Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Безумный темп жизни.

200 рублей за чашку кофе-чая в среднем московском кафе.

А больше всего меня поразило – тут я кинулся к архиву, не может такого быть, но я эту запись нашел! – что и 25 лет назад жители двух столиц больше всего ужасались сортирам-побратимам и разнице темпов жизни.

Чай, правда, в СССР был по копейке без сахара, а проблемы парковок и пробок не было вообще. Но в целом «повторилось все, как встарь» – просто-таки по Блоку.

Рубрика тихо умерла.

24 февраля 2009

Битва штангистов с танцорами

О том, почему важно понимать аргументы противника – причем даже в тот момент, когда слушающий врага объявляется предателем

http://www.podst.ru/posts/2421/ (http://www.podst.ru/posts/2421/)

Если верить Левада-центру, 74 % россиян убеждены, что войну в Южной Осетии устроили США – ради нефти, денег и продвижения НАТО. Переубеждать бесполезно: большинство судит мир по собственному представлению о мире.

Вообще-то мир устроен так, что у людей, танцующих в балете, мало шансов сойтись с людьми, жмущими штангу. Когда мир смещается в сторону войны, образуется площадка, на которой танцоры и штангисты сходятся вместе и довольно нервно орут друг на друга.

Статьи европейских журналистов, побывавших и в Цхинвали, и в Гори, сводятся к тому, что Москва перешла черту, безо всяких дискуссий в Совбезе ООН введя танки в суверенное государство: так, утверждают журналисты, политические балеты не танцуют. Политики еще более категоричны. Они в Европе и Америке разочарованы тем, как себя Россия ведет и что в России происходит. Некоторые объясняют это потворством Кремля ксенофобии, некоторые – эффектом, какой свалившиеся шальные (нефтяные) деньги производят на незрелые страны. Но все едины в одном: Россия шла к демократии, а потом сошла, причем с ума. Они не могут понять, как это можно – не наслаждаться тонкой линией прыжка в балете, обзывать танцоров обидными словами, накачивать бычью шею, пукать при жиме штанги – и, кстати, травмировать позвоночник. И решительно не желать вставать из третьей позиции на пуанты. Никаким Левада-центром не убедить друзей, что это не злые козни Владимира Путина, а желание народа: быть частью империи, муравьем на фоне пирамиды, величие которой так завораживает, что искупает все. А народ, по конституции России (и Америки) – единственный источник права.

Так что народ имеет полное право считать, что нормальный пацан никогда не наденет колготы и не будет красить ресницы и брови. Нормальный пацан в гробу видал 32 фуэте и бьет в морду, когда его оскорбляют. Он не будет танцевать по правилам Буша, который насадил марионеток и оплатил цветные революции, чтобы захватить нефть (штангист уверен в том так же искренне, как мои западные друзья – в ценности свободы для любого народа). Америка, слышь, задолбала пропагандой, потому что не могут же американские СМИ не плясать под дудку Белого дома. Реальный пацан судит по своей жизни: у него реально выходит так. Он знает, что такое демократия: он при демократах ходил нищим. Для него размер, в том числе территорий, и правда имеет значение. Он не будет консультироваться с Совбезом ООН, потому что какая, на хрен, болтовня, когда наших бьют?! И, кстати, он готов умереть за Великую Россию – в отличие от балетных.

Война всегда ослепляет и оглушает. Врага требуется мочить, а не слушать, чтобы червь сомнения не подточил древко победы. Слушать придется, если проиграешь. А пока кто врагу слово дает – сам враг. И невозможно представить, чтобы в прямом эфире сошлись Медведев и Саакашвили – а ведь именно их вопросы (и ответы) друг другу могли бы многое прояснить.

Что делать в такой ситуации, да? По-моему, разбираться в технике жима. А потом идти на балет – пусть и при пустом зале. Я, вон, на днях интервью Саакашвили в Financial Times прочитал. Надеюсь, он меня тоже прочтет.

3 марта 2009

Этот странный кризис

О том, что кризис, начавшийся в 2008 году, отличается от кризиса 1998 года тем, что все неясно, нечетко, и никто ничего не предпринимает

http://www.podst.ru/posts/2439/ (http://www.podst.ru/posts/2439/)

Чем дольше развивается кризис, тем больше появляется предсказаний на тему, сколько будет стоить доллар и как долго все это безобразие будет длиться. Чем больше эти предсказания читаешь, тем лучше понимаешь, что никаких оснований у их авторов делать те или иные выводы нет. Но есть желание смоделировать развитие этого кризиса по аналогии с прежним.

В 1998-м, если помните, все упало сразу. Рухнул вчетверо рубль, банки разорились, деньги пропали, люди лишились работы – и приходилось вкалывать втрое больше, просто чтобы заработать хоть что-то.

Сегодня ситуация другая. Банкоматы исправно выдают наличные со счетов. У банков нет очередей. Рабочие места, правда, сокращаются, но и тут все странно: безработные не возмущаются, не выходят на улицу, и настроение тут такое – апатия. Ну, пусть идет как идет, а мы идти никуда не будем. И чем больше государство говорит о необходимости сдерживания цен, тем больше то же государство повышает цены на то, что полностью им контролируется. Во время кризиса больше всего подорожали не одежда или еда, а транспорт и коммунальные платежи.

Из того же, что не контролируется государством, удивительно – то есть резко и разом – подорожали, до двадцати рублей, уличные туалеты. Почему это, спрашивается, пописать в Москве на фоне девальвации рубля обходится дороже, чем в Нью-Йорке?

Или вот еще из последнего – закрылся журнал «Огонек», в котором я довольно давно работаю. Впрочем, сказано было, что он не закрылся, а просто как бы взял отпуск за свой счет, – а впрочем, даже и сказано не было. Просто перестал выходить старейший российский журнал, и все, и вокруг тишина, хотя еще раньше такое не прошло бы незамеченным.

Человек из числа тех, кто знает в деталях происходящее в верхах, сказал мне, что оживить журнал даже политическая воля не поможет. Потому что политическая воля – это, грубо говоря, когда ты своего друга просишь по пути с дачи сделать крюк и забрать свою тещу. А когда у друга машина на приколе и стоит без колес, – о чем его просить?

В общем, чем дальше, тем неяснее. Ну вот, казалось бы, раз кризис, то нужно на ночь выключать подсветку зданий и домов, вообще поэкономить на освещении – однако ж нет, улицы наших городов сияют рождественской елкой до утра, как и прежде.

То есть все неясно, неопределенно, и внешне как бы без изменений – совсем как при Брежневе. Там ведь тоже был долгий, вялотекущий распад.

И вот здесь бы я и поставил точку, когда бы вдруг не вспомнил, что про такой сценарий где-то уже читал. Ну конечно! В романе Дмитрия Быкова «ЖД». Написан он был в 2005-м, вышел в свет в 2006-м. Там тоже про то, как разваливается страна, в которой идет война, но это очень странная война – без боевых действий, без линии фронта, с гибелью чаще от рук своих, чем чужих, и только вялость вокруг и апатия, апатия и неясная тревога, то есть как бы закат империи, но империи вовсе не Римской, а советской, серой.

И тогда, если Быков прав, это и есть то, что нас ждет в ближайшие 10–15 лет.

10 марта 2009

Старая Европа и новый Петербург

О том, что главный исторический заказник страны разрушается, заменяясь новоделом, потому что там, где европеец видит историю, русский видит старье

http://www.podst.ru/posts/2465/ (http://www.podst.ru/posts/2465/)

Как-то приятель соблазнил меня провести уик-энд в Баден-Бадене. Он обожал то, что называется Старой Европой, и обещал показать мне ее во всей красе.

Приятель родился в Перми, однако давно жил в Голландии, – я же тогда работал в Лондоне. Баден-Баден, этот идиллический немецкий городок на краю леса Шварцвальд был действительно удобен для встречи: туда летал дискаунтер Ryanair. А «вся краса» отсылала к европейской истории в той же мере, что и к русской: я был зван «на воды».

К водам в Баден-Бадене имело отношения два заведения: современное, содержащее в названии что-то типа «spa», и старые термы Фридрихсбад, в которые мы и отправились. Войдя внутрь, я остолбенел, а будь на моем месте Елена Батурина (испытывающая, как известно, сильные страдания при виде «ужасного состояния» венецианских домов) – то бы и окаменела. Кафелю там было полторы сотни лет. Того же возраста толстенные трубы открывались при помощи не вентилей, а рычагов. Потолок выглядел так, как выглядит потолок, веками впитывающий дух минеральных солей. «Зато ты сидишь голой задницей на той же мраморной скамье, на которой сидели Достоевский и Тургенев, – сказал приятель. – А в новом spa кто? Одни ваши воры».

Не могу сказать, что тактильные ощущения от филейных частей Достоевского меня восхитили, но разницу между старым и новым я прочувствовал. Мы продвигались по термам по заведенному с XIX века расписанию, то погружаясь в горячий бассейн после прохладной парной, то в холодный после горячей. Банщики крутили нас на каменной мыльне и растирали какими-то пузырями, что мало походило на то, что я понимал под словом «массаж». Под конец мы перешли в последний зал, построенный на манер Пантеона в виде купола без окон, где тусклый свет вперемежку с дождем падал внутрь через отверстие наверху. Еще один слуга беззвучно схватил меня, спеленал простыней по рукам и ногам – как младенца – и уложил на подогретое ложе, накрыв байковым, как в детстве, одеялом. Я уснул невиннейшим сном в своей жизни.

Камни Старой Европы усилили мою любовь к Петербургу – единственному старому европейскому городу в России, который вообще по своей сути есть город золотого сна, декорация вымышленной прекрасной империи. И это было одной из причин, почему я не остался жить в Англии. Должно быть, ту же любовь чувствуют петербургские декораторы, не только закупающие для очередного ресторана стразы от Сваровски, но и трясущиеся над подлинными старыми кирпичами. Ведь эти кирпичи много чего видали и много кого знавали – от Достоевского до Мандельштама.

Тогда я еще не знал, что старый Петербург вскоре начнет уничтожаться с тем же азартом, с каким в 1990-х новые русские сбивали лепнину в протечках ради подвесных потолков. Многие объясняют уничтожение истории коммерческим интересом, но я порой думаю: а может, разрушители просто не видят, что Петербург – это Старая Европа? Не знают силы старых камней?

Я и сам, плескаясь в термах в бассейне, спросил приятеля: а где же знаменитая баден-баденская минеральная вода?

– Дурак! – был ответ. – Ты в ней сидишь.

17 марта 2009

Размышления алкоголика при выборе трезвости

О том, что, возможно, причиной кризиса являются не перегретые рынки, а перегретые потребности и бесконечная вера в деньги

http://www.podst.ru/posts/2529/ (http://www.podst.ru/posts/2529/)

Мой знакомый бросил пить. И потрясенно сказал, что самое тяжелое – прощание не с алкоголем, а с иллюзиями. Главная же иллюзия алкоголика состоит в том, будто все его беды от алкоголя. «И вот, – говорит знакомый, – ты больше не пьешь, а беды не исчезают. И ты понимаешь, что не в алкоголе дело».

В России уже лет 15 финансово успешные люди практикуют технократический подход к жизни. Болит голова? – прими аспирин. Хочется машину? – возьми кредит. Надоела жена? – заведи любовницу.

Аналогично отношение и к наступающему кризису. Этот кризис есть кризис кредитной системы вследствие спекулятивного перегрева рынков и, в первую очередь, рынка недвижимости; это кризис необеспеченных кредитов. Наполним систему деньгами через госбанки; пересмотрим эффективность дутых проектов; не будем жалеть тех, кто прогорел на строительстве пирамид – и выйдем из кризиса окрепшими, как Иван-дурак из кипящего молока.

Такова позиция людей, гордящихся своим ratio. А потому не видящих вследствие технократического – с 96-процентным содержанием денег – опьянения куда более неприятных вещей. И самая неприятная в том, что вся современная экономика зиждется на пузыре искусственно созданных потребностей. У наших вещей нет шансов быть заношенными до дыр. Наши машины будут проданы раньше, чем выработают ресурс. Microsoft создал новый Word – хотя и старого всем хватало – но формат новых файлов будет несовместим с прежними, а потому от старого Word следует отказаться.

В результате этой гонки всегда выясняется, что в гробу карманов нет. Но этому не верит никто, занимаясь либо зарабатыванием, либо потреблением.