Мой город 7: Дарья

Женщина продолжила:

– Я Вас понимаю, – она сделала длинную паузу и сказала. – тяжело говорить о том, что не чувствуешь.

Дарья не поняла:

– О чем это Вы?

София пояснила:

– Я чувствую, что Вы ненавидите кого-то, ненавидите и любите одновременно.

Дарья однозначно заявила:

– Это неправда.

– Может быть, я и ошибаюсь, но я не ошибаюсь. – сказала София. – Я уже долго живу в этом мире, и езжу в этом поезде, чтобы не видеть людей, что они хотят от жизни, и что им трудно сделать. – затем она спросила. – Знаете, как мы называем этот поезд?

– Нет. – призналась Дарья. – Не знаю.

– Не знаете потому, что вы не из этого мира. – она сделала паузу. – Впрочем, Вам это уже говорили.

Дарья тих ответила:

– Говорили. – затем она поинтересовалась. – Но как Вы догадались?

– Этого я не скажу. Пусть окажется это моим секретом.

В это самое время к Софии подбежали три девочки. Все трое как две капли воды были похожи на Софию.

– Это мои дочери. – сказала София. – Это Вера, Надежда и Любовь.

Тут Дарья предположила, нет она осознала, кто эта женщина? «неужели – подумала она…», и ее предположение было пророческим. Перед ней сидела София, и три ее дочери.

– Да, – подтвердила София ее предположения, – я та самая София. – затем она сказала. – Этот поезд зовут поездом потерянных душ.

– Вы хотите сказать? – ужаснулась Дарья. – Я здесь, потому что?

– Вы сами должны решить. – ответила София. – Как Вы сами думаете?

Дарья тяжело вздохнула. Она сказала:

– Я хочу выяснить правду, почему моя мать со мной так поступила?

– Понимаю. «Вы хотите знать правду», – затем она спросила. – но зачем Вам знать правду, разве без нее плохо жить?

– Может быть Вы и правы, правду иногда знать, лучше ее не знать вовсе.

– Тогда зачем?

– Чтобы знать правду, какая бы жестокой она ни была.

София поинтересовалась:

– А Ваша мать хочет Видеть Вас, и говорить Вам правду? Вы об этом не подумали?

– Пускай она скажет мне об этом лично.

– Больше на эту тему вопросов не имею.

Далее у женщин разговор зашел о смысле жизни, они спорили о бытие, и всеобщего жизненного цикла человеческой жизни.

Дарья рассказала свою историю жизни и о том, как она потеряла ноги. Затем она вопросила:

– За что она так со мной? – расплакалась Дарья. – За что? Я этого не заслужила.

Выслушав Дарью, София проанализировала ее рассказ и сказала:

– Конечно, Клавдия Ивановна не должна была с Вами так поступать. Но она поступила так, как считала нужным, но руководствовалась не материнским инстинктом, а своими амбициями.

– О чем это Вы?

– О том, что иногда амбиции человека поглощают материнский инстинкт.

– А, понятно. – Дарья на секунду задумалась, затем сказала. – И все-таки она не имела права оставлять меня инвалидом. Уж лучше бы она меня убила.

– Почему? – удивилась София. – Разве жить это не прелесть?

– Только когда человек здоров.

– А инвалид?

– Нет. – ответила однозначно Дарья. – Инвалиды не могут жить на свете, – она сделала долгую грустную паузу, затем добавила. – только выживать.

– Что ж, – грустно ответила София. – возможно, и так. – затем она сказала. – Но чтобы – то не случилось в жизни, не сто?ит опускать руки. Надо жить и продолжать жить дальше. – затем она добавила. – Пусть все показывают руками и говорят, что… докажите, что это не так.

– Почему?

– Иногда доказательства бесполезно, все равно будет иначе.

София согласилась, сказав при этом:

– И все-таки…

– Нет.

Две женщины, у которых разные представления о жизни так каковой. У каждой из них своя правда, и эта правда называется философия. Философия о жизни так – токовой. Поезд поехал дальше, и в какой-то миг все исчезло. Поезд исчез, и Дарья почувствовала, что если бы он был, то его разорвало бы на две части, а когда все закончилось, Дарья снова оказалась в вагоне поезда. Она сидела на том же самом месте, где сидела раньше, но напротив нее никого не было. София с дочерями исчезла. Исчезла, как будто бы ее не было вовсе. Сейчас перед ней сидела полная женщина. Посмотрев на нее, она тотчас же признала в ней… да, это была она, ее мать, Клавдия Ивановна Мщэртц. Она сидела напротив нее и смотря в окно, была очень зла и, казалось, нет, Дарья была уверенна, что от нее веяло не то что холодом, а что ни на есть морозом.

Ледяная стена, холодная как нечто прилетевшее из другой вселенной, чужеродный разум земли. Он хочет поглотить все и вся на этой планете, всю радость и счастье, и вселить в нас холод и безразличие. Порой это ему удается. Человек неспособен различить, где есть зло, а где добро. Порой добро – это зло, и зло это добро, а порой иначе. Все в этом мире эфемерно, и добро и зло в том числе.