо очень хорошие, либо очень плохие… Ладно, пойдемте, полюбуетесь на последнего.

– Почему только на последнего?

– Потому что первый – в морозильнике! – отрезал Клоков, и я понял, что дальше лучше промолчать.

Мы спустились снова на первый этаж, в секционный зал, и «главный по трупам» повел меня вдоль ряда столов, поглядывая на бирки, приколотые булавками к простыням. Где-то в середине ряда он остановился и махнул мне рукой.

– Можете любоваться! Долговой Игорь Леонидович, тридцать шесть лет, мастер спорта по футболу, – эксперт не глядя откинул край савана с головы покойника.

Я посмотрел, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кто там оказался. Я рассчитывал увидеть лицо молодого красивого парня, каким знал его по фотографиям в газетах и по телевизору, но никак не череп, обтянутый серой морщинистой кожей с ввалившимися от истощения щеками и глубоко запавшими тусклыми глазами, почему-то открытыми, в которых отражался блеклый свет газовых плафонов.

– Это кто? – хрипло выдавил я и закашлялся от внезапно подкатившего к горлу комка.

– Он самый, Долговой Игорь Лео… – Клоков обернулся и осекся на полуслове, уставившись, как и я, на труп древнего старика, оказавшийся на месте молодого спортсмена. – Что за ерунда?! Откуда здесь… Эй, дежурный! – рявкнул вдруг в полный голос эксперт, буквально посинев от гнева.

В ответ раздался грохот и короткий вопль. Это вернувшийся из тетриса в нашу реальность тощий дежурный забыл встать со стула в стремлении побыстрее явиться пред грозные очи начальства. Взбешенный главный эксперт был, однако, весьма опытным профессионалом и в следующий момент уже сообразил, что здесь дело нечисто. Не дожидаясь прибытия дежурного, он бегом ринулся обратно на лестницу. Я едва поспевал за ним, прыгая через две ступеньки. Мы ворвались в подвал, где находились морозильные камеры, и я понял, что Клокову пришла в голову та же мысль, что и мне: если это – подмена, то уж в холодильнике наверняка должен лежать первый, настоящий, бизнесмен.

Слегка дрожащей рукой Клоков отпер задвижку и потянул на себя ручку заиндевевшей столешницы. Она успела выдвинуться только до половины, как эксперт тихо охнул, схватился рукой за сердце и прислонился к стене. Я понял, что увижу в морозильнике, но все же не удержался и посмотрел. Там лежала самая настоящая мумия, еще несколько часов назад бывшая трупом тоже молодого и обаятельного бизнесмена. Я с трудом проглотил сухой колючий комок, не дававший мне произнести ни звука, прокашлялся и полез в карман за сотовым телефоном. Дело принимало весьма нестандартный оборот и требовало незамедлительного присутствия самого начальника криминальной полиции комиссара Береста.

Было глубоко за полночь, когда мы с Николаем вновь оказались в его кабинете на третьем этаже управления, уселись друг против друга, закурили (черт с ним, со «змием»!) и попытались осмыслить происходящее каждый по-своему. Берест сразу же извлек папку с делом и углубился в перечитывание имеющихся материалов, а мне пришлось заняться умозрительными упражнениями.

Итак, мы имеем два трупа. Оба при жизни – молодые, здоровые и полные сил мужчины. Оба скончались от весьма странных причин, совершенно не типичных для их возраста. А он, кстати, у них одинаковый! Тридцать шесть лет, мои ровесники. Совпадение?.. Ну, допустим. И что это нам дает?.. Ничего! Пока… Что еще? Ах да! В обоих случаях эксперты отметили следы чужого присутствия, но не смогли даже идентифицировать, кто это был: мужчина или женщина. Правда, установили, что действовали два разных человека, но как-то неуверенно. Уж больно похожи «пальчики», чего в природе не бывает. Но вот почему обе жертвы превратились в мумии буквально за несколько часов? Что же это за процесс такой?..

– Невероятно, но факт! – подвел я итог своим невеселым размышлениям и полез в хозяйский холодильник в поисках чего-нибудь съестного.

– Сам знаю! – откликнулся Николай, встал и принялся вышагивать по кабинету вдоль и поперек, дымя трубкой, как паровоз. – Д-димыч, ты же врач, как это все об-бъяснить, а?..

– Честное пионерское, Коля, не знаю! – Я обнаружил только литровую бутылку тоника и тут же припал к ней, будто она была моим спасением. – А что там Клоков написал?

– Д-да, чертовщина какая-то! Даже г-говорить не хочется. Если бы не Иваныч, д-даже слушать бы такое не стал! На вот, п-полюбуйся!

Он кивнул на раскрытую папку с делом. Я с интересом принялся читать заключение судебно-медицинской экспертизы: «…состояние ткани коркового слоя обоих надпочечников, по данным гистологического исследования, свидетельствует о глубоком истощении депо медиаторов стресса и тотальной склеротизации сосудистого русла на уровне артериол, свидетельствующей о выраженном старении органа…» Обалдеть!.. Это в тридцать-то с хвостиком лет?!.. Я перебросил еще пару страниц: «…аналогичные характерные изменения отмечаются в большинстве внутренних органов, что соответствует биологическому возрасту 70–80 лет, но не соответствует паспортному возрасту исследуемого объекта…»

– Ты сам-то это читал? – воззрился я на Береста.

– Лучше б-бы не читал! – Николай вдруг сел обратно в кресло за столом и обхватил голову руками. – Слушай, может, мне п-пора в Сосновый б-бор, а? Отдохну, п-посплю, витаминчиков поем?

– Я бы тоже не отказался. От витаминчиков, – мне было не по себе. – Это что, эпидемия какая-то?

– Эпидемия?! – он уставился на меня, как на провидца. – Д-димыч, ты гений! Конечно, эпидемия! Как же я с-сразу не сообразил?! – Берест снова вскочил, потом схватился за телефон. – Наденька, соедините меня, п-пожалуйста, с Клоковым, немедленно!.. Афанасий Иванович, родной, вы д-делали анализ на вирусы, там б-бактерии всякие?.. Не вы?.. И что?.. П-понятно… Спасибо, – он медленно положил трубку на место.

– Облом?.. – у меня неприятно засосало под ложечкой: ответ был написан у Николая на лице.

– В Сосновый б-бор. На недельку. А лучше на д-две, – Берест с надеждой уставился на меня. – Димыч, яблочек мне п-принесешь?

– Сам купишь! Не дрейфь, начальник, – я старался говорить бодро, но у меня плохо получалось, – прорвемся! Давай лучше подождем.

– Чего? Еще од-дного мертвеца? – Николай снова принялся набивать трубку табаком.

– Озарения, – я тоже вытащил сигареты. – Инсайта, как говорят экстрасенсы.