Из Эстонии с приветом

Чтобы полюбоваться на их труд (а посмотреть, как работает другой, каждому приятно), из-за моря прибывали толпы финнов.

Еще задолго до того, как Колывань начинала просматриваться сквозь окуляры сложенных в баранки пальцев заморских гостей, до их ушей доносились веселые крики строителей: «Вира! Вира помалу! Вира!»

Вот финны, никаких других слов, кроме «вира», на южном берегу Балтики не слышавшие, и стали называть строителей Колывани народом Виру.

Уж сколько веков минуло с той поры. Для всего цивилизованного мира потомки саратовцев стали эстами, а для финнов так и остались народом Виру, вируласцами.

Ноги для холма

Тот холм, на котором Тома пела, был без ног, что очень огорчало добросердечных колыванцев.

Посоветовавшись с Ваней-умным, они наняли две бригады феодального труда – бригаду левой ноги и бригаду правой ноги, поручив им пристроить к холму ноги.

В каждой из бригад был свой бригадир, свой архитектор, свои асы ногостроения.

Помолившись, они тайно одна от другой, начиная с пяток, принялись за работу и в районе промежности, естественно, встретились.

И тут обнаружилось, что левая нога на 50 метров короче правой!

Бригадиры принялись ругаться, обвинять друг друга в некомпетентности, потом прогулялись вместе по обеим ногам, выпили по стакану глинтвейна, обнялись, расцеловались и разошлись: хоть ноги и разные, но такие прекрасные!

Кто не верит, может убедиться сам, прогулявшись с друзьями или в одиночку по улицам Пикк-Ялг[31 - Улица в Старом городе, ведет от площади Лосс к башне Пикк-Ялг, за которой переходит в улицу Пикк. Связывает верхнюю, рыцарско-дворянскую часть города с нижней, купеческо-бюргерской.] («Длинная Нога») и Люхике-Ялг[32 - Пешеходная улица в Старом городе, соединяющая улицы Ратаскаэву, Нигулисте и Рюйтли c Пикк-Ялг, а также выходит в Сад датского короля на Вышгороде.] («Короткая Нога»).

Тома-сын и головы дракона

Летом 1404 года в Таллине велись работы по строительству новой Ратуши.

В те времена был еще жив сын царицы Тамары – Тома-сын, как его звали современники.

Он был довольно стар, но всегда, как и во времена молодости, носил на поясе меч, а на голове широкополую шляпу типа сомбреро, правда, не соломенную, а жестяную и с приплюснутым верхом (что-то наподобие Мамбринова шлема дон Кихота). Так, что если смотреть сверху, то кроме круглой жестянки ничего и не увидишь.

Последнее обстоятельство помогло ему стать героем.

Когда строительство Ратуши подходило к концу, сверху на здание сел двуглавый дракон.

Только он открыл свою пасть, чтобы извергнуть пламя и сделать из строителей жаркое, как подкравшийся под прикрытием шляпы Тома-сын плеснул ему в глотку ведро цемента.

Дракон в поисках обидчика завертел во все стороны запасной головой, но ничего, кроме жестянки, поблизости не увидел. Открыл вторую пасть, а Тома-сын из-под шляпы высунулся и с ходу ее вторым ведром цемента заткнул.

Строители обрадовались. Тело дракона замуровали между сводами бюргерского зала. Посовещались немного и тут же старому Тома-сыну памятник построили: отлитый из металла Тома-сын в своем плоском сомбреро и с мечом (сегодня его называют Старым Тоомасом) на высо-о-оком постаменте (сегодня постамент называют башней Ратуши).

А к головам дракона так никто из строителей и не осмелился прикоснуться.

Торчат они с разверстыми пастями из-под самой крыши Ратуши до сегодняшнего дня.

Сходите посмотрите сами.

Не бойтесь – дракон-то мертвый.

Черноголовые

В средневековом Таллине у романтичных и храбрых горожан была странная особенность – мгновенно чернеть лицом всякий раз, когда приходилось сталкиваться с обидами или несправедливостью.

Ну а поскольку романтиков и храбрецов среди горожан было очень много, то они создали свое Братство, которое так и назвали – Братство черноголовых.

Члены Братства поклялись друг перед другом жить в дружбе и добросердечии, несмотря на различия в происхождении и темпераментах.

Нарушители клятвы наказывались штрафами.

Так, если один брат вцепится другому в волосы или плеснет в лицо пивом, то ему, согласно уставу, надлежало закупить для нужд Братства пять фунтов воску. А воск в те времена был очень ценным товаром, так как использовался для освещения залов и церквей, находящихся под патронажем черноголовых.

Позднее, когда обиды и несправедливости стали в общении между людьми делом обычным, таллинцы чернеть перестали – привыкли, как давно уже привыкли к этому люди из других стран и весей.

Одним из последних горожан, еще не утратившим этой способности, был обер-комендант города, предок Пушкина Абрам Петрович Ганнибал.

Существует легенда, что именно его почерневший от гнева лик послужил моделью при написании образа Святого Маврикия на гербе Братства.

Впрочем, о Ганнибале я уже рассказал в самом начале нашей книги.