Я из Зоны. Небо без нас

– Не пролезет, – резюмировал сталкер.

Он вернулся за стол, потирая лоб.

– Не пролезет, зато лаем заколеблет, – продолжил он.

– Их там много? – спросил я и показал пальцем вверх.

– Не считал, – ответил сталкер, – н-да, ситуация становится непонятной.

– Почему?

Я тоже сел на табурет и стал собирать выпавшие бычки назад в банку.

Трофимыч же закурил сигарету и ответил:

– Есть шанс, что они «тушу» объедят и она станет легче. Значит, мы сможем приподнять створку, просунуть рычаг и попытаться ее открыть. Вот когда наступит этот счастливый момент, сказать не готов. Правда, стая этих шавок отпугивает потенциальную помощь. Вряд ли одинокий сталкер рискнет их расстрелять. Патронов пожалеет, да и лезть на рожон не в правилах местных обитателей.

В подтверждение его слов, пес засунул голову и залаял, брызгая слюной.

– Они сильно опасные? – спросил я и тут же уточнил: – слышал, стая таких псов способна загрызть человека.

– Да. Раньше как-то было легче. Вроде внешне псы такие же, как и пять лет назад, а повадки изменились. Хитрее стали, злее. Это обратный процесс, мы учимся эффективно их убивать, они впитывают при рождении, как лучше нам горло перегрызать. Я, впервые попав в Зону, со страху выпустил в них весь боезапас. Повезло, что не сам топал, а напарник был с ружьем. Вот картечью их замечательно порвало.

– У нас солдатика загрызли. Лицо все порванное, смогли опознать по униформе и крестику, – сказал я.

– Бывает. Эх, раньше их с ножа резали. Теперь же в большие стаи собираются, как не кобели, а как суки.

С каждым предложением Трофимычу приходилось повышать голос. Лай не умолкал ни на секунду.

– Заколебали, – громко крикнул сталкер. Положил автомат на стол и махнул в сторону двери:

– Пойди по зубам настучи. На время заставит замолчать.

Трофимыч затянулся и впечатал окурок сверху, точно ставя печать. Тонкая струйка дыма быстро развеялась, оставляя запах табака. Я продолжал сидеть. Нет, во дворе понятное дело приходилось дворняжке зарядить под зад, чтобы не мешала, или, взяв кирпич, отогнать большую собаку.

– Ну? – спросил Трофимыч и пододвинул автомат поближе ко мне.

– Стремно, – признался я, – зубы у них здоровые.

– Страшно? – уточнил сталкер.

– Угу.

– Так поэтому и говорю тебе – пойди и ударь. От зубов уворачивайся, а лучше вообще не давай возможности укусить. Мне это не проблемно сделать, тебе же – опыт. Понимаешь?

Это «правда» и «понимаешь» уже приелось хуже овсянки в столовой. Понимаю. Я взял за цевье автомат, и под лай псов направился бить по зубам. Вспомнилась история. Я подрабатывал на «Скорой помощи», санитаром. Закончил первый курс училища и устроился на лето. Вот возле станции крутилась свора собак. Нас, взрослых, они не задевали, старались обходить стороной. Три-четыре, вечно грязные, собаки любили пугать школьников. Я в тот день спешил на дежурство, и увидел, как девочка лет двенадцати закрывает собой малыша. Собаки стали перед ними и рычат. Дети назад пятятся, собаки рычат. Они вперед, уговаривая, пропусти хорошая собачка. Не помогает – рычат.

Забаву отыскали, детей пугать. Я встал между собаками и детьми.

– Лучше ходить другой дорогой, – посоветовал малышне.

Девочка серьезно взяла малыша за руку и повела в школу. Собаки зарычали, я цыкнул на них, и они замолкли.

Малыш же обернулся и сказал:

– Спасибо.

Почему-то эта история сейчас вызвала еще больше гнева. Собака? Так ты должна служить людям, не пытаясь отхватить кусок бедра. Лучший друг называется.

Слабость в конечностях исчезала. Я старался не смотреть на пса, хотя это крайне тяжело. Пасть с желтыми зубами, будто их натерли краской, и с черным языком, не вызывала желание подходить.

Я остановился в шаге. Слюни долетали до меня, падая на штаны и куртку.

– По зубам бей! Не позволяй открывать на себя пасть, – раздался совет от бывалого сталкера.

Легко сказать, да трудно сделать. Вскинул автомат, повторяя движение Трофимыча, я с подскоком нанес удар по морде прикладом. Пес без глаз сумел среагировать и резко дернул уродливой головой вверх. Приклад прошелся по подбородку, слюни щедро оросили меня, точно сунулся под водосточную трубу во время дождя. Размышлять, откуда столько слюней у пса, я не стал, а отпрыгнул назад. Вовремя. «Слепой пес» попытался клацнуть меня по руке. Не успел!

Пес, не сумев меня укусить, спрятал голову и суетливо пролаял. Клянусь, он жаловался своим братьям на меня. И они начали неистово возмущаться. Пес исчез из моего поля зрения. Я присел и на карачках, подняв перед собой автомат, подполз к окошку. Руки начали трястись, как у неврастеника. Внезапно я понял, в схроне жарко. Видимо вентиляция нарушилась. Вот еще, почему окошко оставили открытым. Свободный воздух гулял, выдувая влагу. Теперь же размер окна уменьшился.

Перед моим лицом болталась «туша». «Слепые псы» продолжали рвать мутанта на обед. Однако в окошке я их не наблюдал.

Ворота лежали на земле. Покатый склон служил для мягкого скатывания вагонеток. Рельсы, уложенные под ногами, мешали нормально подкрадываться.

Такое ощущение, что теперь пес выслеживает меня. Затаился. Чем же ты видишь, без глаз-то? Запах чуешь? Наверное, но метит он уж слишком точно. Сканирует пространство перед собой?

Всхлип. Как в самом начале. Я, несмотря на какофонию, засек. Черт! Похоже на бульдожий всхлип, когда он слюни пытается подобрать. Вот что слышал вначале! Так пес, получается, встал с другой стороны. Теперь дождусь, когда он просунет голову…

Пес появился, как в фильмах. Вот один кадр, а в следующем уже вонючая пасть клацает передо мною. Хорошо, что я замер на корточках, он не смог меня достать.

Блин, а если у них слюна ядовитая. В смысле, они бешеные и теперь произойдет ослюнявливание. Такое бывает. Не обязательно бешеная тварь должна укусить. Иногда хватает простого попадания слюны на поврежденную кожу.

Нет. В бешенстве один хороший момент: не существует стаи или группы из зараженных животных. Они стараются загрызть все, что встречают на своем пути. У нас в части появилось зараженное животное – местная дворняжка. Ее вычислили очень просто. Дневальный вышел утром покормить ее и щенят, а они мертвы. Загрызла их сука-мамаша. Ее пристрелили, и труп отдали на экспертизу. И хоть дневальный не контактировал с ней, уколы получил. На всякий случай.

Вот Мать-природа показательно устроила: свое же потомство убить способна только бешеная тварь.

Я, как утка, перекатываясь, отполз назад.

Трофимыч ничего не говорил, но оборачиваться стыдно. Обернись и окажусь предателем. Возможно, я просто накручивал себя и это помогло. Пес, просунув пасть, рычал. Видимо, у мутантов понижен уровень самосохранения, прям как у меня.

Я вскочил и смачно залепил прикладом по пасти. Аж хрустнули кости пса. Он, скуля, отпрянул. Появилась еще одна морда. Энергия бурлила во мне, злость рвалась наружу. На! И снова попал! Не так хорошо, как по первой жертве. Однако этого хватило.

– Давай еще, тварь! – рыкнул я.

– Подожди, пока их не пугай, – сказал Трофимыч.

Я вздрогнул, прозевал момент, когда он приблизился. В пылу боя забыл смотреть по сторонам. Тот же Баранов рассказывал, как убил штук двадцать собак с одной обоймы.

И хотя со стороны это выглядело смешно, я радовался победе. Своей победе над собой.