Время зла

Принцесса невольно потянулась к висевшему у нее на шее украшению, единственному, что осталось у нее в память об отце, и почувствовала, как холодеет кровь в ее жилах. Золотой кулон с небольшим синим бриллиантом в центре был подарен ей в день ее десятилетия как знак наследницы престола Тиддии, и Аэльгрис всегда носила его под одеждой, не показывая никому, кроме Усеи.

– Что за чушь вы несете? – воскликнул Гасттольф. – Вы думаете, что кто-то из наших спутниц королева? И какого же королевства?

Голос старого воина звучал насмешливо, но рука давно уже легла на рукоять меча, готовая в любой момент вытащить его из ножен.

– Да, наверное, Вы правы! – глядя лишь на Аэльгрис, произнес Сребреволосый. – Должно быть, я обознался. В таком случае серьезная опасность вам не грозит. Засим откланиваюсь. Прощайте! – и, коротко кивнув принцессе, он вернулся к своему скакуну.

Сребреволосый вскочил в седло, наклонился к шее белого жеребца, шепнул ему что-то на ухо, и тот, медленно перебирая ногами, двинулся в путь.

Спина Сребреволосого постепенно удалялась, а Аэльгрис все смотрела ему вслед, и голосок в ее голове все настойчивее твердил ей о том, что отпускать их странного попутчика ни в коем случае нельзя.

Принцесса пришпорила Иномо и поскакала вслед за Сребреволосым. Гасттольф и Усея, помогавшие раненому Эриву спешиться, оглянулись, но их запоздалые крики:

– Вернитесь, госпожа! Вернитесь, Ваше Величество! – лишь раззадорили Аэльгрис.

– Постойте! – крикнула она вслед Сребреволосому, но он не остановился. – Да постойте же вы!

Принцесса заставила свою кобылу перебирать ногами еще быстрее и вскоре поравнялась с мужчиной.

– Вы что-то хотите мне сказать, Ваше Величество? – глядя прямо перед собой, произнес Сребреволосый.

Принцесса непроизвольно оглянулась назад, на Гасттольфа, вновь оседлавшего лошадь и помчавшегося за ними, уверенная, что это именно неосторожный выкрик старика выдал их.

– Его притворное удивление не могло обмануть меня, Ваше Величество! – ответил на немой вопрос Сребреволосый. – Я узнал вас отнюдь не по кулону. Я помню ваше лицо, ведь в тот день, когда Ваш отец надел на Вас это украшение, я стоял на том же балконе, охраняя Ваши жизни!

– Что? – изумленно переспросила Аэльгрис.

Но продолжиться беседе не дал Гасттольф, настигший их и перехвативший узды Иномо.

– Вам не следует удаляться от нас, Аэльгрис! – шепотом произнес воин.

– Что ты себе позволяешь, Гасттольф? – возмутилась этой бесцеремонности принцесса. – Не забывай, теперь я – твоя королева, так что обращайся со мной подобающим образом!

– Прошу прощения! – телохранитель тут же отдернул руку и склонился в почтительном полупоклоне. – Ваше Величество! – добавил он, с тревогой косясь на Сребреволосого.

Тот придержал своего жеребца, чтобы принцессе вновь не пришлось его догонять, и с абсолютно бесстрастным лицом наблюдал за происходящим.

– Он знает, кто я! – успокоила Гасттольфа Аэльгрис. – Говорит, что служил моему отцу. Возможно, вы знакомы?

Старый воин выпрямился и взглянул в лицо Сребреволосому. Принцесса, выждав для приличия пару секунд, тоже уставилась на их попутчика.

Теперь, вблизи, несмотря на абсолютную белизну его волос, Сребреволосый вовсе не казался ей стариком. Во всяком случае, морщин на его лице было гораздо меньше, чем шрамов. Большинство из последних были мелкими, едва заметными глазу, но три рубца выделялись на общем фоне.

Первый из них начинался у уголка левого глаза Сребреволосого и шел наискось через всю щеку к верхней губе, разделяя ее на две половины. Второй шел от правого уха по дуге к подбородку, словно кто-то пытался снять с лица мужчины кожу, наподобие апельсиновой кожуры. А третий косой чертой разделял его лоб на две половинки.

– Не припомню, чтобы видел кого-то похожего среди солдат короля Альдегарда! – произнес через пару минут Гасттольф.

– А я и не служил в его армии! – с легкой усмешкой ответил ему Сребреволосый.

Старый воин недоуменно взглянул на принцессу, удивленную этими словами не меньше его.

– Но вы ведь только что сказали мне, что охраняли моего отца и меня! – воскликнула Аэльгрис.

– И ничуть не соврал. Я служил Вашему отцу, но присягал не ему, а маркизу Арнерду, да будут боги благосклонны к его грешной душе!

Принцесса не поняла ни слова из сказанного Сребреволосым, но взглянув на Гасттольфа, заметила в его глазах тень узнавания.

– А что это вы так побледнели, мой дорогой Гасттольф? – фыркнул Сребреволосый. – Часом не призрака ли увидели?

Два воина сверлили друг друга отнюдь не доброжелательными взглядами, а принцесса, застывшая между ними, никак не могла понять, что происходит.

– Что происходит? – голос Эрива озвучил мысли Аэльгрис.

Обернувшись, принцесса увидела юного воина, поддерживаемого Усеей. Их лошади, чьи бока тесно соприкасались по воле наездников, похоже, не были рады столь близкому соседству и недовольно фыркали, выражая свое возмущение.

– Ее Величество выразило свою благодарность нашему спасителю! – не сводя глаз со Сребреволосого, соврал Гасттольф. – А теперь, Ваше Величество, нам пора устраиваться на ночлег. Завтра предстоит подняться с зарей, если хотим к вечеру оказаться у замка герцога Инагера!

Старый воин настойчиво потянул принцессу назад, словно опасался, что Сребреволосый накинется на нее.

– Зря вы полагаете, что в замке герцога вы будете в безопасности! – покачал головой Сребреволосый. – Я не думаю, что он сильно обрадуется, когда узнает, что из-за вас его правая рука, Онулла Длиннорукий, лишился головы!

– Онулла? – переспросила Усея. – Но разве это не имя вожака тех разбойников, что напали на нас?

– А с чего вы взяли, что они – разбойники? – усмехнулся Сребреволосый. – Вот уже полтора года, как Онулла и его люди – личная гвардия «Великого и Неповторимого Инагера»!

– Разбойники на службе у герцога? Не может быть! – воскликнул Гасттольф.

– Герцог Инагер – сюзерен моего будущего супруга, короля Сланнорда! – добавила Аэльгрис.

– Лишь формально! – покачал головой Сребреволосый. – Вот уже год, как владения герцога фактически не подчиняются воле Сланнорда. Король закрывает на это глаза, ибо герцог хотя бы на словах хранит верность короне. К тому же в Витифии почти так же неспокойно, как и в Тиддии. На востоке в страну вторглись войска Ригиса Одноглазого, соправителя Тантеи, заключившего после пятилетней междоусобицы перемирие со своим братом, а на юго-западе поднял мятеж граф Гисворд. Сланнорд мечется между двух огней и предпочитает не замечать мелкие шалости Инагера, пока герцог исправно пополняет королевскую казну.

Аэльгрис и ее спутники молчали, ошеломленные столь неожиданными сведениями. Они надеялись добраться до владений герцога, а после сопровождаемые его людьми достигнуть Уригорда, но теперь это было слишком опасно.

– Откуда вам столько известно? – нарушил молчание Гасттольф, с недоверием глядя на собеседника. – Ведь даже мне, личному телохранителю Альдегарда, это неизвестно. Не стоит верить этому человеку, Ваше Величество! – повернулся к принцессе старик. – Он – наемник и готов напустить на нас страху, лишь бы вы поддались искушению оплатить его услуги!

– Именно потому, что я – наемник, мой дорогой Гасттольф, я и узнаю о таких вещах, раньше вашего! – ответил ему Сребреволосый. – А вот вы настолько слепы, что даже не обращаете внимания на предупреждения об опасности. Может, расскажете Ее Величеству о своем промахе?

– О чем это он, Гасттольф? – повернулась к воину Аэльгрис.

– Не знаю, что вы намерены достигнуть своими лживыми россказнями, молодой человек, но прежде чем вы распустите язык, я советую вам хорошенько подумать! – с угрозой произнес Гасттольф, демонстративно вытаскивая меч из ножен.

Принцесса с тревогой взглянула на своего телохранителя. Она не видела опасности исходящей от Сребреволосого, и не могла понять, из-за чего так переполошился Гасттольф. В конце концов, если бы Сребреволосый хотел их убить, зачем он вмешивался в их конфликт с разбойниками?

Впрочем, самого Сребреволосого оружие, обнаженное Гасттольфом, не испугало. Луна, выглянувшая на мгновение из-за туч, осветила его лицо, на котором играла безмятежная улыбка, и наемник произнес:

– Мы оба прекрасно понимаем, Гасттольф, кто выйдет победителем из нашего поединка. Даже десять лет назад ты уже не мог одолеть меня, а с тех пор ты лишь постарел и обрюзг, в то время как я продолжал оттачивать свое ремесло в бесчисленном количестве битв.

– Возможно, я и постарел, но надрать тебе задницу могу даже сейчас! – выкрикнул в ответ Гасттольф.