Jus vitae ac necis

– Давно?

– Вторую неделю.

– А почему я тебя раньше не видел? – Степан стал перекладывать приготовленный инструмент.

– А я в патологии была, а теперь сюда перевели.

– Направили, – поправил ее Иванов.

– То есть направили, – повторила студентка и покраснела.

– Степан Петрович, мне сейчас убирать или потом? – вдруг прервала разговор внезапно вошедшая толстая санитарка с ведром и шваброй в руках.

– Ты. Ивановна, имеешь одну плохую черту, – Степан повернулся к санитарке. – Вернее две – появляться не вовремя и внезапно. У меня роженица на столе, а ты со своей шваброй. Иди, покури пока.

– Так я не курю, – удивилась санитарка.

– Тогда проветрись, – посоветовал ей Степан.

Санитарка шмыгнула носом. О ее пристрастии к крепким напиткам знали все в больнице. От главврача, до практикантов, хотя она безуспешно пыталась это скрывать. Знали, и не обращали на это никакого внимания. В роддоме каждые руки были на вес золота, особенно если это были санитарки и медсестры, которые не имели привычки здесь подолгу задерживаться. И только Ивановна верой и правдой служила здесь чуть ли с момента открытия роддома. На замечание врача, она только шмыгнула носом и повернула обратно.

– Ну ладно, я потом зайду, – она оставила в уголке ведро и шабру и, аккуратно закрыв за собой дверь, удалилась.

– Ну что? – Иванов снова обратился к практикантке. – Начнем?

Девушка пожала плечами:

– Начнем.

***

Степан направился в соседний зал. Практикантка вкатила следом столик с инструментами. В зале, отделанном белым кафелем было два операционных стола. На одном, укрытая серой от многочисленных стирок простыней лежала молоденькая, почти девчонка, девушка. Возле нее возилась пожилая сухая акушерка.

– Степан, – сурово пробормотала она, едва Иванов переступил порог. – Где ты ходишь? У нее воды давно сошли.

– Дела, Валечка, дела, – отшутился Степан.

– У тебя не дела, а работа, – строго заметила акушерка.

– За что я тебя люблю, Валечка, так это за то, что с тобой бесполезно спорить. Ну что? – Иванов наклонился над пациенткой. – Как настроение?

– Поганое, – выдохнула девушка и отвернулась.

– Это хорошо, – пробормотал Степан себе под нос.

– Эта девица заявила, что ей ребенок не нужен, – Валентина возилась с инструментами. Она перекладывала их по своему усмотрению. За годы работы акушеркой у нее установился четкий порядок раскладки инструментов. Все лежало так, чтобы в нужный момент можно было сразу отыскать необходимое. Нарушить этот порядок имел право только один человек – Степан, который незаметно от Валентины перекладывал инструменты по своему усмотрению. Практикантка только удивленно хлопала глазами, наблюдая за этой игрой.

– А кому он нужен? – хотел было пошутить Иванов, отодвигая подальше от своей помощницы столик с инструментами, но, встретив колючий взгляд Валентины, вернул его на место.

– Ну-с, – Степан осторожно ощупывал живот роженицы. – Пора. Не робей. В первый раз всегда страшно. Давай. Тужься. Сильнее. Еще. Еще.

– Не могу, – девушка от боли закатила глаза.

– Сможешь, – Иванов пытался подбодрить девушку. – Дыши глубже и тужься сильнее.

– Не могу, – стонала девушка. – Не могу.

– А трахаться под забором ты можешь? – вдруг прикрикнула на нее Валентина, помогая Степану вытащить ребенка на свет. – Тужься, тебе говорят. Еще. Сильнее. Дыши. Дыши.

– Не хочу. Не могу, – девчонка билась в истерике. – Зачем он мне? Куда я с ним? Я еще слишком молода. Не хочу! Не могу! Не надо.

– А раньше ты о чем думала? – Валентина пыталась утихомирить рожавшую.

– Не знаю. Я не думала… Так получилось. Не хочу, не могу, – девчонка вскрикнула и потеряла сознание.

– Что ты млеешь? – акушерка хлопнула роженицу по щеке. – Степан, она уплывает.

– Дай ей понюхать, – спокойно сказал Степан, продолжая возиться с ребенком, который никак не хотел появляться на этот свет.

– Нашатырь! – крикнула Валентина в сторону практикантки.

С перепугу и от волнения та перепутала флаконы. Дрожащими руками подала первый попавшийся. Валентина заорала:

– Что ты суешь? Дают практикантов – самих откачивать надо! Нашатырь давай!

Студентка постаралась взять себя в руки. Быстро отыскав в куче баночек и пузырьков нужный флакон, протянула его Валентине. Та выхватила его, сунула под нос роженице.

– Ну что? – Валентина смотрела на Степана.

– Не идет, – сопел тот. – Ставь капельницу! Укол!

– Шприц! – Валентина протянула руку в сторону практикантки. – Десять кубиков.

Студентка быстро вставила иглу в шприц и протянула Валентине. Та резким движением всадила иглу в сгиб локтя девушки и мгновенно выдавила содержимое.

– Ну как? – Степан, не прерывая своего дела, спросил у Валентины, возившейся с девушкой.

– Лучше, – проворчала Валентина. – Но без изменений.

– Ты, Валентина, как всегда лаконична и точна.

Степан возился с ребенком, пытаясь вытащить его на свет. Валентина откачивала девушку, которая, потеряв сознание, никак не могла придти в себя. Один спасал еще не родившегося. Другая – еще не родившую. Практикантка, стоя в стороне, только наблюдала за ними, стараясь в точности выполнять указания врача и акушерки.

– Что ты возишься? – Валентина нервничала. – Тяни быстрее!

– А я что делаю? Давай, родной, выходи, – Иванов сделал последнее движение и вытащил ребенка на свет. Новорожденный всхлипнул и замолк.

Валентина ловко перерезала пуповину и, завернув новорожденного в обрывок простыни, положила его на соседний стол. Степан что-то прошептал ей на ухо. Та выскочила из родзала и через мгновение вернулась со шприцем. Иванов сделал еще один укол роженице. Валентина возилась с капельницей. Она никак не могла попасть в вену. Чертыхаясь, она наконец-то всадила иглу. Все склонились над девчонкой. Та приоткрыла глаза.