Макс Бор и Зеленая Борода

– Я не гоню! – нахмурился Максим и с жаром стукнул себя кулаком в грудь: – Не гоню я, понял?!

– Ну тогда мультиков насмотрелся. Или книжек начитался на ночь, как обычно. Розыгрыш не проканал! Иди придумай ещё чего…

Максиму стало обидно до слёз. Захотелось встать и уйти. Он так мчался, не разбирая дороги, чтобы Фомину, как лучшему другу, рассказать всё! Спиннинг его дурацкий принёс, а он… Но уйти было бы слабостью. И Максим это понимал. Поэтому он начал говорить. Говорил долго и эмоционально. Рассказал Денису про свой сон, про царя реки. Про то, что у них какая-то странная связь: Максим слышит мысли водяного, а водяной – его, и они могут общаться на расстоянии. Рассказал, что спас водяного и тот назвал его своим другом. И про то, что через три дня, на заре, повелитель вод будет ждать его на том самом месте, возле трёх островов.

Макс говорил, говорил… Потом вдруг резко замолчал и перевёл дух. Бор почувствовал странное облегчение. Ещё бы, ведь хранить такую тайну внутри себя одному человеку очень трудно. А вдвоём… Вдвоём куда легче!

Фомин не обладал красноречием Бора. Зато был, как уже говорилось выше, весьма склонен к точным и ясным формулировкам.

– Охренеть! – сказал Фомин.

Воробей-счастливчик, всё ещё сгибаясь под непосильной ношей, промчался в обратном направлении, отчаянно маша крыльями, словно лопастями вентилятора. За ним тесной группой, с очень решительным видом, плечо к плечу гналось не менее дюжины воробьёв. Видимо, они тоже очень любили пироги и тоже надеялись вырасти до размеров страуса.

Денис вскочил с места и быстро заходил по двору взад-вперёд, подхваченный бурей лихорадочных, быстрых мыслей. Будто начальник космической экспедиции, которому только что сообщили, что планета, на которую приземлился корабль, населена странными и, возможно, опасными существами. Потом Фомин снова плюхнулся на крыльцо рядом со своим лучшим другом и, глядя на него в упор, спросил:

– Когда снова к островам пойдёшь? – и тут же добавил, вспомнив: – А… Ну, да… Через три дня. А пойдём сегодня, а? Нет, сегодня нельзя, сегодня – к Даниле-мастеру… Завтра? Давай завтра?!

– Погоди ты! Чего ты разошёлся? – попытался охладить Дениса Бор. Будто холодной водой на горячий металл плеснул. – Мне нужно вначале с Зелёной Бородой поговорить. Может, он не захочет ещё с кем-то встречаться! Кажется, он не очень людям доверяет.

– Да. А чего это он тебе доверился? Чем ты меня лучше? – моментально надулся Фомин. – Или ты, может, сам мне не доверяешь? Хорош лучший друг, ничего не скажешь. А, ну да. У тебя ж теперь другой лучший друг… Водяной. С зелёной бородой!

И Денис состроил страшную рожу, пытаясь изобразить водяного, каким он себе его представлял. Рожа получилась скорее смешная, чем страшная, и Максим расхохотался так, что чуть было не свалился с крыльца.

– Ладно, ладно… – давясь от смеха, проговорил Бор. – Я попрошу его, как пойду в следующий раз. Попрошу, чтобы и с тобой встретился.

– Вот и ладно! Тогда замётано! Крепко, железно, железобетонно. – просиял Фомин и дружески хлопнул Макса по плечу. Он был парнем отходчивым и незлопамятным. – Зайдёшь за мной вечером?

– Да, зайду. В половине шестого. А потом давай за Некрасовым зайдём? Ему, думаю, приятно будет. Да и сэнсэю тоже. Помнишь как он говорил: «Настоящая спортивная секция – это друзья, практически семья, а не просто люди, которые вместе татами топчут».

– Зайдём. Некрасов – классный мужик. До вечера?

– До вечера!

И, крепко пожав Максу руку, Денис поднялся с крыльца и ушёл в дом. Максим же отправился к себе домой. Всю недолгую дорогу до дома и потом, когда помогал маме вешать бельё и когда валялся на диване, механически перелистывая страницы учебника биологии, он думал о Зелёной Бороде. Как он там? Дремлет ли, развалившись на солнышке, на том самом маленьком пляже на острове Шута? Или же, напротив, нырнув в самый глубокий омут, отдыхает на дне Бобрихи? Максиму отчаянно хотелось бежать туда, на берег. Хотелось вновь прикоснуться к неведомому, странному миру водяного. Но… Мальчик не мог пропустить чаепитие у Данилы-мастера. Ни разу не пропустил ещё за всё время. И не только потому, что очень уважал тренера. Максу было по-настоящему интересно там, на этих встречах. Пожалуй, даже больше, чем на самих тренировках. А ещё – легко, как бывает только среди своих. Такую лёгкость он ощущал не часто: когда болтал с лучшим другом Фомой, когда подолгу разговаривал на кухне с мамой, рассказывая, как прошёл день. Теперь же… Теперь, кажется, у Максима появилось ещё одно место, где ему будет легко. Легко и интересно. Место, куда его всегда будет тянуть. Его место. Берег, река, острова. Мир, принадлежащий его новому, удивительному другу – водяному.

Отшумел день, наступил вечер. У Коршункова было, как всегда, шумно и весело. Но сегодня Макс был словно не со всеми, сам по себе. Рассеян, отвечал невпопад. И лишь когда за столом заговорили о книгах, написанных в жанре «фэнтези», о странных существах, населяющих выдуманные миры, Максим будто проснулся. Он жадно слушал рассказ Тани Осипенко о прочитанной недавно книге Толкина про путешествие отважного хоббита. Слушал её рассказ и Дэн Симхаев, чернявый, долговязый восьмиклассник с подвижным, немного угреватым лицом. Слушал, слушал, а потом насмешливо заявил:

– Удивляюсь я, дорогие мои ребята, как вас могут увлекать сказочки всякие. Пора уже как-то взрослеть, честное слово! – в голосе Дэна слышались снисходительные, где-то даже покровительственные интонации. – Дурь же это всё! Дурь непаханая! Хоббиты какие-то, лешие, водяные, домовые… Проснитесь уже, мы живём в практичное, рациональное время! Техника, прогресс и умение делать деньги – вот что важно. А не дурь ваша… сказочная! Не перестанете сказочки читать – честное слово, каждому по пустышке подарю.

Бор не на шутку разозлился. Размахивая недоеденным пирогом с мясом, Максим закричал:

– Ты вначале себе самому пустышку купи, Симпсон! Ты, наверное, себя очень взрослым считаешь, да? Весь мир эти книги читает! Для всего мира – интересно, а для Симхаева – дурь! Весь мир не вырос ещё, а Симпсон один у нас вырос!

Бор кричал ещё долго. Покраснел, будто рак. Жестикулировал так отчаянно, словно от стаи разъярённых шершней отбивался. Судя по выражениям лиц ребят, многие в душе разделяли его позицию. Дэн же смотрел на распалившегося Бора насмешливо, скрестив руки на груди, словно киношный злой гений. По глазам было видно, что он готов разразиться длинной, издевательской тирадой, после которой ничтожный противник падёт ниц и запросит пощады. С Дэном спорить трудно. Язык у Симхаева – воистину без костей. При этом в свои четырнадцать он был не по годам умён, а его «фирменная» ядовитая ирония весьма отдавала цинизмом. Вероятно, за цинизм свой, а также за отчаянную любовь ко всему американскому Симхаев заслужил прозвище «Симпсон» – в честь Симпсона Барда, героя популярного мультипликационного сериала. Прозвище приросло к Симхаеву намертво, чему он сам был, кажется, даже рад. Звали его Симпсоном все от мала до велика. Частенько ещё – Дэн, иногда по фамилии, а вот Денисом – практически никогда. Коршунков как-то сказал, что Симхаева с его интеллектуальными и ораторскими способностями ждет когда-нибудь большое адвокатское будущее. Бор знал всё это. Понимал, что они с Симпсоном в разных «весовых категориях». Но, как говорится, Остапа понесло. Фомин уставился на друга, яростно жуя пирог, чтобы чем-то заткнуть рот. Он-то хорошо понимал, в чем причина такой горячности Макса. Фомину отчаянно хотелось поддержать Бора. Но он боялся в горячке ляпнуть лишнее и потому продолжал лишь яростно вгрызаться в румяный бок пирога с капустой. Когда пирог перекочевал в желудок Фомина полностью, он тут же схватил с тарелки следующий. Даниил Алексеевич же, напротив, не промолчал, а поддержал Бора.