В том самом, ставшим столь любимым,
В котором познакомились они.
И днем чудесным, не дождливым,
В плену у легкой болтовни,
Они под деревом в тени
Решили от людей вдали
По-европейски полежать,
Даря друг другу благодать.
Предусмотрительно-практично
Купив мороженое себе,
Они довольно прозаично,
Но романтично улеглися на траве.
Как на персидском сотканном ковре,
Под голову подставив руку,
Разлегся мирно на спине
Укроев в эту же минуту.
Адель, не в силах отказать
Пикантной слабости влюбленных,
Себе решила оказать
Услугу: лечь на груди оных;
На грудь мужскую, как подушку,
Обнять при этом, как игрушку,
И слушать самый лучший звук –
Любимого сердечный стук.
VII.
– Я, как Болконский у Толстого,
И небо под Аустерлицкое под стать.
Вот только облаков немного,
И под таким приятнее лежать…
– О чем ты, человек уютный мой? –
Спросила наглеца, спугнувшего покой,
В него уткнувшись, словно в теплую постель,
Улыбчиво-уснувшим голосом Адель.
– Да так… Забудь.
Я помешал тебе уснуть?
– Ты, Радамель, бессовестный…
Я неприлично счастлива с тобой.
– Да нет, скорее доблестный,
Раз счастья твоего герой.
– Я так бы пролежала вечность
Под ритмы сердца твоего.
Без слов. А только лишь беспечность
Нужна мне. Больше ничего.
Почти два года вместе мы уже,
А мне все интереснее сюжет
Нашей с тобой истории,
Той вопреки теории,
Которая гласит о том,
Что года три любовь живет.
– А что случается потом?