Алчность

–Гриша, Гришенька ты тут?

Тишина. Он взял несколько мешков, лопату и веревку с фонарем. Уверенно спрыгнул вниз. Пригляделся, гроб стоял на месте. Он зажег фонарь. Склеп осветился. Лев Петрович подошел к гробу и увидел, что тот пуст. Пуст совершенно, ни единого намека на, то, что в гробу даже был человек. Он наклонился с лампой к полу, ища золото и жемчуг на полу, там было пусто и чисто. Весь склеп был пустой. Только старый полусгнивший гроб стоял на мраморном постаменте.

– Что это, господи? – завопил Одинцов. – Ты так шутишь? За что ты так со мной? – кричал он, подняв голову в потолок. Он был в отчаянии. Только одна надпись, как издевательство виднелась на мраморной плитке потолка. Калуга.

– Причем тут Калуга? – крикнул он, и заплакал. Он рыдал, как бывало, плакал в детстве, сильно и навзрыд, он не плакал так с детства.

8

Никита Селиванович сытно поужинал. В доме, в котором он жил, пока как квартиросъемщик был дым коромыслом. В связи с готовящейся продажей дома Ипатова все арендаторы вынуждены были искать новое жилье и собирать пожитки одновременно. Это не мешало Бруслову – это вдохновляло его. Возможность скорого владения четырех этажным домом сладко томила его душу. Однако целый день он был в трудах. За день он снял всю копоть со стены, обменял два камня у ювелира Юровского – он быстро понял, что с немцем нужно дел больше не иметь. Немец он народ пугливый и законобоязненный, а ну заявит что, дескать, появился тут у нас Монте–Кристо. Нет! Тут нужно иметь дело со своим братом, который сам подворовывает и другим помогает, закон которому не указ, а пугало. Который живет по понятиям, а не по закону. И для этого лучшей кандидатуры, чем скупщик–еврей не найти. Потому что у христиан 10 заповедей, а у правоверного еврея их 613 и из них 365 запрещающих, согласно дням в году и 248 обязывающих – согласно числам костей и органов в человеческом теле. И как сказал скупщик Натан Юровский – когда мне все их соблюдать? Но этот человек был уникален тем, что родился он без двух пальцев на левой руке. По этой причине вся его философия сводилась к следующему.

– У меня нет двух пальцев, значить Мицва (перечень религиозных предписаний) для меня должен быть меньше на две заповеди, т.к. костей у меня меньше – я выбрал две заповеди. Один палец снял заповедь, не укради – второй не прелюбодействуй.

Поэтому Натан был самым известным скупщиком краденного.

Все воры знали, куда нести товар и кто даст цену. Кроме прочего дело для Натана было превыше прибыли, поэтому он имел безупречную репутацию в воровской среде. Ему и отнес камни Бруслов. Натан быстро посмотрел три камня, тут же сказал:

– Это балтийский янтарь, не возьму. Отдай в ломбард, а вот эту приятную парочку беру, – вынул 1000рублей. Бруслов скривился.

– Шо мало? Тогда забирайте и ходите ищите кто даст больше. Эти камни сырые, их обрабатывать надо, в изделие поставить, продать. Это все время. Такие камни просто, как бриллианты не покупают. Я работаю с фортовым клиентом – поэтому золотишко, бриллианты – это тот товар, который у них идет вместо денег и общаки они держат в этой валюте. А вот изумруд без предварительной обработки никак не продать. Поэтому 1000 даю.

– А что Вы скажите об этом камне?– спросил Бруслов, выкладывая перед Юровским желтый сапфир. Натан сразу посмотрел на Бруслова:

– Вы часом монетный двор не обчистили? – Потом он взял камень, покрутил, глянул на свет. – Это сапфир, редкий – это уже серьезные деньги. А серьезные деньги есть у серьезных людей. Я спрошу, – сказал он и отдал камень.

– Так Вы его не купите? – спросил Бруслов.

Юровский посмотрел внимательно на него и сказал:

– Шо Ви мине голову делаете? Натан Юровский либо делает гешефт, либо ничего не делает. Вы пришли ко мне с камнями, даже не понимая, сколько они могут стоить. Суете мне рядом янтарь на 10 рублей и сапфир на 100 000рублей и спрашиваете куплю ли я его? И шо я вам отвечу? Конечно, не куплю. Пришел шлемазал какой–то принес мне неприятностей и хочет, чтобы я и приобрел.

– Хорошо я вам скажу правду, но я прошу Вас никому более, – шепотом начал Бруслов. Юровский прервал его: – Правда – это товар, который никому не нужен. Получать товар, который не продать для бедного еврея – непозволительная роскошь. Поэтому все просто, я говору вам, Вы отвечаете – идет?

– Да, конечно!

–Вы раньше кому–ни будь показывали эти камни?

– Нет.

– Вы украли их?

– Нет.

– Они в розыске?

– Нет.

– Вы тот за кого вы себя выдаете?

– Да.

– Натану все ясно. Вы нашли клад и хотите продать камни. Это можно – но сложно. Во-первых, камни дорогие и, если бегать по ювелирам – пойдет шум. Шум мине не нужен Я работаю с весьма интеллигентной публикой и они, услышав шум рядом со мной, уйдут туда, где тихо. А терять свой маленький кусок хлеба Натан не может. У меня дети – пять штук и один у Ривы на подходе. Поэтому если мы с вами работаем, Вы все камни будете реализовывать через меня. Это условие. Идет?

– Да, только я боюсь, – Бруслов запнулся, – Вы один осилите финансово это дело? – добавил он.

– Это мине уже нравится! – с прищуром сказал Натан – Это уже заявление серьезного человека! Сколько у вас камней?

– Пока 20

– Пока 20? Не, слышал бы это мой папа! Пока 20 и Натан может не потянуть?…Я могу не потянуть гирю в 2 пуда, а этот гешефт нам по плечу. Уговор такой, я даю Вам половину стоимости камней. Больше не дам. Идёт?

– Да конечно по рукам,– быстро ответил Бруслов.

– Тогда вечером зайди за деньгами от сапфира.

– А камень я должен оставить Вам?– неуверенно спросил Бруслов.

– Не вы меня смешите. Вы спрашиваете такие вопросы, мине даже неловко. Не пойму, толи вы такой умный, толи наоборот? Натан Юровский наперед ничего не берет. Принесите вечером. А за эти два возьмите сейчас, – сказал он и протянул 1000 рублей.

9

На стенке печи Бруслов нашел схему или карту. Он смог разобрать следующее:

Калуга – крест могильный

Киев – крест могильный

Москва – крест могильный – дом и цифра 4

Под этими надписями виднелась надпись – где крест там и я, и могила моя.

Возле каждого названия города стоял знак в виде креста погостного, и только возле названия Москва был знак в виде домика с цифрой 4.

Чтобы это могло значить? – размышлял Никита Селиванович, глядя на эти знаки.

В дверь постучали. Он запер вход в печь и отворил, на пороге стоял домовладелец Ипатов и держал в руках поднос с водкой и закуской. Кроме традиционных солений на подносе были пироги с припеком. Улыбаясь, он сказал:

– Ну, по старинной русской традиции надобно обмыть уговор словесный.

С этими словами он зашел в комнатку Бруслова.

– Да тесновато у Вас голубчик. Ну, ничего, скоро будет повеселее.

Сказав это он, налил в рюмку водки и, чокнувшись, сказал:– Помоги Христос!

Закусив огурчиком, он оглядел комнатку и остановил взгляд на печи.

– А что это? – встревожено, спросил он, показывая на печь, в то место где отсутствовал ряд мозаики.