Камера видеонаблюдения

Поборовшись с соблазном разложить пасьянс (единственное, что он хорошо умел делать на компьютерах), Антон выключил ноутбук и решил, что будет регулярно прогуливаться по зданию и вокруг него, но вскорости ему наскучило и это. Оставшуюся половину дня он решил посвятить себя проработке плана по захвату сердца Вероники. Он чувствовал, что с каждой минутой увлекается ею все больше. Он ощущал притяжение, будто в ее сердце заключался магнит. Такие чувства он испытывал впервые, и новое состояние его радовало.

Вскоре рабочий день стал подходить к концу, и работники центра начали собираться домой. Антон открыл журнал и стал забирать ключи, оставляя в нем подписи об их сдаче обратно. Параллельно он ждал звонка большого босса, но так и не дождался. И снова радостные ноты в душе Цветкова складывались в гимн гордости, посвященный собственной значимости. Геннадий Викторович доверяет ему, зачем лишнее беспокойство.

Незаметно остался последний ключ, и по воле случая его сдавала Вероника. Она вежливо улыбнулась Антону. Он хотел с ней заговорить, но у нее зазвучала мелодия на телефоне. Цветков дальнейшего взгляда Вероники не заметил, но девушка посмотрела на свой мобильник, как на спасителя. Она кивнула исполняющему обязанности начальнику охраны, расписалась в журнале и оставила Антона в одиночестве. Лишь одна мысль горела ярким огнем в голове у Антона: «Скоро она будет моей».

День 2

1

Все утро на небе сгущались тучи. Черная пелена не давала возможности появиться солнцу, которое было бы радо согреть все живое, но не могло. Ветер молчал. Местами мелькали кривые стрелы молний, и где-то отдаленно громыхало. Но разразиться дождем тучи все никак не могли, из-за чего в воздухе висело напряжение. Складывалось ощущение, что воздух наэлектризовался до такой степени, что достаточно чиркнуть спичкой, как произойдет взрыв. Но небо не хотело взрываться дождем, состоящим из тысячи мелких острых капель, оно давило на все живое своим весом. Стояла ужасная плотная духота и совершать в ней поступательные движения было невыносимо и тяжело.

Уставший и сырой от пота к бизнес-центру «Орел» подходил Антон Цветков. Его темная рубашка насквозь промокла и неприятно прилипла к спине. Густая русая шевелюра встрепалась, ко лбу прилипли волосы. Но в желто-карих глазах горели искры, даже несмотря на погоду. Маленькая капелька пота скатилась с горбатого носа Антона и попала ему на верхнюю толстую губу. Он облизал ее, поморщившись, и свободной рукой загреб волосы вверх, пытаясь придать им вид.

В своей левой руке он держал букет цветов. Весьма скромный, но яркий, а главное, что от души. Веронике он просто не мог не понравиться. Антон встал рано утром, проехал на трамвае четыре остановки, затем пятнадцать минут шел пешком и наконец добрался до цветочного магазина. Это был самый лучший цветочный магазин в районе, сей факт он знал наверняка. Здесь круглые сутки продавались самые свежие и самые ароматные цветы. Антон отдал за букет половину своих сбережений, которые большими назвать не поворачивался язык. Другую половину он планировал потратить на ресторан, добавив к ней деньги из ежедневных расходов.

В голове он мечтательно прокручивал свой разговор с Вероникой. Он мысленно представлял, как подходит к ней с букетом. Она сидит за своим столом и не видит его, но ее коллеги-девушки уже заметили мужчину и с интересом наблюдают за тем, что будет дальше. Он зовет ее по имени, она в недоумении поворачивается, и он пытается вручить ей букет. Девушки восхищенно охают и ахают. Она быстро встает и говорит, что не может принять этот красивый букет. Он настаивает и сообщает Веронике, что эти цветы в букете на самом деле весьма бледно смотрятся на фоне ее красоты. Девушки снова произносят восхищенные возгласы, одна из них, кажется, падает в обморок. Вероника краснеет, ее щеки пылают, а уголки губ робко расползаются в улыбку. Он галантен и уверен в себе. Антон берет ее руку и нежно прикасается к верхней стороне ладони губами, заставляя девушку лишиться дара речи. Он видит, как ей не хватает воздуха, крепко сжимает ее ладонь и говорит, что даже и не подозревал, что ангелы могут спускаться с небес, но он счастлив дважды, так как Вероника самая красивая из них (эту фразу он услышал однажды по телевизору, и она хорошо ему запомнилась). В этот момент снова кто-то из девушек падает в обморок. Антон приглашает Веронику на свидание и с радостью чувствует, что девушка не в силах ему отказать. Она все еще не может говорить, поэтому кивком дает понять, что согласна. Антон еще раз целует ей руку, а затем выпускает, двигает к ней стул и галантно усаживает ее. Вероника машет на себя руками, кто-то несет ей воду, а Антон под бурные овации молоденьких коллег гордо выходит из кабинета, чувствуя себя настоящим мужчиной.

За сладкими грезами Цветков не заметил, как вошел в КПП. Осознав, что он не ввел коды для ГБР, Антон быстро выбежал на улицу и стал судорожно нажимать на кнопки. Понимая, что он успел в последнюю секунду, Антон провел рукой по лбу и его ладонь стала мокрой. Ноги оказались в тоненькой луже. Он задумался, откуда здесь взялась вода, ведь на улице нет дождя, и посмотрел на козырек крыльца, но его отвлекли посторонние звуки. Цветков прислушался и вновь, как и вчера, услышал шум строительной техники. Только теперь складывалось ощущение, что рабочие не копают, а закапывают. Очевидно, что они меняли трубы или другие коммуникации, но главное для исполняющего обязанности охраны заключалось в том, что на его здании это никак не сказывалось. Он вернулся в КПП и направился в комнату охраны.

Переодеваясь, Антон вспоминал былые годы. До текущего момента жизнь не удавалась. Складывалось ощущение, что он проживал не свою жизнь. Сначала школа, вечные смешки и издевательства со стороны одноклассников. Затем его мать, с которой он жил в крохотной квартирке, настояла на том, чтобы он после девятого класса пошел учиться на слесаря. Антон не хотел, он мечтал стать художником и пойти учиться этому дальше, но ему объяснили, что на «мазне по бумаге» на хлеб не заработаешь, а слесарная работа вполне прибыльна, тем более что завод, на котором держался весь город, с удовольствием берет новичков. У юноши не было вариантов, и он пошел учиться на слесаря.

С тех пор фортуна окончательно развернулась к нему спиной и поворачиваться обратно не спешила. Природа брала свое и гуманитарий никак не мог приобщиться к техническому делу. Практика ему не давалась, теория не шла в толк. По вечерам он рисовал в своем большом блокноте и только там был счастлив. В итоге на третьем курсе он не выдержал и бросил учебу. Для его матери поведение сына стало страшным ударом. Она наотрез отказывалась принимать его позицию и сгоряча разорвала все его рисунки. Он страшно обиделся и выбежал из квартиры, перескакивая через грязные ступени в подъезде. А затем в ближайшем баре первый раз в жизни напился. Он не помнил, как очутился в своей постели, но на всегда запомнил лицо своей матери. На нем читалось очень страшное выражение лица, для любого ребенка ужасное, которое ломает ему жизнь: разочарование. Она ни слова ему об этом не сказала, но он осознал ее чувство сразу, ощутил всем своим телом. Его состояние выдалось ужасным, словно тело придавило прессом, Антона мучало похмелье, но душевные раны болели сильнее. Они терзали его, принося тяжкий вред.

Его мать пол дня просидела у изголовья кровати, меняя сырые тряпочки на его лбу и молчала. Когда Цветкову стало легче, он предложил поговорить. Криков больше не было, но родилось отчаянное решение – Антон теперь будет жить один. Он сам предложил такую перспективу, а мать не стала с ним спорить. Она лишь обещала, что на первое время ему будет помогать, пока он не станет на ноги. Так и произошло, вот только на ноги он до сих пор не встал, а матери уже как два года нет. Спустя полгода, Антон отказался от помощи матери, но сам помогать ей так и не смог. Он с каждым днем душой деградировал, превращаясь в серую тень собственного себя. Уверенность растаяла, как утренняя дымка, моральные и волевые силы закончились. Везение тоже давно оставило его. Про рисунки он давно позабыл и не желал к ним возвращаться.

Он перебивался разными работами, то грузчиком, то разнорабочим, лишь раз заработав хорошо. Он обрадовался, что наконец сможет позволить себе больше, чем жалкое существование, и что подарит своей матери хорошую сумму денег, но судьба снова ужалила его. Матери не стало и все заработанные деньги он отдал на похороны. А затем переехал в ее квартиру и продолжил скитания по разным работам. И наконец за полгода до бизнес-центра «Орел», он решил получить лицензию на охранника, устроившись в магазин продуктов питания. Все шло неплохо и зарплаты давали вполне весомые, пока в его смену кто-то не украл дорогой коньяк, который стоил три его зарплаты. Цветкова с треском уволили, и месяц он искал новую работу, в итоге устроившись в «Орел».

Теперь Антон твердо решил закрепить свою репутацию и стать наконец нормальным человеком. Он действительно считал, что ему выпал шанс. Настоящий шанс, да так быстро, что его нужно успеть ухватить, будто за хвост, да не просто ухватить, но крепко сжать обеими руками, да еще и упереться в землю. Если он себя проявит, то награда не заставит себя долго ждать, а в придачу Антон может получить ценный приз в виде настоящей девушки… Совсем не той, что была у него полгода назад, которую называть его девушкой, как выяснилось, неправильно. А то что они пару раз сходили в кино и один раз задержались у него дома – вовсе ничего не означает. Теперь глядя на прежние жизненные обстоятельства, Антон гордился собой, так как он уже успел проявить себя и в работе, и в личном деле.

Антон достал из шкафа завалявшуюся пыльную литровую банку и поставил в нее цветы. Потом вспомнил, что без воды цветы долго не выстоят, достал их из банки, и вышел из комнаты охраны. Времени было предостаточно, и он, не спеша с банкой направился в санузел, который находился в дальнем углу центрального прохода. Что-то насвистывая себе под нос, он оглянулся и посмотрел в камеру видеонаблюдения, которая висела над КПП и угрюмо смотрела на него. В ее одноглазом взгляде, он заметил что-то недоброе, словно она пристально за ним наблюдала, но тут же подумал, что ничего плохого он не делает и быстро забыл о камере.

Вернувшись в комнату охраны с наполненной банкой, он поставил цветы в воду и вдохнул их сладкий аромат. Перед ним пестрели нежные белые орхидеи с розовыми брызгами на цветах, напоминавшими залпы салюта в небе, а также розы ярко-красного цвета. В букет флористка добавила немного зелени, и завернула его в светлую крафтовую бумагу с зелеными и оранжевыми полосами. Баночка, в которой расположился букет, на его фоне выглядела вульгарно, но Антон знал, что создавшийся дисбаланс будет недолгим.

2

Часы на мониторе показывали время 07:28. Цветков, как и вчера, почувствовал тошнотворное влияние скуки. Обходить здание рано, работников центра нужно ждать минимум полчаса, поэтому он решил взглянуть на записи с камер видеонаблюдения. Хоть какое-то развлечение. Антон знал, что по инструкции ему положено изучить записи только после обхода, но все же Цветков не служил в армии, а лишь был на работе, поэтому порядок некоторых действий в зависимости от ситуации мог отличаться.

Антон Цветков приблизился к монитору и включил просмотр всех камер. Сегодня получилось гораздо быстрее, чем вчера, и он смаковал свой талант быстрой обучаемости. Картинка монитора, как и прежде, делилась на два рабочих поля, показывая наблюдателю в общей сложности пятнадцать экранов. Антон стал смотреть на те, что показывали изображения внутри.

Восемь камер вещали с разных ракурсов, и цель их заключалась в одном – зафиксировать все, что попадется им на глаза. Одна камера смотрела на входящих в КПП, другая, та что следом за ней, наблюдала за шастающими работниками и посетителями в сторону центрального входа. Тем временем на нее силилась смотреть камера на противоположной стороне, но дотянуться взглядом ей не удавалось, поэтому она довольствовалась только тем, что происходило около нее вплоть до центрального входа. Напротив центрального входа со стороны лестницы другая камера изучала лишь только входящих посетителей, крутить свою тонкую металлическую шею она не умела, поэтому и здороваться взглядом со своими подругами по обе от нее стороны она не могла, но камеры на нее не обижались. А на втором этаже безмолвными стражами висели четыре камеры, две из которых на противоположных сторонах, как на первом этаже, третья наблюдала за входной дверью на второй этаж, а четвертая смотрела на лестницу и на ту же самую дверь, только не внутри коридора, а снаружи.

Антон снова не сразу, но гораздо увереннее включил быструю перемотку этих восьми камер и начал неотрывно наблюдать, борясь при этом с внезапно нахлынувшим на него желанием закрыть глаза и заснуть. Воздух, будто пропитался ядовитым газом, заставляющим свалиться на пол и видеть черно-белые сны. Но один из мониторов заставил резко вернуться к реальной жизни. Подозрительное изображение снова транслировалось с центральной камеры, вещающей от КПП в сторону центрального коридора. И камера снова что-то показывала. Только теперь это не было погрешностью, как в прошлый раз. Сейчас на видеозаписи определенно кто-то был!

Изначально, камера работала на быстрой перемотке, поэтому Антон успел увидеть лишь тени и непонятные обрывки кого-то или чего-то. Цветков сильно напрягся, выставил на таймере время 02:27 и стал внимательно наблюдать. Поначалу ничего не происходило. Привычный коридор с коричневыми стенами и серым полом, от которого даже через глаз камеры веяло липким холодом. Дежурный свет давал возможность быть картинке довольно четкой, поэтому Антон вначале решил, что ему показалось, и дальше ничего не произойдет. Но ровно через пять минут в 02:32 откуда-то сбоку, где нет ни входов, ни выходов, вышел человек, застыл на месте и поднял свою голову прямо на камеру. У Антона все сжалось внутри и к горлу подкатил комок. Пот быстро прошиб кожу, и рабочая рубашка Цветкова вновь намокла.

Лицо человека оказалось трудно разобрать. Все же дежурного света не хватало. Одежда незнакомца выглядела серой и непривычной. Она походила на похоронную одежду, как еще ее называют «саван». Это слово впервые он услышал в «Агентстве Ритуальных Услуг», когда хоронил мать. «Боже мой», – думал Антон, – «это точно саван!» Серый саван в виде длинной потертой рубахи и рваных свободных брюк. Словно это был пришелец из прошлого. Антон еле сдерживал себя, чтобы содержимое его завтрака не вырвалось на монитор. Антон почувствовал себя очень дурно. Он жаждал всем своим существом скинуть монитор на пол и убежать из «Орла» и больше никогда сюда не возвращаться. Но Цветков понимал, что это невозможно в его ситуации. Только не теперь, когда все начало складываться. Он взял себя в руки и продолжил смотреть.

Человек по-прежнему стоял на полу и смотрел на камеру. Его ноги были босы. Они ровно стояли на холодном полу, который был выложен из керамогранита. Человек не двигался. Антон пытался различить лицо. Он пытался увеличить изображение, но лицо словно находилось в тумане и с каждым увеличением все больше расплывалось. Цветков понял, что не может его разобрать. Приходилось довольствоваться лишь серым непонятным пятном. При чем дефект картинки начинался ниже головы и заканчивался шеей. Словно этот человек четко знал все особенности света в этом помещении, а также нюансы получающегося изображения с камеры.

Антон в нервной дрожи смотрел дальше. Какое-то время человек стоял, не шевелившись. Затем, спустя семь минут, он достал из кармана штанин нож и зафиксировал его в руке на уровне бедра. Было видно, что рука расслаблена. Лезвие ножа смотрело в сторону камеры. Оно имело зазубрены ближе к кончику и дьявольски блестело. Очевидно, что на ноже имелись рисунки, но с той высоты, что снимала камера, их разобрать невозможно. Рукоятка ножа скрывалась в серой руке. Весь человек выглядел серым и не совсем четким. Наверно, это детали сложившейся картины из неяркого освещения, подумал Антон, но не был уверен наверняка. Воздух в бизнес-центре загустел. Цветков подумал, что сейчас задохнется, но страх заключался не в отсутствии способности дышать. Он боялся взглянуть через стойку и посмотреть в коридор. Кто там? Что там? Плоть Антона приобрела оттенок кожи мертвеца, во рту пересохло. В уголках глаз поселились тонкие раскаленные иголки.

Спустя несколько секунд Цветков заметил в мониторе, как рука незнакомца напряглась. «Началось», – решил Антон. В его голове промелькнула новая мысль. Если он все же осмелится оторваться от экрана, то увидит в коридоре кучи битого стекла и куски отвалившейся штукатурки от стен. И как это он не заметил с улицы разбитые окна, когда шел по улице к бизнес-центру… Но обо всех последствиях он решил подумать потом. Он, как завороженный, неотрывно смотрел в монитор, не решаясь оторвать взгляд и взглянуть за КПП.

Внезапно человек потянул нож лезвием вперед и направил его в сторону головы и задержал руку над ухом так, что лезвие ножа смотрело точно в висок. Дальше у Антона перед глазами все происходило, как в замедленной съемке, хотя скорость просмотра стояла стандартной. С молниеносной скоростью человек начал бить себя ножом в висок, но Цветкову казалось, что самоубийство происходит медленно. Если бы камера давала звук, то наверняка Антон бы слышал эти удары, словно треск от ударов ножа, вспарывающего арбуз. Цветков видел брызги крови. Они безусловно напоминали ему те брызги, которыми он любовался на орхидее. Только здесь их в сотню раз было больше, и они были гуще. Фейерверк из крови – вот, что наблюдал Антон, а затем неожиданно увидел блеск глаз самоубийцы, на долю секунды ставшими резкими на картинке, после чего человек рухнул на пол в собственную лужу крови. Но лицо по-прежнему не удавалось рассмотреть, так как мужчина хоть и упал на бок, но его голова опустилась вниз.

Внезапный громкий звук очень удивил Антона. Но удивление стало еще большим, когда Цветков обнаружил, что этот звук издавал он сам. Он кричал. Громко и долго. Иногда крик отдаленно напоминал ультразвук. Цветков не знал, что умеет так кричать. Его завывания эхом раздавались по центру. Антон снова заставил себя успокоиться. Он быстро и часто дышал. На глазах выступили слезы, лицо стремительно бледнело и уже напоминало белую бумагу. Он боялся взглянуть на то место, где должен лежать мертвый человек. Цветкову было страшно. Очень страшно. Невероятно страшно. Он чувствовал себя мышью, попавшей в клетку. Дверца захлопнулась за ним и четыре стенки заключили его в психологическую ловушку, откуда невозможно выбраться. Антон испытывал одновременно ярость, панику и растерянность. Он зажмурил глаза и встал. Найдя последнюю каплю мужества, Антон Цветков открыл глаза, направил взгляд на то самое место и обнаружил… что там никого нет. Нет никого и ничего. Антон окончательно смутился и подумал, что сходит с ума. Он опустил глаза на монитор, но человека не было и там. Антон отмотал запись назад и обнаружил, что это ужасное зрелище ему не привиделось. Неизвестный мужчина, одетый в саван, смотрел в камеру, затем несколько раз вонзил нож себе в голову и упал. А потом исчез. Он растворялся на картинке, как мальчик из советского мультфильма «Шапка-Невидимка», только на человеке из монитора бумажного треугольника не было, и растворялся он лежа. Антон не понимал, почему именно сейчас ему вспомнился этот мультфильм, ведь воспоминание казалось не уместным. Но все же оно необходимо, чтобы не сойти с ума. Он вспомнил, как впервые увидел этот мультфильм по телевизору, а потом побежал к матери делиться своими впечатлениями. Она широко улыбалась и была счастлива от восторженных глаз сына. Память о том детском времени хранилась на полочке разума среди других замечательных и приятных воспоминаний. Не только потому, что Антону было мало лет, и он еще не знал про «розовые очки», которые плотно крепились к его глазам. Дело состояло еще и в том, что отец тогда жил с ними. К другой женщине он уйдет гораздо позже, после чего глаза матери посереют и потухнут, но это только потом, сейчас все было прекрасно.

К сожалению, сладкие воспоминания быстро растаяли. Антон не верил своим глазам. То, что он увидел на экране – невозможно. Ноги его не слушались, но он доковылял до того самого места, где должен был лежать труп. Тела по-прежнему не наблюдалось, как и следов от крови. Ни одной капли. Нигде. Цветков чувствовал себя ужасно, изучая все вокруг. Но он не замечал ни одного следа того, что только что увидел. Чуть-чуть успокоившись, Антон решил вернуться на свое рабочее место и все хорошенько обдумать.

В этот момент за окнами небо наконец расплакалось. Прозрачные острые слезы вспарывали густой вязкий воздух, превращая его в рваные влажные лоскуты, давая окружению не по-летнему бодрящую свежесть. Крупные капли дождя, словно пули, под действием проснувшегося ветра усиливали свой ход, заставляя все живое прятаться, а земля, победившая местами асфальт возле центра, превращалась в грязное месиво, намекая на то, что свою борьбу она будет продолжать и дальше, усиливая свое влияние.

Цветков задержался взглядом на дрожащих окнах и подошел к стойке, пройдя через турникет, который работал в режиме «открыто всегда». С тревогой из-за стойки он взглянул на монитор. Тот черным квадратом смотрел в стену, не обращая внимания на Антона. Цветкова бил озноб. Прежде, чем снова вернуться на свое рабочее место, он решил зайти в комнату охраны и выпить воды. Вода Антону показалась мутной и неприятной, но он осушил целый стакан и вернулся туда, откуда начались его мучения. Часы показывали 07:49. Примерно через пятнадцать минут пойдут сотрудники центра. Времени оставалось мало, и возникла необходимость срочно что-то предпринять. Антон судорожно думал о том, что же такое он увидел.

3

Первая мысль была мистической. В здании существовал призрак, который в прошлом являлся сотрудником завода, покончивший жизнь самоубийством. Его похоронили, но он вернулся. И теперь его грешная душа мечется меж полярных миров, пытаясь достучаться до нового начальника охраны через камеру видеонаблюдения. Возможно, из-за призрака пропал старый начальник охраны. После такой мысли Антон приобрел новые эмоции. На смену панического страха, пришла радость сквозь отчаянную боль. Радость заключалась в том, что старого начальника охраны больше не будет. Боль выражалась в осознании, что исчезнуть может и сам Антон, но, чтобы этого не случилось, ему необходимо помочь призраку. Кстати, в пользу того, что мужчина на записи – призрак, была нечеткость его лица на картинке.

Антон откинулся на кресле и стал с ужасом размышлять, что ему придется общаться с призраком. На бледной коже лица исполняющего обязанности начальника охраны начала проявляться красная краска, но сырые волосы на лбу крепко к нему прилипли, выдавая в Антоне полностью потерянного и обескураженного человека. Но выбора не было. Если он хочет работать здесь и дальше, нужно поговорить с призраком. Вот только как? И о чем? Антон снова включил ноутбук и решил проверить, подключен ли к нему интернет. В этот самый момент к Цветкову пришло озарение. Да такое сильное, что его сразу отпустило. Отчаяние и страх ушли, уступив место презрительной усмешке.

Какой к черту призрак!!! Не бывает же ведь никаких призраков. Что вообще за бред. То, что увидел Антон на записи, это проделки компьютерщика Игоря! Точно, это он. Этот… Антон снова грязно выругался в душный воздух КПП, опять прикусил язык, но снова выругался, что не может вслух ругаться. А затем нервно замолчал, судорожно соображая, как отомстить человеку, которого никогда не видел и не знает, где он находится, но который определенно хочет испортить Антону жизнь. Но Цветкова так просто не напугать. Вернее сказать, что раньше он бы непременно испугался и убежал, так как бороться со своими проблемами он не умел. И демоны страха, одолевавшие его, каждый раз побеждали. Но он чувствовал в себе изменения, и осознавал, что прежний Антон уже в прошлом. А сейчас он не готов уступать и сдаваться. Пришло время оскалить зубы и показать, что Антон тоже может бороться. Пришло время для мести.

Но что он мог сделать? Налицо мерзкое издевательство, в котором некто системный администратор Игорь вторгся в работу камер и запустил в цифровые записи смонтированный ролик, в котором, наверняка, герой какого-нибудь дешевого ужастика расправляется с собственной жизнью. Игорю оставалось только отредактировать этот ролик, врезать его в существующую ночную запись и «затереть» лицо, чтобы никто не мог узнать известного актера. Цветков вспомнил свой недавний с ним разговор и подумал, до чего же люди могут быть лицемерными. Игорь в трубку слащавым голосом изображал доброго коллегу, который всегда рад помочь, а на деле оказался злобным шутником, способным на извращенные розыгрыши. Наверняка, Игорь это сделал потехи ради, чтобы потом вдоволь повеселиться перед боссом Антона Цветкова. Чего еще можно ожидать от такого скользкого типа, как Игорь? Вообще, все эти системные администраторы – странные люди с длинными неухоженными волосами и занимаются какой-то ерундой, попусту тратя свое время и просиживая штаны в своих странных кабинетах с кучей железок. Теперь Антон осознавал природу своего протеста к техническому прогрессу. Потому что каждый системный администратор, возомнивший себя королем розыгрышей, может проникнуть в записи с камер видеонаблюдения и наделать такого шума, что потом весь административный отдел во главе с большим боссом будут разгребать это дерьмо еще полгода, не понимая, что произошло.

Но только не сейчас. Антон силился вспомнить, что по инструкции он обязан сделать, если бы в реальности был обнаружен труп. Во-первых, вызвать полицию. Это очень важно, так как первый звонок по другому номеру мог бы вызвать подозрение. Во-вторых, скорую помощь. Только они могут констатировать смерть, хотя все и так очевидно. Семь ударов в голову! Перед глазами Антона сразу же по очереди пробежались каждый из ударов. Крепкие стремительные удары, разрывающие голову и раскрашивающие стены красными пятнами. В-третьих, Антон должен вызвать Группу Быстрого Реагирования (ГБР), а в-четвертых, позвонить Геннадию Викторовичу. Но этих звонков не последовало, так как трупа обнаружено не было. А раз нет трупа, значит и нет происшествия.

Или есть? И стоило ли из-за этого происшествия беспокоить такого важного человека, как директора по развитию? Антон стал в ступор. Ему предстоял трудный выбор. Звонить или не звонить Геннадию Викторовичу. С одной стороны, позвонить нужно. Основной довод в эту сторону заключался в том, что директор по развитию должен знать и видеть все. Антон представил, как приезжает большой босс, уверенно садится за стойку и просматривает записи с камер видеонаблюдения, а потом начинает… смеяться. Он сообщит Цветкову, что испытание провалено. Что он лично дал поручение Игорю проверить психическую стабильность исполняющего обязанности начальника охраны бизнес-центра «Орел». Так как психическая стабильность очень важна при чрезвычайных обстоятельствах. И что теперь уже бывший исполняющий обязанности начальника охраны со своим испытанием не справился, что он визжал, как молодая офисная девчонка, которая неожиданно увидела крохотную серенькую мышку перед своим столом, которая совершенно без злобы, а с любопытством наблюдала за своим большим братом, а если быть точнее, то сестрой.

Но Антон не мог отделаться от навязчивой мысли, что Игорь действовал в одиночку. «Предположим, что это так, – размышлял Антон, – Тогда он, проделав свое «внедрение», а позже записав мою реакцию, должен был подойти к Геннадию Викторовичу и показать ему получившееся кино, – Антон задумчиво посмотрел на серый потолок, а затем перевел взгляд на камеру, – Но все же Геннадий Викторович очень похож на зрелого умного человека, который посмотрев эти чертовы записи, скажет: «Ну и что ты вытворяешь, мерзавец! Человек только заступил на пост, а ты издеваешься», – Антон ехидно улыбнулся, – Получается, что Игорь в одиночку такое провернуть не мог, а Геннадий Викторович хоть и зрелый…хмм… мудрый человек, но оказался редкостным садистом. Значит записи нужно удалить!»

Рассуждения Цветкова прервал вошедший человек в светлой рубашке и темных брюках, который работал на втором этаже центра в фирме «ОПТ-РИТЕЙЛ-МЕТИЗ». На вид ему было не больше сорока лет, человек выглядел тощим и бледным, а на голове виднелись залысины. Он аккуратно сложил зонт-трость, с которого скатилось несколько капель, и странно улыбнулся, будто что-то знает. Мужчина поздоровался с Антоном, дал ему свой пропуск, забрал ключ от кабинета и направился в свой офис. Но через три минуты он вернулся.

– Прошу прощения… – вежливо начал сотрудник фирмы со второго этажа, – Но дверь на лестнице закрыта, – он сильно картавил.

– Странно, – смутился Антон.

– Дело в том, – сотрудник, казалось, не услышал замечания Антона, – Что прежние сотрудники охраны не запирали дверь на второй этаж. Там заедает замок и…

– Я не запирал дверь, – прервал монотонную речь своего собеседника Антон.

«Что за чертовщина здесь происходит?!», – думал про себя Антон, а вслух сказал:

– Пойдемте проверим, пока нет других людей, – Антон взял связку ключей и вышел из-за стойки.

– Что там проверять, – не унимался занудный сотрудник, – Вы заперли дверь на ключ, так как вы не знали, что ее нельзя запирать, так как замок плохо работает. Если вы запираете эту дверь на ключ, она непременно останется закрытой, так как замок, несомненно, заклинит. Я уже писал много претензионных писем вашей администрации, чтобы они поменяли замок, но они не поменяли замок, так как выяснили, что есть трудности с пазом для металлического стержня замка, но я утверждал, что это небезопасно, когда дверь все время открыта. А они утверждали обратное, что небезопасного ничего нет в том, что дверь не будет запираться на замок. А как это может быть безопасно, если дверь закрыта, но не заперта. Если она не заперта, значит ее можно открыть. А в этом уж точно ничего безопасного нет.

Речь сотрудника офиса со второго этажа казалась заученной. Она текла плотной тягучей жижей, обволакивая уши Антона и проникая в них, полностью заполняя ушные раковины, давя на барабанные перепонки. Цветков понял, что еще пару минут разговора с этим занудным типом и у него взорвется голова. Такого потока непрерывной речи он не слышал никогда. Даже в институте преподаватели говорили меньше, а мужчина продолжал вещать, словно транслятор:

– Я хотел вызвать специальную экспертизу, – они уже подходили к лестнице, – Но мне сказали, что в этом нет необходимости, так как давно собирались повесить камеру видеонаблюдения на втором этаже напротив двери, которая ведет на лестничный марш. Они сказали, что это будет полностью соответствовать безопасности, а еще есть камера на первом этаже, которая записывает все происходящее около входа на эту лестницу…